Сияющие
Шрифт:
– Как же паршиво это было, – Кирби крепко сжимает в руке белый мячик. – Проверенная и надежная тактика, и главное – врасплох. А ведь у меня важная работа!
Мэтт предложил сыграть в пул после работы. Кроме Кирби пошли Виктория и Чет, а Эмма отправилась делать реальный репортаж с места наводнения.
– Обряд посвящения, стажер, – Мэтт стоит, облокотившись о стойку, потягивает водку с лаймом, одним глазом косясь на телевизор в углу, где идут новости CNN. Он играет в паре с Четом, но все время пропускает свою очередь.
– Браун – один из
– Банда дуриков, – предлагает Кирби.
– А каждый октябрь приходит бездомная женщина и приносит блокноты, перевязанные резинками. Они все исписаны стихами, только их невозможно прочесть. Есть еще экстрасенс – он звонит и предлагает свою помощь после каждого объявления об убийстве и потерянном животном. Мне самой, слава богу, приходится иметь дело только с «поддельными фотографиями детской порнографии».
– В спорте тоже свои придурки, – поддерживает разговор Мэтт, отворачиваясь от телеэкрана. – Еще не сталкивалась? Твой Дэн вообще не отвечает на телефон, когда приходит работать в контору. Звонят и жалуются на продажных судей, продажных менеджеров, продажных игроков и убогие подачи – в общем, на все продажное и убогое.
– Лично мне больше всех нравится старушка-расистка, которая приносит нам печенье, – вмешивается Чет.
– Почему их вообще пускают?
– Расскажу я тебе одну историю, – заявляет Мэтт. К этому времени выпуск теленовостей завершается. Как будто за пятнадцать минут можно охватить весь мир.
– О, господи! – Виктория театрально закатывает глаза к потолку.
Но на Мэтта это не производит никакого впечатления.
– Ты бывала в «Трибьюн»?
– Ну как? Мимо проходила, конечно, – отвечает Кирби. Она наносит удар по белому шару сбоку, и тот катится с характерным шорохом наискосок по сукну, разбивая группу шаров у левой угловой лузы.
– Погоди, ты просто гоняешь их по столу, – Виктория показывает Кирби, как лучше держать кий. – Так, теперь наклоняешься, держишь ровно, сосредотачиваешься и на выдохе плавно наносишь удар.
– Спасибо, профессор Пул. – Следующим ударом Кирби загоняет четырнадцатый, безукоризненно точно рассчитав траекторию шара, который мягко закатывается в угловую лунку. Выпрямляется, усмехаясь.
– Отличный удар! Осталось только научиться играть за свою команду.
До Кирби доходит:
– Наши же цельные. Черт! – Она стыдливо опускает голову и передает кий партнеру.
– Меня кто-нибудь слушает? – обиженно вопрошает Мэтт.
– Да! – кричат все одновременно.
– Так вот. Если вы подойдете к «Триб-тауэр», увидите, что там в одном месте, прямо в стену, вцементированы кусочки исторических камней: из Великих пирамид, Берлинской стены, Аламо, Британского парламента, из Антарктиды и даже фрагмент лунного грунта. Видели?
– Удивительно, что их до сих пор не
– Не знаю, но не в этом дело.
– А дело в том, что это символ, – Чет промахивается. – Глобального распространения и влияния прессы. Романтический идеал, который уже со времен Чарльза Диккенса очень далек от реальности. Ну или со времени изобретения телевидения.
Кирби пристально смотрит на кий, как бы пытаясь его заколдовать, чтобы удар получился точным. Но нет, не получился. Раздосадованная, она выпрямляется:
– И как им удалось заполучить кусок пирамиды? Это же незаконно. Контрабанда фактически. Странно, что без дипломатического скандала обошлось.
– Но ведь дело даже не в этом! – Мэтт ведет стаканом в их сторону, и Кирби понимает, что он изрядно пьян. – Дело в том, что «Трибьюн» привлекает туристов. А мы привлекаем сумасшедших.
– Но у них еще и охрана нормальная, все посетители расписываются в журнале. А у нас можно прямо из лифта попасть в редакцию.
– Мы же народная газета, Анвар! К нам должен быть свободный доступ. Это принцип.
– Хэррисон, да ты пьян. – Виктория подталкивает редактора отдела новостей к стойке. – Пойдем, я возьму тебе кофе. Оставь молодежь в покое.
Чет указывает кием в сторону стола:
– Будем доигрывать?
– Не-a. Надоело. Хочешь, выйдем подышать воздухом? Дым здесь меня убивает.
Они неловко устраиваются на бордюрном камне. Деловой квартал пустеет, даже самые припозднившиеся работники направляются домой теми маршрутами, которые пощадило наводнение. Смущаясь, Чет крутит на пальце свое кольцо с птичьим черепом.
– Знаешь, со временем ты научишься их распознавать. Сумасшедших… Избегай смотреть им в глаза – это главное. А если чувствуешь, что начинаешь поддаваться, быстренько передай кому-нибудь другому.
– Нужно запомнить.
– Ты куришь? – с надеждой спрашивает Чет.
– Нет, мне поэтому и нужно было выйти из бара. Теперь не курю. Слишком сильно болит живот, когда начинаю кашлять.
– Да. Я читал. Ну статью о тебе.
– Я так и думала.
– Я ведь библиотекарь.
– Да, конечно. – Потом она решается спросить нейтральным тоном, стараясь не показать, как надеется на положительный ответ: – Узнал что-нибудь, чего я не знаю?
– Нет. Как это? – У него вырывается нервный смешок. – Ведь ты сама была там.
Она распознает нотки благоговения в его голосе и чувствует, что ее охватывает знакомое отчаяние.
– Это точно, – нарочито бодро подтверждает Кирби. Она понимает, что не может сдерживать чувства, но ее бесит, что он с таким трепетом относится к ней, зная ее историю. Ей так и хочется сказать, что ничего выдающегося тут нет. И девушек убивают часто.
– Я тут подумал, – как-то нерешительно начинает Чет в попытке загладить неловкость. Слишком поздно, по мнению Кирби.