Сияй, безумный бриллиант !
Шрифт:
– Да нет, Дэйв, ты не понял. Это не заявка на концерт в рамках турне. Нас приглашают в Москву всего на один день. Сыграть концерт "Уишь ю уэре хир" на похоронах какого-то их крупного политикана или мафиози, которого прикончили на днях. Похороны послезавтра. А потом - назад, домой.
– Мы что, пацаны без имени - играть по кабакам и на поминках! Думают мы приедем? Они, наверное, полные психи, - Ник выразительно покрутил пальцем у виска.
– Да ни за какие деньги мы не согласимся на эту акцию! Тоже мне, нувориши хреновы! . До такого хамства даже нефтяные шейхи или этот помпезный Билл Гейтс додуматься не смогли.
– Ни за какие деньги, говоришь?
– Райт хитро прищурился.
– Тут в факсе написано, что они готовы заплатить за часовой концерт в зале и полчаса игры на кладбище три миллиона долларов. И полностью оплатить все расходы на транспортировку и монтаж аппаратуры. Ну, ребята, если это не шутка - такого предложения у нас никогда не было! Есть шанс еще раз войти в Книгу Гинесса.
– Звучит в самом деле вполне заманчиво. Но мы можем потерять лицо - и это обойдется нам дороже!
– вполне резонно заметил Дэйвид.
– Что-то у меня душа не лежит к этому шутовству.
– Ну, конечный результат будет зависеть от того, как все это преподнести, - хитрый Рик уже придумал, что можно сделать.- Выдадим это за одноразовую акцию "Рок против Русской Мафии". Все будут рады!
– И все же, Рик, я не уверен, что мы должны реагировать на этот факс. Как бы привлекательно это не выглядело. А если это идиотская шутка? Мы станем всемирным посмешищем. Не самая желательная реклама накануне запланированного турне и выхода нового диска.
– Скептические рассуждения Дейвида прервал резкий сигнал коммутатора. Дейвид раздраженно нажал кнопку.
– Ну что там еще?
– Простите, мистер Гилмор. Я знаю, вы просили не беспокоить вас, когда вы в студии, - взволнованный голос молоденькой секретарши был окрашен в просительные тона.
– Но нам звонят из Русского посольства. Военный атташе просит о немедленной встрече с вами. Переключить его на студию?
Гилмор ошарашено покрутил головой, но, переведя взгляд с хитро подмигивающего Райта на иронически ухмыляющегося Мэйсона, спокойно сказал. Нанси, детка, не волнуйтесь. Все нормально. Переключите господина атташе к нам на громкую связь. Спасибо.
В динамике интеркома раздался щелчок, и студию наполнил густой баритон. Обладатель баритона великолепно владел английским. Только иногда, в произношении некоторых особо трудных слов, в речи проскальзывал легкий славянский акцент.
– Уважаемые сэры "Пинк Флойд", прошу простить меня за беспокойство. С вами разговаривает полковник с, военный атташе посольства Российского государства в Великобритании. Однако, я обращаюсь к вам как частное лицо, на правах давнего поклонника вашего творчества. Не будете ли вы столь любезны уделить мне пару минут для личной встречи?
– Это касается полученного нами накануне факса?
– Да, вы правильно просчитали ситуацию. Но эту беседу лучше всего вести не по телефону. Будет ли мне разрешено приехать?
– Ваша настойчивость интригует. Мы готовы сделать двадцатиминутный перерыв в работе. Вы сможете приехать через полчаса?
– Несомненно! Благодарю вас, джентльмены.
Спустя тридцать минут к зданию студии, расположенному в северном предместьи Лондона, подъехал стального цвета "Бентли". Из передней левой дверцы машины выскочил моложавый военный, который открыл заднюю дверь и учтиво подал руку сидевшей в машине молодой даме, лицо которой было скрыто под густой темной вуалью. Пара проследовала в холл студии, где их ожидали, потягивая свое любимое пиво "Каролинг", трое седых хипповатых, но очень интеллигентных усталых парня, которые сегодня и были - "Пинк Флойд".
– Джентльмены, позвольте представиться: Полковник Сергей Звенигин. Мы с вами беседовали по телефону. А это, - военный указал на свою спутницу, стройную женщину лет тридцати, одетую в немыслимо дорогой траурных тонов костюм от "Пако Рабан", - доктор Надежда Грибанова, профессор математической лингвистики Московсого Университета. Моя школьная подруга. И - вдова погибшего позавчера в Москве российского бизнесмена Владимира Грибанова.
– Спасибо, Сергей, дальше я - сама, - во владении английским Надежда ничуть не уступала русскому военному дипломату.
– Это я вам послала сегодняшний факс. И, чтобы вы не сочли указанное деловое предложение за неумную шутку, решила лично прилететь в Лондон и переговорить с вами. Для начала мне бы хотелось убедить вас в нашей полной серьезности. Вы можете проверить - указанная в факсе сумма депонирована на специальный счет в "Нат-Вест" Банке, отделение Пикадилли и Нью-Бонд стрит. Вот номер счета. Поручите вашему секретарю проверить. Если вы согласитесь на наши условия, половина суммы будет немедленно переведена на любой указанный вами счет. Кстати, кое-какие проблемы, которые могут ограничивать вас в принятии решения, нам уже удалось решить: вот письменное согласие вашего бывшего соавтора Роджера Уотерса на двукратное исполнение вами произведений с альбома "Уишь ю уэре хир" в Москве. Я понимаю его и ваше взаимное нежелание совместного творчества, но приняла решение пригласить именно вас. Господину Уотерсу уже уплачено. Я вижу, вы колеблетесь? Тогда позвольте отнять у вас еще несколько минут и рассказать, кем был мой муж и что есть творчество вашей группы для людей его поколения. А ведь именно они, эти люди сейчас пытаются вести Россию по пути в цивилизованную Европу, прочь от азиатско-коммунистических толп российских маргиналов. Может быть, тогда вы лучше поймете, почему это так важно - чтобы вы играли послезавтра в Москве. Итак, мой муж Владимир был :.
Грузовой терминал аэропорта Шереметьево-2
Освещенный яркими лучами прожекторов гигантский "Боинг-747-Карго" с надписью "Пинк Флойд" вдоль борта, где обычно пишется имя авиакомпании, медленно выруливал на оцепленную автоматчиками площадку терминала. По пассажирскому трапу сбежали трое седых мужчин, которых быстро усадили в подъехавший "Ягуар", немедленно покинувший территорию аэропорта. Из брюха авиалайнера поползли многотонные трейлеры, груженные гитарами, синтезаторами, барабанами и акустическими системами. Для тридцати человек сопровождающей группу команды был подан автобус. Спустя два часа караван из двух трейлеров и автобуса двинулся в ночь - в сторону Москвы. Группа "Пинк Флойд" во второй раз в своей истории посетила Москву.
Снова Москва
Прощание с Вовчиком устроили в Спортивном Комплексе "Олимпийский". Тысячи людей, знавших Вовчика, пришли попрощаться с ним. Десятки тысяч фэнов, прослышавшие о прибытии на похороны "Пинк Флойда", пришли поглазеть на легендарную группу. Солидные бизнесмены со своими разодетыми подругами и желторотые студенты, бритозатылочные братки и хитроглазые РУОПовцы, затрюханные бомжи и богемного вида бесполые существа - все они толпились у "Олимпийского" в тщетных надеждах попасть внутрь. Седовласые и лысые, патлатые и выстриженные "петушком", в дорогих кашмировых пальто и заношенных китайских пуховиках, они выстраивали клинья, которыми пытались протаранить камуфляжников, двойным кольцом оцепивших Спорткомплекс. Но охрана порядка была организована по-профессиональному четко. Ходынка и похороны Сталина не повторились. В зал попали только званные - жена, дети, родители, самые близкие друзья, коллеги по бизнесу и правительству, теле- и кино-звезды, уважаемые ученые, серьезные журналисты, дипломатический корпус. Остальным было объявлено, что музыка из зала будет транслироваться на площадь перед Комплексом. Были также установлены гигантские телеэкраны, на которых фэны группы могли видеть своих кумиров, вдохновенно творящих на заваленной звукоусилительной аппаратурой площадке. Перед площадкой, открытый до половины, стоял полированнай, красного дерева гроб, в котором на белом атласе лежал Вовчик - сын своей несчастной страны, своего смутного времени и просто парень, который любил "Пинк Флойд".
"Ремембер уэн ю уэр янг, ю шон лайк зэ сан, шайн он ю крэйзи даймонд:." . Звучал чистый и прекрасный реквием по погибшим друзьям: посаженным за перепродажу джинсов в жуткие беспредельные зоны фарцеманам, забитым гэбэшными санитарами в спецпсихушках любителям Гумилева и политических анекдотов, разделанным душманскими ножами в Афгане и Чечне каратсменам, двинувшимся от передозировки наркотиков гитаристам, спившимся в тихую инженерам, ликвидированным конкурентами бизнесменам, подстреленным отморозками ментам и всем-всем-всем, свалившим в страны - откуда уже не возвращаются. Реквием звучал для живых. Как напоминание: "Ребята, мы еще Живы! Мы будем жить, пока в нас живет эта Музыка. И умрем, когда она кончится. Как умер Вовчик."