Сияющая Цитадель
Шрифт:
– Тебе недостает согласия с сим камнем, Анакха. Ты в силах принудить его подчиниться, однако мало он любит тебя и порой нарочито ошибается, исполняя твои мысли, – как было, когда перенес он тебя и Богиню-Дитя в Дэмос, хотя желал ты оказаться в Дэле, что в Южной Арджуне.
– Откуда тебе это известно? – ошеломленно спросил Спархок.
– Твой разум открыт мне, Анакха, как открыты разумы всех людей в мире. Такова одна служба, что мы могли бы сослужить тебе. Разве не стало бы тебе подспорьем знать помышления твоих врагов?
– Это верно, Кедон, но есть и другие способы добывать у людей правду.
–
– Он прав, Спархок, – подал голос Келтэн. – Скажи, Кедон, о чем я сейчас думаю?
– Тебя, сэр рыцарь, тревожит то, что принужден ты будешь лишить жизни Ксанетию, буде мы окажемся обманщиками. Ты же питаешь к ней искреннюю приязнь.
– Это правда, – признал Келтэн, обращаясь к своим друзьям. – Я думаю, эти люди и впрямь умеют читать мысли.
– Обладаем мы и иными талантами, господа рыцари, – продолжал Кедон, – и охотно поставим их вам на службу в обмен за то, чего мы хотим от вас. – Он с некоторой грустью взглянул на Сефрению. – Боюсь, когда я открою вам природу наших талантов, тебе сия истина причинит боль и еще более ожесточит твое сердце против нас, дорогая сестра.
– Не смей меня так называть! Моя ненависть к тебе и твоим сородичам и так уже тверда, как гранит.
– Сие не правда, Сефрения из Илары, – возразила Ксанетия. – Смятение царит в твоей душе оттого, что, впервые повстречав нас, не нашла ты в нас зла. Всеми силами стараешься ты поддержать вражду, что проистекает скорее из долга перед народом твоим, нежели от личной твоей злобы. Признаюсь, что и сама я также смятена. Меня влечет полюбить тебя, подобно как и тебя влечет любовь, но не ненависть.
– Прекрати! – вспыхнула Сефрения. – Убери свои грязные лапы из моих мыслей!
– Вот упрямица, – пробормотал Улаф.
– Природа младших богов Стирикума такова, что хранят они детей своих даже от их собственной глупости, – вновь заговорил анари. – Оттого-то стирики и принуждены обращаться к богам своим с молитвой и заклинанием всякий раз, когда хотят они преступить начертанный человеку предел. Не так ли, Сефрения из Илары?
Она промолчала.
– В этом суть стирикской магии, Кедон, – ответил за нее Вэнион.
Сефрения обожгла его ненавидящим взглядом, и Спархок мысленно застонал. Неужели нельзя было помолчать?!
Анари кивнул.
– Эдемус, как я уже говорил, ушел прежде нас, дабы приготовить нам путь, и не может более хранить и направлять нас. Оттого он даровал иным из нас силу творить то, что надобно свершать без его помощи.
– Неограниченная магия?! – воскликнула Сефрения. – В ваших руках неограниченная сила богов?
– Да, иные из нас обладают ею.
– Это чудовищно! Человеческий разум не в силах постичь суть такой силы. Не в нашей власти предугадать, что будет, если мы используем эту силу ради исполнения наших детских капризов.
– Твоя Богиня славно обучила тебя, Сефрения из Илары, – проговорила Ксанетия. – И мыслишь ты именно так, как она желает, чтобы ты мыслила.
– Твоя Богиня, дорогая сестра, желает, чтобы была ты и оставалась как дитя. Тогда только будет она уверена в любви твоей. Однако истинно скажу тебе: Эдемус любит нас так же сильно, как любит тебя твоя Афраэль. Его любовь, однако, принудила нас вырасти. Он предал силу свою в наши руки, и должны мы сами принимать все последствия деяний наших, когда пускаем эту силу в ход. Воистину, эта любовь совсем иного рода, однако и она остается любовью. Эдемус более не направляет нас, а посему мы вольны творить что пожелаем. – Анари мягко улыбнулся. – Простите меня, друзья мои, но у такого глубокого старца одно лишь затаенное стремление. – Он вытянул руку и с грустью посмотрел на нее. – Как быстро меняемся мы с течением лет, и как тягостны эти перемены…
Изменение происходило постепенно, но то, что творилось у них на глазах, было настолько поразительно, что казалось чудом. Иссохшая плоть понемногу становилась полнокровной, узловатые суставы сгладились, и морщины на коже словно растаяли. Изменялась, однако, не только рука Кедона. Морщины на его лице исчезли бесследно, впалые щеки округлились, а редкие седые волосы погустели, закурчавились. Под потрясенными взглядами эленийцев дэльф безо всякого видимого усилия избавлялся от разрушительных примет времени. Он уже превратился в юношу с чистой упругой кожей и ясным, не тронутым годами лицом. Затем он стал уменьшаться в росте, его руки и ноги под одеждой стремительно сокращались. Юношеский пушок исчез с его щек и подбородка, голова, казалось, стала больше в сравнении с уменьшающимся телом…
– Этого, пожалуй, довольно! – объявил он тонким детским голоском и улыбнулся – странно было видеть старческую улыбку на этом мальчишеском лице. – Стоит хоть немного ошибиться в расчетах, и я превращусь в ничто. Признаться, я уже подумывал об этом, но дела мои и обязанности еще не завершены. Ксанетия должна исполнять свой долг, и не вправе я отягощать ее еще и моим.
Спархок с трудом сглотнул.
– Думаю, ты все очень хорошо объяснил, Кедон, – сдавленно проговорил он. – Мы верим, что вы способны сделать то, что недоступно нам. – Спархок оглядел своих друзей. – Я уже предвижу споры и доводы, – продолжал он, стараясь не встречаться взглядом с Сефренией, – и, что бы мы ни решили, мы, видимо, все равно усомнимся в своей правоте.
– Можно помолиться, – предложил Бевьер.
– Или бросить кости и загадать, что выпадет, – вставил Улаф.
– Только не твои кости, – возразил Келтэн.
– Мы можем даже прибегнуть к логике, – заключил Вэнион, – но Спархок прав. Как бы ни старались мы принять решение, мы вполне можем просидеть здесь всю зиму и так и не прийти к согласию. – Он также старательно избегал взгляда Сефрении.
– Ну что ж, – сказал Спархок, сунув руку во внутренний карман рубахи, – раз уж здесь нет Афраэли, чтобы поцелуями принудить нас к согласию, – пусть решит Беллиом.
– Спархок! – вскрикнула Сефрения.
– Анакха, нет! – почти одновременно воскликнула Ксанетия.
– Беллиом не питает теплых чувств ни к кому из нас, – продолжал он, – так что мы можем положиться на его беспристрастность. Нам нужен совет, и ни Афраэль, ни Эдемус не в силах нам его предоставить – да я и сомневаюсь, что поверил бы любому из них, учитывая все обстоятельства. Нам нужно беспристрастное мнение, так почему бы нам не выяснить, что обо всем этом думает Беллиом?