Системы власти
Шрифт:
Движения «оккупантов» поступают вполне правильно, стараясь уйти от такой квазитоталитарной структуры. Однако согласие может зайти слишком далеко, подобно любой другой тактике. Я думаю, критика по адресу «оккупационных» движений, гласящая, будто ничего определенного они не предлагают и не требуют, не совсем справедлива. Предложений от «оккупантов» поступило уже вдоволь, многие из них вполне разумны и легко осуществимы. Некоторые настолько легко, что даже получили общественную поддержку — о них напечатаны одобрительные статьи в газете Financial Times. К примеру, «оккупанты» предложили ввести налог на любые финансовые транзакции, что не лишено смысла.
Да ведь это же бывший «налог Тобина», предложенный в свое время экономистом и лауреатом Нобелевской премии Джеймсом Тобином! Иногда его насмешливо зовут «налогом Робин Гуда».
Совершенно верно. Налог на проведение финансовых транзакций, конечно, мог
Также имеет смысл задуматься о создании рабочих мест. Наихудшая нынешняя незадача — не бюджетный дефицит, а безработица. Думаю, подавляющее большинство американцев согласится со мной. Но банки со мной отнюдь не согласны, потому вопрос и не обсуждают в Вашингтоне.
Мы могли бы иметь неплохую систему здравоохранения, подобную существующим в других развитых странах. Это не пустые мечты. За это имеет смысл побороться. Государственная система здравоохранения имеет огромную поддержку среди американцев, да вот беда: финансовые институты выступают против нее, и поэтому власти даже не обсуждают этот вопрос. Национальная система здравоохранения, кстати, кроме всего прочего, сократила бы дефицит бюджета — хотя это и не играет особой роли.
Существует много других прямо-таки революционных целей, которые, как я считаю, вполне осуществимы. Так, к примеру, некая транснациональная корпорация решила закрыть эффективно работающее в США предприятие, поскольку то не дает достаточной прибыли. Если руководство корпорации захочет закрыть завод и перенести производство в Китай, рабочие этого предприятия и жители города, в котором предприятие находится, имеют право взять его под свой контроль. Могут купить его или взять в управление, и таким образом сохранить производство и, следовательно, рабочие места. Подобная практика существует в деловом мире, где, кстати, также действует закон, гласящий: любые корпорации обязаны действовать в интересах своих акционеров и всех прочих заинтересованных лиц. Заинтересованными лицами в данном случае выступают все, кого касается происходящее на предприятии, — рабочие, жители города, где предприятие находится, и многие другие.
Движение «оккупантов» могло бы, по крайней мере, явить не меньшую изобретательность, чем заурядный учебник экономики. Если они последуют по этому пути — возможно, в обществе и наступят многообещающие перемены.
Социолог Иммануил Валлерстайн[21] заявляет: «Капитализм находится в конце своего пути». Не слишком ли рано говорить о закате капитализма?
Не понимаю, о чем вообще идет речь. Знаете, в США капитализма никогда не было; выходит, нечему и заканчиваться. Существует некий вид государственного капитализма. Если вы летаете самолетом, то, в сущности, летаете на переделанном для гражданских нужд бомбардировщике. Если покупаете лекарства в аптеке, то знайте: основные исследования, необходимые для фармацевтического производства, оплачены из государственной казны. Вся индустрия высоких технологий просто нашпигована государственной системой контроля и правительственными субсидиями. А если поглядите на то, что многие рассматривают в качестве альтернативы нам — то есть на Китай, — убедитесь: Китай является также государственным капитализмом, просто созданным в иной форме. Вот и не понимаю, что же именно должно прийти к концу, какой именно капитализм.
Дело совсем в ином: могут ли эти экономические системы, какими бы они ни были, приспособиться к сегодняшним проблемам и обстоятельствам? Например, не существует никакого оправдания, экономического или любого другого, для колоссальной и все увеличивающейся начиная с семидесятых годов XX века роли финансовых учреждений. Даже некоторые из самых уважаемых экономистов в мире указывают: финансовые учреждения влияют на мировую экономику отрицательно. Главный экономический обозреватель газеты Financial Times Мартин Вулф прямо заявляет: необходимо лишить финансовые учреждения того огромного общественного влияния, которое имеется у них сегодня. Существует множество различных возможностей, позволяющих изменить сложившееся положение дел. Во многих отраслях промышленности рабочие могут взять контроль над предприятиями в свои руки. Есть интересная работа на эту тему, написанная известным экономистом Гаром Алперовицем: он долгие годы находился в самой гуще организационных процессов, проходивших вокруг контроля рабочих над предприятиями. Это не революция, но микроб совсем другого капитализма — капитализма, где преобладают рынки и прибыли.
Говард Зинн однажды высказался так: «У всех правительств есть одна большая слабость — и не важно, велика ли армия каждого конкретного государства, сколько у него денег или насколько тщательно оно контролирует информацию, доступную народу, — слабость коренится в том, что государственная власть зависит от того, насколько покорны и послушны граждане, солдаты, служащие, журналисты, учителя, писатели и художники. Как только все эти люди начнут подозревать, что их обманывают, и перестанут поддерживать правительство, правительство потеряет свою законность и, следовательно, власть». Зинн также написал, что люди «с предельной ясностью понимают — если только их внимание не приковывается правительством и средствами массовой информации к разразившейся войне, — что миром заправляют богачи».
В сущности, правильно сказано. И все же, ни в коем случае не возражая Говарду, замечу: помилуйте, все это старо как мир. Думаю, классической была формулировка, данная Дэвидом Юмом [22] в трактате, озаглавленном «О первоначальных принципах правления», где Юм точно подметил, что «сила всегда на стороне подвластных». Независимо от того, милитаристское перед нами общество, или частично свободное, или такое, какое мы — но, правда, не Зинн — зовем тоталитарным, — именно подвластным и принадлежит в действительности государственная власть. Правящему классу необходимо найти способ сдержать подданных, не дозволить им воспользоваться своей властью. Применение силы имеет определенные границы; часто необходимо не подавлять, но убеждать. Правящему классу нужен способ, дозволяющий убедить людей принять главенство правителей. Если этого не сделать, все просто рухнет.
22
Юм Дэвид (1711–1776) — шотландский философ, экономист и историк, один из крупнейших деятелей шотландского Просвещения.
Когда принуждение уже не действует, поневоле прибегают к убеждению. В богатых развитых странах это стало настоящим искусством. В Великобритании и Соединенных Штатах, столетие тому назад самых свободных обществах мира, правящие классы — тори в Британии и мыслящие властители в США — весьма четко понимали: пределы принуждения уже были достигнуты, преступать их нельзя. Подданные получили уже чересчур много свободы: рабочие партии в парламенте, профсоюзы, организации по защите женских прав. Таким образом, правящая элита поневоле начала контролировать людские взгляды и мнения. Вот тогда и зародились так называемые «связи с общественностью». Эдвард Бернейс [23] , прогрессивный либерал, «гуру» американской индустрии по связям с общественностью, выразил в свое время мнение — как обычно, общепринятое и расхожее: «То, что мы делаем, должно быть воспитывающей демократией, управляемой грамотным меньшинством, которое знает, как обуздывать народные массы и водить их строем, на военный лад». Мы должны любыми средствами или убедить народ, или переубедить его — дабы самим удержаться у власти. Кто бы ни высказал подобное мнение — всегда является членом «разумного меньшинства». Действуют посредством пропаганды. Этот термин в те времена использовался абсолютно открыто. Бернейс даже назвал свою книгу «Пропаганда». Это слово приобрело отрицательное значение только в тридцатые годы прошлого века, но прежде им пользовались абсолютно свободно. В наши дни пропаганду вежливо зовут рекламой или употребляют эвфемизм: связи с общественностью.
23
Бернейс Эдвард (1891–1995) — один из крупнейших в истории специалистов по связям с общественностью. Внес значительный вклад в создание современной науки массового убеждения. В некрологе был назван «отцом общественных отношений». Родился в Вене, племянник Зигмунда Фрейда (сын сестры Фрейда), активно использовал идеи Фрейда в своей работе.
Таковы основы индустрии, контролирующей мнения и взгляды общества, заставляющей людей погрязнуть в бессмысленном потреблении, разобщающей их множеством различных способов. На это уходят огромные средства. Маркетинг — лишь одна из разновидностей пропаганды. Если бы кто-нибудь, помимо рыночных идеологов, принимал рынки всерьез — если бы сами дельцы принимали рынки всерьез, то маркетинга в нынешнем его виде не возникло бы вовсе. Если вы изучали курс экономики в университете, вам твердили: рынки основаны на том, что хорошо информированные потребители принимают рациональные потребительские решения. Но ведь бизнес тратит огромные средства, именно водя «хорошо информированных потребителей» за нос, чтобы те принимали безрассудные потребительские решения. Это ведь абсолютно очевидно — стоит лишь пристально поглядеть на нашу рекламу. Существуй поистине рыночная экономика — американская компания General Motors выпустила бы на телевидение тридцатисекундную рекламу, говорящую кратко и просто: «Вот характеристики автомобилей, которые мы начинаем продавать в следующем году». Но они, естественно, этого не делают: хотят захватить наибольшую долю автомобильного рынка.