Сияющая Цитадель
Шрифт:
«Очко в пользу Данаи», – мысленно усмехнулся Спархок.
– Вот что я вам скажу, – продолжал Сарабиан. – Утро нынче прекрасное, так почему бы нам не устроить пикник? Я пошлю приказ в кухни, и мы позавтракаем на свежем воздухе. – Он улыбнулся Данае, целиком и полностью подпадая под власть ее всепобеждающего касания. – Мы отпразднуем возвращение Мурр к своей маленькой хозяйке.
– Какая чудесная мысль! – воскликнула Даная, захлопав в ладоши. – Ты такой умный, Сарабиан!
Взрослые,
– Я и сама могу ходить, отец! – возмутилась она.
– Зато я хожу быстрее. У меня ноги длиннее. Мы ведь хотим поскорее отыскать Мурр, разве нет? Даная одарила его сердитым взглядом.
– Все они и так у тебя в руках, – прошептал Спархок ей на ухо. – Тебе нет нужды гонять их по округе, как овец. В чем же дело? Ты же в любую минуту можешь позвать Мурр, и она вернется. Что это ты задумала?
– Мне нужно кое-что уладить, Спархок, пока мы все еще не слишком заняты делами, а когда вы все сбиваетесь в одной комнате, словно стайка цыплят, я ничего не могу сделать. Мне нужно выманить вас наружу, и тогда-то я все устрою.
– Мурр и вправду пропала?
– Нет, конечно. Я точно знаю, где она. Просто я велела ей погоняться за кузнечиками.
– И чем же ты намерена заняться? Что именно ты собираешься уладить?
– Смотри, Спархок, – ответила она, – смотри и учись.
– Так не годится, Келтэн, – с безнадежной грустью ответила Алиэн. Они шли через подъемный мост, неподалеку от Спархока и Данаи.
– Что значит «не годится»?
– Ты рыцарь, а я – простая крестьянка. Почему мы не можем оставить все как есть?
– Потому что я хочу, чтобы ты стала моей женой. Алиэн нежно погладила его по щеке.
– И я отдала бы все, только бы стать твоей женой, но это невозможно.
– Хотел бы я знать почему.
– Я уже говорила тебе почему. У нас слишком разное происхождение. Крестьянка не может быть женой рыцаря. Люди будут насмехаться над нами и говорить обо мне гадости.
– В первый и в последний раз, – объявил он, стискивая кулак.
– Любовь моя, нельзя же драться со всем миром, – вздохнула она.
– Еще как можно – особенно если мир, о котором ты говоришь, состоит из вертопрахов, которыми кишит двор в Симмуре. Я таких могу убить дюжину до завтрака.
– Нет! – сказала она резко. – Никаких убийств! Меня возненавидят. У нас не будет друзей. Тебе-то не страшно – ты все время будешь там, куда тебя пошлет принц Спархок или лорд Вэнион, но я-то останусь совершенно одна. Я этого не вынесу.
– Я хочу жениться на тебе! – почти прокричал он.
– Это было бы венцом моей жизни, дорогой, – вздохнула она, – только это невозможно.
– Спархок, – сказала вслух Даная, – я хочу, чтобы ты это уладил.
– Тише. Они нас услышат.
– Не услышат, Спархок, – и, кстати говоря, не увидят.
– Ты используешь чары?
– Разумеется. Это небольшое, но весьма полезное заклинание делает так, что на нас не обращают вни мания. Они вроде бы и знают, что мы здесь, но это ускользает от их сознания.
– Понимаю. Это, стало быть, способ обойти нравственный запрет на подслушивание?
– Да о чем ты говоришь, Спархок? У меня нет и не было никаких нравственных запретов на подслушивание. Я всегда подслушиваю. Как бы еще я следила за тем, чем занимаются смертные? Скажи маме, чтобы дала Алиэн титул, – тогда Келтэн сможет жениться на ней. Я бы и сама это сделала, но я очень занята. Займись этим сам.
– Так вот что, значит, ты собиралась улаживать!
– Разумеется. Не трать время на глупые вопросы, Спархок. Нам сегодня еще очень многое нужно успеть.
– Я люблю тебя, Берит-рыцарь, – чуть печально говорила императрица Элисун, – но и его тоже люблю.
– И скольких еще ты любишь, Элисун? – едко спросил Берит.
– Я сбилась со счета, – пожала плечами полунагая императрица. – Сарабиан не против, так отчего тебя это так трогает?
– Значит, между нами все кончено? Ты не хочешь больше меня видеть?
– Не говори глупостей, Берит-рыцарь. Конечно же, я хочу тебя видеть – и чем чаще, тем лучше. Просто время от времени я буду видеться и с ним. Я совсем не обязана говорить тебе об этом, но ты такой милый, что мне не хочется втихомолку, за твоей спиной… – Она замялась, подыскивая слово.
– Изменять мне? – уточнил он напрямик.
– Я никогда и никому не изменяю, – сердито сказала Элисун. – Сейчас же возьми назад это слово. При дворе нет никого вернее меня. Я храню верность по меньшей мере десяти мужчинам одновременно.
Берит вдруг разразился смехом.
– Что ты нашел смешного в моих словах? – осведомилась она.
– Ничего, Элисун, – ответил он с неподдельной нежностью. – Ты такая славная, что я не мог сдержаться.
Элисун вздохнула.
– Мне было бы намного проще, если бы вы, мужчины, не относились к этим делам так серьезно. Любовь – это развлечение, а вы все норовите хмуриться, сердиться и размахивать руками. Полюби кого-нибудь еще, я не против. Если все счастливы, какое имеет значение, кто именно сделал их счастливыми?