Система РФ в войне 2014 года. De Principatu Debili
Шрифт:
Путин приобрел радикальный опыт людского ничтожества. Более радикальный, чем кто-то может себе представить. К этому его подвели долгие наблюдения за коррупцией старых друзей, порча которых опережала их жизненные успехи. Путин любит сентенции о неотделимости жизни от порчи ее – «просто люди у нас такие».
А свержение Саакашвили – кто из вас этого ждал? Никто: он один, Путин готовился. Или Сирия, где столько упрямился, пока сквозняком в форточку не занесло козырную карту – и та легла точно в руку. Но до этого момента надо было доупираться, а стоять на своем нелегко. Все бормотали, что проигрываем, но вдруг – бац, и выиграл он! Только глубоко не
глосса д: Новый Путин вполне распознал Систему РФ и видит себя ее Автором. Разве не он собирал мировую силу внутри продажной страны? Не ему ли скаредный Кудрин стяжал силу финансовую?
В 2009-м, премьерскими руками перебирая Систему в дни кризиса, Путин распознал ее дух и тогда впервые пожалел о тандеме. Ведь что показал тандем? Что Система стерпела его, не пикнув!
Зимой 2008–2009 годов в Кремле догадались, что им не уйти от беды. Раскупорили мешки и кубышки, раздавая Очень Большие Деньги. Как вдруг оказалось, что Команда многое может – хотя не печатает доллары, как Обама, и не отдает приказы миллиарду человек, как Пекин. Команда ощутила себя частью мирового правительства. В. Якунин признался в чувствах, приписав их магнатам Уолл-стрит, восседающим на «последнем этаже Empire State Building… Ядерную кнопку, ранее определявшую судьбу народов, этим новым богам заменил код доступа к электронной системе регулирования мировых финансовых потоков». «Я тоже бывал в этой комнате», – заметил скромный Якунин. Команда уверена, что именем России они соповелевают миром.
Правители России строят шлюзы от внутреннего к мировому, без чего не могут править Россией. «Глобус России» не дает им строить национальное государство, то и дело выкатываясь из Москвы далеко в мир.
глосса е: Государственность РФ находит разрывы в мировом пространстве, зарабатывая на трансграничных операциях. Мировая стратегия Команды обращена внутрь страны, хотя центр стратегии наднационален.
Русифицированная глобализация, и только она составляет интерес Системы.
Путин играет в мир, его игра планетарна. Но чтобы такое работало, ему нельзя быть русским националистом. России должно развоплотиться, ее властям – над страной взлететь и, сверху глядя, играть ею и делать ставки. Ставка Россией – это вход в Большую игру. (И далее только ты сам ее, России, судьба.)
Putin’s moment связан с переходом к режиму интегрального распоряжения Системой РФ. Теперь Путин не только верхушка пирамиды, он Ma^itre du Jeu, Мастер игры. Многие возмущаются, мол, нельзя же так обращаться с Россией! Нельзя тому, кто видит себя лишь частью системы. Но когда вся Россия твой мировой инструмент, а ты ее Автор, – почему бы нет?
Тема Системы РФ в войне Четырнадцатого года – тема глобальной стратегии, опрокинутой внутрь России с ее глобальными рисками.
Нет больше увязки действия с легитимностью и даже с текущим политическим результатом. Мы научились ускользать из любого процесса, чтобы им манипулировать. Но мы не видим, в кого это нас превратило. Система бесподобно аутична. Ее аутизм близок сталинскому, который накануне 1941-го в фантазиях, а отчасти и реально мог почти всё. Беда лишь, что Автору воображаемого не дано вообразить встречных фантазий его конкурента.
Верткость, виртуозность и доблесть (virt`u) – обманчиво однокоренная триада. Рефлексивные игры разумов сдерживали сверхдержавы, но рефлексивные игры фантазий – это Война.
О
Дополнение восьмое к главе
О тех, кто приобретает власть злодеяниями
Обижаемый населенец верит, что порочна сама реальность, как и он сам. Превентивное самооскорбление русских – их вечный бонус властям. Но злодеяния в Системе РФ так банальны, что постоянство во зле излишне. Система, которую все считают порочной, неприметно прогрессирует под крики ужаса. Капитализация через катастрофу здесь самое обыкновенное дело.
глосса а: При всяком новом известии на Руси повторяют: о ужас, ужас и ужас! А так ли уж все кошмарно? С чувствами не поспоришь. Горемычная палитра русской политики допускает лишь замену имен в ее бестиариях.
Кошмарно, что Путин пошел на третий срок, что полтора года продержали в тюрьме девушек из Pussy Riot, кошмарны Бастрыкин, Мединский и Охлобыстин. Кошмарно, что Ходорковского посадили и как его выпустили, столько лет продержав взаперти. Россия просто континуум зла, дебри кошмара, наполненные воплями горемык. В готическом романе зло сгущается с первой страницы, а на десятой начинаешь зевать – разбираться в сюжете даже нет охоты. Готичное восприятие лишено умения различать.
Тем временем исподволь что-то меняется. «Стабильность» управляемой демократии была скверным балансом – почему не предположить, что у нас на глазах пробивается альтернатива ей? Перемены не сулят комфорта. Относительно происходящего теперь не скажешь, что это: перекраска системы, ее предсмертные корчи – или порядок, пока неразборчивый и для Путина самого? Пять лет тому назад немыслимо было пополнить состав допускаемых в телеэфир политиков хоть на три-пять фигур. То, что было мечтой, сегодня произошло – в мерзких картинках «Анатомии протеста». Но линейка раздвигается. Дума не была местом для дебатов, теперь она то взбунтовавшийся принтер, то шумно клевещущая орда, которую и Путину не под силу заткнуть.
Первым актом перемен стало президентство Медведева, и сегодня второй, но признать преемственность нелегко. Контрреформы педантично выжигают все, что успел предпринять прошлый Президент, да и «реформ Медведева» почти что не было. Что за Россию мы видим? Состоявшуюся страну или утопию неудачников?
глосса б: Казалось, чт'o менее утопично, чем капитализм? Но когда от капитализма отслоился его ценностный попутчик – демократия, капитал может стать чем угодно. Например, ядром утопии РФ, обеспечивая ту новым промыслом – торговлей неравенством, унижением или страхом.
Неравенство в России искусственно и демонстративно. Оно культивируется Элитами и представлено яркой группой проворовавшихся депутатов, хулиганов-телеведущих, либеральных комиков и православных олигархов.
Интересно и все еще не распознано стремление Системы к внедрению неравенств в обществе с высоким уровнем равенства – постсоветском. Процесс, шедший здесь в 90-е, обратен западному, где вертикальное неравенство ослаблялось практиками социального государства. Неравенство в РФ насаждали принудительно, как кукурузу, не запрашивая политического согласия. Для травмирования населения неравенством Элиты интенсифицировали политику изоляции. С первых дней революции 1991 года ожил и стал заново разрастаться реликт советского ГУЛАГа – система лагерей УФСИН.