Сияние Красной Звезды
Шрифт:
— Слушай, но это так и просится в клип! — на лице Шахназарова улыбка — Можем врезать на монтаже, а можем переснять в аэропорту. Доедем во Внуково или Шереметьево, снимем в каком-нибудь самолете на стоянке. Но нужен звонок «сверху».
— Звонок будет. Ты смотри дальше.
Снова припев, и снова в центре внимания «японки» в кимоно, только теперь в их руках японские веера, расписанные цветущими ветками сакуры. В конце песни наши «стюардессы» опять совершают свой триумфальный проход по подиуму, вскидывая руки к пилоткам в прощальном жесте. Публика, предчувствуя финал песни, взрывается восторженными криками,
— Шикарно! — режиссер тоже в восторге — Не использовать это грех! Сделаем досъемки в аэропорту, в студии и пустим вперемежку с кадрами из концерта. Возможно, понадобятся японки. Я знаю, что в балетной школе учится несколько девчонок.
— Это хореографическое училище?
— Да, оно. Берем японок, наряжаем в кимоно. На Мосфильме есть пошивочный цех — договорюсь. Я прямо вижу, как…
— Стоп! — я вскидываю руки — Тебе и карты в руки. Пиши сценарий, звони своим знакомым, начинайте съемки.
— Понадобятся деньги — замялся Шахназаров.
— Сколько?
— Я составлю бюджет. Но по прикидкам, тысячи три. Тем более все оборудование у вас есть.
Открываю сейф, достаю несколько пачек в банковской упаковке. Лицо Шахназарова вытягивается. Он мнется, вертит в руках деньги.
— Ты не боишься вот так, без расписки, давать большие деньги незнакомому человеку?
— За тебя же Станислав Сергеевич поручился? — удивляюсь я — Потом ты мне показался человеком порядочным и деловым.
Я добавляю еще одну пачку — Это тебе аванс. За работу.
— Спасибо за доверие! — режиссер встает, жмет мне руку — Не подведу!
Пытается засунуть пачки в карманы джинсов, не получается. Шахназаров краснеет. Выглядит это забавно.
— Держи — я даю парню пакет Сваровски — У нас в студии есть охранники. Они походят с тобой на всякий случай.
Окрыленный Шахназаров уходит, а я опять звоню Гору. Это только в теории так легко режиссер вмонтировал Уэмбли в клип. А на самом деле права на концерт у Бибиси и Атлантик Рекордс. С них надо получить официальное разрешение на использование кадров. В СССР плюют на авторские права — но клип пойдет на Запад, а значит, надо озаботиться юридическими вопросами. Гор обрадован, дает согласие на использование кадров, но озадачивает меня вопросом разницей форматов. Если презентация клипа состоится в Японии, то надо сразу озаботиться проблемой кодировки. Я тяжело вздыхаю. Теперь еще и это разруливать. Впрочем, Гор и тут готов помочь — пришлет аппаратуру и специалиста в Токио. Мы обговариваем еще ряд вопросов в связи с гастролями и в заключение, продюсер радует меня хорошими новостями. Фильм «Жить в СССР» пустили в ограниченный прокат в нескольких штатах. И таким образом одно из главных требований к номинантам на Оскар уже выполнено. Ушлый Гор уже подсуетился и заключил с родителями Моники контракт. Теперь его компания является официальным представителем девочки, будет двигать ее в различных медийных проектах.
Все обговорив и повесив трубку, я задумываюсь о найме хорошего юриста-международника. Их готовят в МГИМО, которое закончили Вера с Альдоной. Через «звездочек» можно выйти на какого-нибудь авторитетного завкафедрой, который посоветует уже нужного специалиста. Или лучше выйти сразу на ректора МГУ? Осенью я уже буду учиться на юридическом факультете — там
Делаю себе пометку в ежедневнике. По примеру Клаймича завел кондуит и записываю все планы и задания. Себе и сотрудникам.
— Виктор! — в дверь заглядывает Полина Матвеевна — Лещенко приехал.
Сразу после того, как я заканчиваю с Лещенко в студии появляется загнанный Клаймич. На него и правда последнее время много свалилось, но он держится. Мы обсуждаем рабочие вопросы, приходится задействовать «вертушку» и набирать Щелокову. Пинок сверху придает ускорение нашей советской бюрократии, ряд вопросов решаются резко положительно. С поста в кабинет звонят:
— Виктор, к вам товарищи из Свердловского райкома ВЛКСМ — Константинов и Перепелкин. Пропустить?
Я озвучиваю новость директору и мы с Клаймичем переглядываемся. Удивление на моем лице быстро сменяется мстительным оскалом. Я парень не злопамятный, но ради таких хороших людей сделаю исключение.
— Сейчас Григорий Давыдович за ними спустится. Попросите товарищей подождать.
— Есть, подождать!
Я откидываюсь на спинку кресла, прикидывая в голове, как выстроить разговор с этими «деятелями».
— Незваные гости?
— Угу… те, что хуже татар.
— Чего хотят? Пришли мириться?
— Скорее уж грехи замаливать. А знаете что, Григорий Давыдович? Помаринуйте-ка их вежливо минут десять внизу! Скажите, что у меня сейчас важный разговор с министром иностранных дел, и мне немного не до них. Покажите им пока нашу стену Славы, упомяните невзначай, что сам Романов к нам недавно привозил делегацию немецких промышленников, и пафоса, пафоса побольше в свой рассказ напустите! Пусть до них уже дойдет, на кого они рот открыли со своим «персональным делом». А потом ко мне. На воспитательную беседу. И пока я им буду политику партии и правительства объяснять, пару раз мне какие-нибудь бумаги на подпись занесите, ладно?
— Хорошо.
Клаймич понятливо хмыкает и выходит из кабинета. А я не спеша начинаю переодеваться. Одежда вам моя, суки, не понравилась? Сейчас мы это дело исправим…
И когда через четверть часа Клаймич все-таки приводит их в мой кабинет, я вижу, что они уже вполне созрели для завершающего разговора. Из-за стола не поднимаюсь — некогда мне — ограничиваюсь небрежным кивком головы и снова утыкаюсь взглядомдокументы, изображая чрезвычайно занятого человека. Потом поднимаю трубку:
— Полина Матвеевна, не соединяйте меня пока ни с кем. Если только из США позвонят или из Италии.
— Я прослежу, Виктор Станиславович, чтобы никто вас не беспокоил — секретарша «включается» в игру.
— Спасибо.
Вот уж не думал я, что мой прежний опыт чиновничьих игр так быстро мне здесь пригодится. Но сейчас даже Клаймич впечатлен. На месте взъерошенного подростка в растянутой толстовке, за столом сидит молодой аккуратно причесанный чиновник в дорогом импортном костюме, сорочке и галстуке. В окружении многочисленных папок с документами и телефонов, в одном из которых безошибочно узнается правительственная «вертушка». Да и кабинет мой покруче многих будет. Медленно закрываю папку перед собой, поднимаю тяжелый взгляд на комсомольцев.