Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых"
Шрифт:
По своей сути гневные формы божеств ничем не отличаются от мирных. Однако вид их способен устрашить любого, кто никогда ранее о них не слышал и не размышлял. Череда нераспознанных видений всё больше и больше смущает и утомляет умершего, так что внезапное явление гневных божеств, скорее всего, потрясёт неподготовленное сознание. Устрашившись их и попытавшись бежать, мы повергнемся в новое сансарическое перерождение. Если гневные божества вызовут в нас ужас или агрессию, то эти негативные эмоции увлекут нас в нижние миры. С другой стороны, даже слабый и мимолётный проблеск узнавания поможет нам сосредоточиться. Этому поспособствует сама напряжённость ситуации: ужас, охвативший нас, заставит искать убежища в чём-то знакомом. Тогда мы достигнем хотя бы частичного освобождения и перейдём в более высокое состояние.
В этот решающий момент помочь может только предварительное знакомство с гневными божествами. В противном случае эти свирепые и ужасные существа непременно вселят
«Если умерший не знаком с этими наставлениями, то здесь ему не поможет самый безбрежный океан учёности. Даже великие философы и учёные, соблюдавшие монашеский устав, подчас приходят в смятение и, не достигнув осознания, продолжают блуждать в сансаре. Что уж говорить об обычных людях:устремляясь прочь от страха, ужаса и паники, они ввергаются в нижние миры и претерпевают там страдания. Но даже ничтожнейший из ничтожных йогинов, кому довелось практиковать тайные мантры, распознает в этих божествах, пьющих кровь, свои избранные божества с первого же взгляда, как бывает при встрече старых друзей. Вверившись им, он сольется с ними неразрывно и достигнет пробуждения. Случится же так потому, что ещё в мире людей он наверняка медитировал на эти образы пьющих кровь, приносил им жертвы и возносил им хвалы. И даже тот, кто просто созерцал их живописные или скульптурные образы, распознает их, когда они явятся, и достигнет освобождения».
Эти заявления предназначены отнюдь не для того, чтобы подорвать авторитет учёных или монахов. Они указывают на один из основополагающих принципов ваджраяны, а именно — необходимость объять все до единого аспекты жизни и с чистым сердцем принять даже те вещи, от которых мы предпочли бы уклониться. Это — безумная мудрость и площадка для кремаций. Если монахи и учёные, которые вели чистую, добродетельную жизнь, посвящённую медитации, приобретению знаний и религиозному служению, не достигли просветления раньше, то в этот момент они окажутся в невыгодном положении, несмотря на все свои достоинства. Неожиданно для себя они столкнутся с теми силами, которые прежде отвергали и никогда не задействовали в своей практике. Видьядхары просто необычны и удивительны, гневные божества же воистину потрясают сознание умершего. Вот почему даже лучшим из последователей пути на этом этапе необходимо руководство, а для неподготовленных людей встреча с гневными божествами чревата особой опасностью:
«При жизни они презирали путь тайной мантры и не приняли его в своё сознание. Они не познали божества тайной мантры при жизни, так что не узнают их и в бардо. Внезапно узрев то, чего прежде никогда не видели, они сочтут это враждебным и испытают к нему чувство вражды, а в результате перейдут в низшие миры».
Гневные божества — такая же часть нашей природы, как и божества мирные. Они заключены внутри нас, но могут и являться нам во внешнем мире. Они надличностны; они относятся не к сфере индивидуального «эго», а к нашей недвойственной сущности. Поэтому интерпретировать и пытаться понять их можно с обеих точек зрения — и как нечто, пребывающее внутри нас, и как нечто внешнее.
В своих внешних формах гневные божества — это наимощнейшие проявления пробужденной энергии, выплескивающейся в ответ на невежество и страдания разумных существ. Иначе говоря, эта энергия — не что иное, как изначальная самосущая сострадательная природа пробужденного состояния, которую разумные существа воспринимают как гневную лишь потому, что взор их застлан пеленой невежества и страданий. Эти божества — проявления всё того же вечносущего пробужденного состояния, которое озаряет нас в бардо беспрепятственно и непосредственно, во всей своей полноте, как ослепительное сияние солнца. Не распознав предшествующих видений и продолжая блуждать в бардо, мы погрузились в смятение ещё глубже и привязались к «эго» ещё крепче, а потому наша реакция на всё происходящее ещё более настоятельно определяется инстинктом самосохранения. Спонтанные проявления просветлённого состояния остались прежними, но мы теперь воспринимаем их как свирепые и грозные.
Сила и страсть зачастую кажутся опасными даже тогда, когда не несут в себе никакой угрозы. Мы начинаем бояться своей собственной энергии, потому что она слишком часто проявляется в искажённых формах пяти «ядов» и слишком легко становится агрессивной и разрушительной. Но осторожного и безопасного пути к постижению полной силы пробужденного состояния не существует, и в этом — одна из причин, по которым гневные божества вселяют в нас страх и трепет. Другая же причина — в том, что они недвусмысленно являют нам универсальный принцип сосуществования разрушительной энергии с энергией созидания. Мы постоянно сталкиваемся с напоминаниями о том, что растворение вершится ежемгновенно и что без смерти не может быть и рождения. Гневные божества олицетворяют собой тождество, или «единовкусие»,
Но не следует думать, что божества эти — всего лишь символы неких универсальных законов. Все они заключают в себе глубоко личностный смысл. Предпринимались попытки истолковать их в понятиях психологии — как темную сторону нашей природы, как «тень», с которой мы должны встретиться лицом к лицу и слиться воедино. Но все подобные интерпретации упускают из виду самое главное. В действительности гневные божества — это энергии нашего сознания, те самые энергии, которые могут выражаться в виде жестокости, похоти, высокомерия и так далее. Но в качестве самопроявлений осознания они представляют собой эти энергии в их изначальной, незамутненной чистоте. Когда речь шла о видениях предшествующих дней, было сказано, что будды и дэви являются непроизвольно по той лишь причине, что мы состоим из пяти скандх и пяти элементов. Рассматривая образность мирных божеств, мы наглядно показали, что символика их также связана с преображением: она помогает нам понять, что пробужденная природа существует изначально и лишь ожидает, чтобы мы её узнали. В символике же гневных божеств гораздо более открыто и непосредственно представлен сам процесс преображения. Из энергии, которая в первозданной своей сущности совершенно чиста, могут рождаться даже самые дурные деяния, на которые только способно живое существо, и эту энергию необходимо освободить. В этом и состоит общий смысл символики гневных божеств. Таким образом, гневные божества — это не «тень», а чистая энергия, пребывающая за пределами разделения на свет и тьму. Духовные пути, игнорирующие все негативное или стремящиеся его подавить, не позволяют соприкоснуться с этой энергией и познать её. Но, тем не менее, она дремлет в каждом из нас.
Колоссальная мощь, которую несут в себе гневные божества, абсолютно свободна от «эго»: она рождается из состояния пустоты и представляет собою чистую мудрость и сострадание. Единственная её цель и задача — пробудить нас. Гнев этих божеств — не что иное, как ярость пробудившихся, обращённая против сил, препятствующих пробуждению. Но в мире смятения и неуверенности, в мире привязанности к чувству индивидуального существования сила гневных божеств зачастую трактуется неверно. Они могут пробудить в нас самые сокровенные страхи и тревоги; они могут вызвать у нас отвращение, ужас и ненависть; нам может показаться, что они собираются напасть на нас, и мы ответим на эту угрозу гневом и яростью.
Трунгпа Ринпоче часто говорил, что все мы стремимся кристаллизовать опыт сияния. Как в нашем мире, так и в бардо, все явления рождаются из сияния. Если мы признаем это и свободно войдём в открытое пространство, то сможем участвовать в игре существования, не втягиваясь в неё и не принимая её за нечто реальное. Но стоит лишь поверить в реальность этой игры, как всё вокруг начинает казаться плотным, и в предшествующие дни бардо этим определялись наши реакции на присутствие мирных божеств: мы либо пытались не обращать на них внимания, либо превращали их в объекты страха или привязанности. Привязываться к ним столь же опасно, как и страшиться их. Умершему советуют проникнуться страстным стремлением и благоговейной любовью к этим божествам. Только эти эмоции способны распахнуть наше сердце и выпустить нас в открытое пространство, ибо они не имеют никакого отношения к реакциям «эго», варьирующимся в диапазоне от привязанности до отвращения. Если мы поддадимся привязанности к мирным божествам и поверим в них как в некую внешнюю реальность, то нам может показаться, что мы попали на небеса. Но тогда мирные божества превратятся в гневные, чтобы напомнить нам о пустоте и пробудить нас.
Всё, что является нам в бардо, — это более яркие, чистые и «неразбавленные» аналоги того, что происходит с нами в повседневной жизни. Гневные божества используют шоковую тактику, ибо время мягких уговоров миновало. В обыденной жизни принять пугающие или огорчающие нас ситуации как возможности для пробуждения очень нелегко. Столь же трудно поддерживать высокий уровень осознания в любых обстоятельствах, видеть природу будды в каждом живом существе, отвечать спокойствием на агрессию и проявлять сострадание к врагам. Всё это — ситуации, в которых так или иначе присутствуют гневные божества. Но говоря о божествах вообще, не следует забывать, что все они — наши собственные потенциально пробужденные качества, способности и функции. Принимая адхиштхану и практикуя йогу тех или иных божеств, мы впускаем их в свою жизнь, и они озаряют наш путь своим живым присутствием. Гневные божества называются «божествами тайной мантры». « Путём тайной мантры» (санскр. мантраяна) в тибетской терминологии традиционно именуется ваджраяна. Мантры широко примяются во всех школах буддизма, но в ваджраяне тайному знанию мантр придаётся особое значение: считается, что ученик получает силу мантр от гуру путём адхиштханы. Разумеется, назвать мантры «тайными» в полном смысле слова нельзя, так как любой может отыскать их в текстах. Но каждая мантра — сокровенная тайна в том смысле, что без подлинной адхиштханы и специальных упражнений она остаётся неэффективной.