Сияние Вышних Богов и крамешники
Шрифт:
Когда через несколько минут я снова уселся перед дедушкой, тот сказал:
— Знаешь, самыми умными на Западе оказались израильтяне.
— Это почему? — удивился я.
— Потому что они поняли то, о чём я тебе только что рассказал. Когда в парламенте у них возникают споры, и они не могут понять друг друга, то обычно отправляются в фойе, где переходят на варварский русский. И понимание приходит. Кроме того, в Израиле вышли работы учёных лингвистов и психологов, где утверждается, что грамматика русского языка и его глубокое знание развивает нервную систему человека так, как ни один язык мира. И чтобы дети были умными
— Конечно, слышал.
— А знаешь ли ты, что этот учёный открыл, так называемую до-кириллицу.
— Я это знаю.
— О чём это говорит?
— Наверное, о том, что Кирилл и Мефодий никакого отношения к нашей древней азбуке не имеют. Они приспособили нашу древнюю азбуку для моравов и болгар. Тем, которые в силу своего движения на запад, её утратили.
— Ты верно заметил. Всё это так, но мне хотелось другого. Чтобы ты понял, что наш русский современный язык мало чем отличается от древнего праязыка. Вот что самое главное. Иначе бы академик Чудинов не читал свободно древние наши тексты. А теперь тебе вопрос на засыпку: как ты думаешь, какой язык станет языком будущего нашей планеты: немецкий, английский, испанский или наш, русский?
— Если дегенерацию нам остановить так и не удастся, — стал рассуждать я, — то языком международного общения станет, несомненно, язык английский, потому что примитивнее его нет.
— Есть! Ты здесь зря. Например, языки народов Африки или язык маланезийцев и папуасов.
— Я хотел сказать, в Европе.
— В Европе, наверное, ты прав. А если мы всё-таки победим, что тогда?
— Тогда языком международного общения станет наш, русский язык. Не столько в силу своей четырёхмерности, сколько потому, что он может явиться тем лингвистическим инструментом, которым можно будет поднять генетику цветных гибридных рас. Или я не прав? — посмотрел я на деда Чердынцева.
— Я с тобой согласен. Наконец-то ты научился думать. Это отрадно. После бани пойдём дальше. Первый шаг уже сделан.
— Только первый шаг? — удивился я.
— Да, первый. Самого главного ты ещё не знаешь.
Глава 16.
То, что разрешается богам,
запрещено людям
Через час мы со стариком уже парились в своей бане. Жар от каменки стоял неимоверный, поэтому на головах у нас красовались старые ушанки, а на руках — холщёвые рукавицы.
— Думаю, твоим ментальным глистам не сладко! — плеснул на раскалённую гальку настой трав дедушка. — А когда нырнёшь в снег, им совсем тошно будет.
— Неужели в моей ауре живут ментальные чипы? У меня с психикой вроде всё нормально, — спрыгнул я с третьей полки на вторую.
— Я пошутил! Понимаешь, люблю пошутить. Но в снег прыгать нам всё равно придётся.
И старик подал мне свежий распаренный веник.
— Но на дворе минус шестьдесят! — взмолился я. — Как можно?
— Хоть семьдесят, такова традиция, мой друг, традиция! Иначе иммунку не расшевелишь. А она должна у нас быть крепкой! Понимаешь? В высоких широтах воздух стерилен. Здесь почти нет болезнетворных микробов, вот в чём беда!
— Беда? — изумился я. — Это же здорово!
— Какой же ты у меня глупый! — глядя мне в глаза, вздохнул дед Чердынцев. – Неужели тебе не понятно, что без иммунки человек обречён. Можно концы отдать от элементарной простуды. Вот и приходится стимулировать свои доморощеннее бактерии, то высокой температурой, то резким охлаждением. Чтобы они всегда были в форме. Тогда и иммунка будет в порядке. Понял или нет, бестолочь?
Старик, глядя на меня, засмеялся.
— Давай, грейся, парься и в сугроб. А потом я тебе расскажу ещё об одной информационной технологии разрушения ДНК человека.
После банного обряда и крепкого настоя чая с брусникой, дед забрался на свою любимую печь и, глядя на потолок, сказал:
— Мы с тобой разобрали влияние языка на генетику. Пускай не досконально, чтобы ты понял, о чём идёт речь. Но для полного понимания рождения новой Атлантиды надо знать ещё кое-что. Прежде всего, откуда она проросла. Тогда у тебя появится целостная картина. Помнишь Генриха Шлимана, который, якобы, откопал древнюю Трою?
— Почему — якобы? — спросил я.
— Потому что с Троей он ошибся. Он её не нашёл. На месте великой Трои возник ионийский Пергам. Но здесь другая история, поэтому на ней останавливаться мы не станем. Речь у нас пойдёт о другом. Генрих Шлиман, кроме Трои, раскопал ещё и Микенскую цивилизацию. Такие города, как Микены, Пилос, Орхомен и Тиринф. Работал он и на Крите. Так вот мало кто знает, что все ахейские города покоятся на руинах древней допотопной цивилизации Орианы. О ней упоминает в «Тимей и Критий» великий и мудрый Платон. Знаешь такого?
— Знаю! — засмеялся я.
— Платон называет ту древнюю цивилизацию праафинской. О ней его родственнику Солону рассказывал египетский жрец из храма Нейт, в Саисе. Именно они, эти самые праафиняне, и разгромили оккупационную армию атлантов. Точнее наши предки ориане, колонии которых находились в современной Греции, Ливане, Палестине и на севере Египта. В те далёкие времена никаких религий на Земле не было. Поэтому — ложь, что олимпийские боги были даны грекам, точнее ахейцам, потомками той далёкой допотопной цивилизации. Всё намного сложнее.
Иберийские гибридные народы Балкан приняли представителей белой орианской расы колоний за расу богов. Так как у иберов религиозного института в те времена не было, скорее всего, они являлись банальными примитивными шаманистами, то обожествление людей белой расы подняло сознание балканских гибридных племён на новую ступень понимания реальности. Великая война с атлантами и последовавший за ней потоп опустошил и Пелопоннес, и Антиду. Колонии ориан превратились в руины. Об этом написано и у Платона. А когда волны потопа схлынули, на пустующие земли с Балкан пришли предки первых греков. По языку они были представителями нордической расы, но по крови смесью бореалов и иберов. Отсюда у них и дикие нравы. Я имею в виду воинственность и человеческие жертвоприношения. Эти поселенцы, скорее всего, были шаманистами, но ранее белых богов они знали не понаслышке. Потому что повсюду, вдоль побережья моря и на его дне, стояли разрушенные циклопические постройки древних цивилизаций.