Шрифт:
24 ЗАЛПА
Цок, цок, цок стучат каблучки по асфальту.
Но асфальт плавится на солнце и каблучки тонут в вязкой массе, а лаковые штиблеты липнут и оставляют следы.
Летом в Албании очень жарко.
Тогда я не знал, но и отношения между нашими странами обострились и замерли.
Плавился асфальт, и деревья трещали, как на морозе. Но обстоятельства требуют и все были в костюмах, при галстуках
Одним из последних актов ещё дружественных отношений СССР и Албании был визит советской Черноморской эскадры в албанский порт Дуррес.
Наша эскадра – несколько десятков боевых кораблей, сияя металлом и флагами, выстроилась на рейде.
И вот мой отец – Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР на парадном катере с личным вымпелом и флагом Страны Советов подошёл к трапу флагмана эскадры.
И в этот момент, как мне мальчишке казалось, в честь моего отца, конечно, флага СССР, вся эскадра громыхнула раскатом огненного салюта в 24 залпа из орудий всех кораблей и всех калибров.
Искусство занимается изучением человеческого переживания, движения человеческой души, трепетания человеческого сердца. Но что может быть острее своих собственных восторгов, стыда и обид. И любой художественный вымысел – обязательно всё те же самые личные переживания, немного прикрытые и подкрашенные другими именами и названиями.
А искусство – это основной инструмент создания духовно-нравственной среды обитания человеческого общежития. И эти переживания, события, воспоминания и документы тесно переплелись и сплавились для каждого человека в единую духовную массу конкретной личности как особый способ его личностного освоения и проживания окружающей нас Вселенной, нашей Солнечной системы, планеты Земля, Великой русской равнины и её маленькой духовной частицы, которая болеет, выживает, мучается и молится на русской земле. И это уже безграничная Вселенная нашего общего сознания. Сознания планеты. Сознания Вселенной. Сознания Космоса.
И белая эскадра на бирюзовом море, сияющая никелем и извергающая сквозь зубы 24 залпа всех кораблей и всех калибров.
А жизнь провела по таким увлекательным, ярким и опасным закоулкам!
И вместе со всей страной наша семья прожила чудовищное и прекрасное двадцатое столетие.
И я прикоснулся, правда только во второй половинке…
Лекции Кикоина и Ландау на физфаке Московского университета.
Грибные поляны, ещё сохранившиеся в Подмосковье, вместе с отцом и с Юрием Владимировичем Андроповым.
Фантастическое грибное изобилие в тверских лесах под Старицей.
Студентами МГУ мы с восторгом бросились на Красную площадь 12 апреля. Вся Москва высыпала на улицы, но и в огромной Москве места не хватило. Нашу колонну отсекли в районе бульварного кольца.
И слава Богу!
Всё обошлось без давки!
Смешной взрыв массового восторга я почувствовал и на берегу Чёрного моря, когда мы с внучкой ужинали у себя в номере.
Как вдруг!
Весь отель ахнул единым воплем восторга! Это наши забили гол испанцам на чемпионате мира по футболу.
Я не большой фанат, но все следующие матчи я смотрел обязательно.
И опять благословенные летние дни в ласковых русских лесах без крокодилов, тигров, львов и анаконд.
А невозможная красота зимних пейзажей?!
Какое белое безмолвие Аляски?!
Хорош Джек Лондон!
Но сияют снежные поля над Волгой!
Спокойные белые дали Великой равнины!
Так сложилось, что мы приехали покупать свои 50 соток на берегу Волги зимой. В сельсовете всё быстро оформили, прошли три километра до деревни по шоссе и вошли в великолепную снежную траншею.
Зимой в деревню раз в неделю приезжала автолавка с необходимыми продуктами. Поэтому вдоль деревни и до трассы была прорыта траншея около метра в ширину и метра полтора в глубину.
Рассказывают, что, когда Грабарь вдохновился написать свой «Февраль», он уезжал за поле, брал с собой дядю Васю, который копал ему яму в рост маэстро. Потом Игорь Эммануилович сползал в этот окоп и писал «Февральскую лазурь» с точки зрения линии горизонта.
Живопись получилась великолепная. И, конечно, ощущение пробуждения природы вдохновляло многих. И я попробовал.
У Грабаря дороже.
Но мой не хуже.
НОВОСЕЛЬЕ
Мы дошли до своего участка, постучали в окошко соседей, познакомились, вытащили фанерный ящики поставили его на снег Капусту, картошку, огурчики и грибочки принесли соседи, мы достали консервы и перцовку и прописались на нашем новом владении.
Погода стояла прекрасная, соленья были вкусные, все выпивали и веселились. Веселились радостно и заразительно. Смеялись до упаду! Особенно после второй бутылки. Потом ближайшая соседка баба Аня постелили нам на полу, а утром мы попрощались до весны.
И весной мы поняли, почему все так смеялись.
В начале мая, на своём москвичонке, который был выкрашен в ярко-зелёный заграничный цвет, а цвет назывался «флора», мы подъехали к нашей деревне. Дорога, двести метров от трассы до деревни, оказалась грязным месивом.
Но мы были молоды! Я врубил всё, что можно, и нажал на газ. Мы проехали около ста метров и встали капитально.
Мутная жижа просачивалась в салон. Слава Богу! Резиновые сапоги лежали сверху в багажнике. Я пошёл в деревню и вернулся на тракторе. В самой деревне улица была сухой, но, когда трактор дотащил нас до нашего участка, мы поняли, почему так веселились наши соседи.
Весь участок был покрыт водой. Это был самый низкий участок в деревне. Почти болото. Само место было великолепно. Двести метров до Волги. Кругом ягоды и грибы. Но вместо участка тихое спокойное озеро, по которому ещё плавали льдинки.
Поэтому этот участок и был свободен!
Поэтому так веселились наши новые соседи!
Трактор развернулся и тут же застрял сам. Пришлось вызывать ещё один.
Жизнь в деревне начиналась как яркое приключение.
Но мы же русские люди! И мы были так молоды.