Сияние смерти
Шрифт:
А Павел всё–таки направился домой. Здесь он ничего не высмотрел, устал ещё больше и разозлился, но зато появилась идея. А реализовать её можно и из дома.
Глава 3
Утро наступило слишком быстро. Долго не мог уснуть, копался в полицейских файлах с домашнего ноутбука, пытаясь найти информацию о родителях Киры, но не нашёл ничего. Да и Самойлова Кира Юрьевна появилась только лишь в пятилетнем возрасте. Ни единой записи о родственниках, кто она, откуда и совершенно ничего о родителях. Очень это выглядело странно в глазах капитана. «Может не там ищет?»
В
По имеющимся сведениям, пока ещё скупым, этих троих жертв ничего не связывало, но убиты были одинаково. Как всегда в начале следствия, вопросов множество, ответов ноль. Но он найдёт ответы, всегда находит, а сейчас и Петрович с ним, вместе они та ещё команда.
Растирая ногу Паша добрёл до кухни и сварил себе кофе. Пять утра на часах. Принял душ, побрился, оделся, сварил ещё кофе и приготовил нехитрый завтрак на одного.
На глаза попалась фотография. Они с Ларисой на море. Не смог выбросить, рука не поднималась. Он понял наконец, после долгих размышлений, разрывающих душу на части, что для неё этот брак был очередным проектом, одним из многих, которыми она занималась. И не очень успешным, раз ушла. Но для него это был выбор, семья. Любил он её сильно. Не срослось. И этот удар был сильнее переломанной ноги.
Шесть утра. Сварил кофе для термоса и вызвал такси. Маяться дома не дело. Вдруг его отчет Серёгин уже поджидает. В семь утра капитан входил в управление.
Из–под двери его кабинета проглядывала полоска света и кажется струился дымок. Рывком открыв дверь он приготовился вмазать хорошенько тому, кто посмел покусится на его пространство, и увидел Петровича, задымившего весь кабинет сигаретами. Патологоанатом поднял покрасневшие от бессонной ночи глаза на вошедшего и выдавил кривую улыбку.
– Мы, Паша, влипли. Очень здорово влипли мы, Паша. Кофе есть? – сообщил он и с надеждой уставился на Павла.
Паша молча достал термос и налил кружку Петровичу. – Рассказывай!
– Во–первых, Паша, орудие убийства определённо зубы. Вне всяких сомнений, но, – Петрович выдержал небольшую паузу, – эти зубы в два ряда. Я несколько раз проверил. На всех трёх жертвах одинаково. В два ряда, Паша. Я не знаю такого зверья. Мы с Мариночкой гипс залили, сделаем слепок, чтобы наглядно показать. Мощные, клыкастые, двурядные челюсти.
Петрович снова закурил. Его обескураженный вид производил сильное впечатление и Павел внимательно слушал. А тот прихлёбывая кофе продолжил: – Следы жидкости, которую мы собрали в парке – это слюна. На больший процент слюна животного.
– А на меньший? – уточнил капитан.
– Я боюсь ошибиться. Но ДНК мы изучим тщательно. Только Паша помнишь эту скалу проклятую, и химию неопознанную? Слюна содержит кое–какие элементы из тех, что были там обнаружены.
– С чего ты взял? Все образцы изъяли ещё год назад.
Петрович опустил глаза в пол: – Ну не все изъяли, я кое–что припас.
– Господи, Серёга! На тебя всегда можно было положиться! – радостно воскликнул Паша, – и что? Схожи образцы?
– Схожи. Следы этой слюны есть на телах всех трёх жертв, аналогов её среди известных науке животных нет. Я проверяю ещё, но пока ничего не нашёл. Даже среди самых экзотических. Но это слюна, какой бы невероятной она не была. На счёт крови. Её реально высосали. Из каждого. Ну или выкачали. Было определённое давление. У всех троих. И ещё. Есть одна деталь, которая объединяет таки все три жертвы. Перед смертью каждый из них пил кофе.
– Интересные вещи ты рассказываешь. У нас генетический мутант, ненавидящий кофе? – Павел присел рядом с Петровичем на диван и откинулся на спинку.
– Кофе с корицей, Паша. Ненавидящий кофе с корицей. Но это тоже не всё. Эта самая слюна превратила их мозг в желе. Какой–то нейротоксин содержит. Изучаю ещё. Но в черепной коробке натуральное желе. Понимаешь? Нет мозга. Отсутствует. Я ещё провожу тесты, и много проведу, но думаю это она. На телах есть следы химических ожогов, в местах, где эта жидкость соприкоснулась с кожей. А мозга нет. – Петрович крутил головой, как будто сам не верил в сказанное.
– А что со следами, Петрович? Следы–то звериные есть? Мы же на месте не нашли ничего, никаких лап, человеческие только.
– А лап нет. Никаких. Ни больших, ни маленьких.
– Так может не зубы, а устройство хитрое, с химотиной этой?
– Да что я по твоему, зубы от устройства не отличу? – с обидой спросил Петрович?
– Да я так, рассуждаю. Пытаюсь. Невероятно всё слишком. Надо к Никодиму с этим идти.
– Надо. Иди. Главный давно ждёт, что какая–нибудь чертовщина к нам в отдел свалится.
– Слушай. Ты поспи вон на диване пару часов, время есть, потом сходим. Потому что ты прав. Надо оперативную группу собирать, мы одни не разгребём. У меня из «ног» только Андрей да Аня. Помощь бы нам, хоть пару человек. Поспи, а я подумаю пока.
– Ты Ваську расскажи. У него тоже голова светлая, а запал ушёл на его инвалидной коляске. Расскажи, может встряхнётся. Нам голова его пригодится.
Петрович пристроился на диванчике прямо в Пашином кабинете, а капитан задумался. «Допустим, это зверь. Допустим имеет место генетическая мутация. Допустим из–за неизвестных элементов, вывалившихся из проклятой скалы. Пока сходится. Но при чём здесь кофе? Что за фетиш звериный? Ладно, может зверь так на запах реагирует. Но тогда при чём обувь 47 размера? И где, блин, лапы зверя? Летает? Почему отсутствует информация о Кире и её родителях? И как никто в парке зверя не увидел? Судя по размеру челюстей, который руками обозначил Серёга его нельзя было не заметить. Но слышали… женщина с ребёнком рычание слышали. А Петрович не ошибается. Никогда. Говорит зверь, значит зверь. И Ваську надо рассказать. Васёк очень головастый. И мыслит нестандартно. Заеду к нему сегодня. А вот сейчас и заеду. У них там в санатории подъём ранний.»
Такси остановилось у больших кованых ворот, за которыми скрывалось красивое здание, бывшее до революции особняком местного барина. В советские годы в нем располагался пионерский лагерь, звенел детский смех и кипела жизнь, но во времена перестройки его забросили, а после и вовсе растащили по кусочкам. Здание ветшало, теряло свой исторический облик и потихоньку приходило в негодность, пока его не выкупил у государства какой–то меценат.
Проведя капитальный ремонт и реставрационные работы он неожиданно передал здание здравоохранению под организацию санатория для ветеранов боевых действий. Поговаривали, что неспроста, что имел этот меценат причастность к боевым действиям, или родственник его, но появился у вояк свой санаторий. Там проходили лечение не только бойцы из горячих точек, но и все, кто получил ранения на воинской и правоохранительной службе. Там же лечился и Васёк, друг и верный напарник Бурана.