Сизые зрачки зла

Романова Татьяна Геннадьевна

– Сколько лет вам исполнилось? Девятнадцать?

– Двадцать, – улыбнулась она сквозь слезы, – вы слишком лестного обо мне мнения. Я старше, чем кажусь.

– Отличный возраст, – не согласился Горчаков, – ваша красота будет цвести еще очень долго, а разум уже пришел в эту прелестную головку. Отсюда и успехи в делах.

– Я давно занимаюсь хозяйством. Последние два года я помогала маме, вела дела. Мне это нравится, а ей – помощь. Ну, а теперь выбирать не приходится. Александр Иванович все отнял.

– А вы с сестрами не думали выйти замуж?

Это, возможно, облегчило бы положение семьи, – осторожно спросил князь, и Вере показалось, что его голос странно треснул в середине фразы.

– Надин хочет найти жениха, а Любочка слишком маленькая, – дипломатично сообщила Вера, надеясь, что собеседник не переведет разговор на ее персону. Так и получилось. Горчаков помолчал и извинился:

– У вас день рождения, а у меня нет подарка. Может, вы могли бы принять это кольцо, мне было бы очень приятно, – он снял с мизинца перстень с большим изумрудом и протянул Вере. – Оно принадлежало моей матери, я долго не хотел на него даже смотреть и достал из шкатулки совсем недавно. Вы так напоминаете ее внешне…

– Я не могу, простите. Это слишком дорого, тем более, память о матери. Носите его сами.

Горчаков явно расстроился, но признал ее правоту:

– Извините мою бестактность, я не подумал об этом. Но что же тогда вам подарить? У меня остались лишь экипаж и пистолеты. Выбирайте.

– Пистолеты – отличный подарок, мне хватит даже одного, – засмеялась Вера, – но только вам придется научить меня стрелять.

– Можно это сделать прямо сейчас, – предложил Платон.

Он достал из кармана небольшой пистолет с вензелем на рукоятке и протянул ей. – Пожалуйста, берите.

Металл скользнул по ее ладони, и рука качнулась под тяжестью оружия.

– Ого, тяжелый, – признала она и, ухватив пистолет покрепче, вытянула руку.

– Нужно взвезти курок. Давайте я помогу, – предложил Горчаков и, встав за ее спиной, вытянул вперед руки, сомкнув их на кисти Веры.

Когда тело мужчины прижалось к ее спине, а ее плечи оказались в плену сильных рук, она вздрогнула. Какое искушение! Вера замерла, страшась и не желая, чтобы все закончилось. Оба прекрасно понимали, что он уже перешел границу приличий, а она не должна была допускать подобной вольности, но делали вид, что ничего не происходит. Горчаков взвел курок пистолета и, щекоча губами ее ухо, шепнул:

– На конце дула есть маленький выступ, это – мушка, а смотрите вы через прицел. Нужно, чтобы мушка встала ровно посередине прицела, тогда и нажимайте.

Он прижал ее палец к спусковому крючку, Вера пыталась увидеть сквозь прицел мушку, но от волнения не могла понять, где та находится. Теплые губы вновь коснулись ее уха:

– Готовы? Стреляем…

Вера, сама не понимая как, выстрелила. Это вернуло ее с небес на землю, она передернула плечами, и Платон, разомкнув объятия, отступил. Он как-то выжидающе посмотрел на Веру, но потом забрал из ее руки оружие и заметил:

– У вас все отлично получилось.

Я заряжу пистолет и верну, ну, а сейчас нам пора. Думаю, что остальные слышали выстрел и станут беспокоиться.

Он оказался прав. Они не успели сделать и пары шагов, как им навстречу выбежали Щеглов и Марфа. Увидев Горчакова с пистолетом в руках, они забросали его вопросами:

– Что случилось? Почему вы стреляли?

– Я подарил Вере Александровне пистолет, и она попробовала выстрелить из него.

– Ничего себе, подарок для дамы, – удивился Щеглов.

– Я сама попросила именно такой, – возразила Вера, – мне давно хотелось иметь пистолеты.

Успокоившись Щеглов, потребовал ее внимания и достал из кармана темные деревянные четки с шелковой кисточкой на конце. Протянув их Вере, он провозгласил:

– Позвольте и мне преподнести вам этот скромный подарок.

– Спасибо, Петр Петрович, – растрогалась Вера – вы очень внимательны.

Она пропустила бусины между пальцами, те оказались приятно гладкими, а черная пушистая кисточка нежно щекотала ладонь.

– Надеюсь, что они вам пригодятся, – отозвался капитан и тут же напомнил: – Пора ехать, скоро уже стемнеет, а нам еще часа три пути.

Он подхватил под локоть Марфу и двинулся вперед, а Вера пошла рядом с Горчаковым, не решаясь взять того под руку. Князь, как видно, почувствовав ее настроение, молча шел рядом. Они вышли на поляну, где оставили лошадей. Все следы от их привала уже исчезли, экипажи стояли на дороге, а кучера сидели на козлах, ожидая хозяев. Горчаков помог Вере подняться в экипаж и пообещал:

– Я заряжу ваш пистолет и отдам его, когда мы приедем.

– Хорошо, – согласилась Вера и впервые с момента выстрела решилась посмотреть в его лицо. Горчаков казался очень серьезным и глядел на нее как-то выжидающе. Поймав ее взгляд, он отвел глаза и, коротко попрощавшись, отправился к своему экипажу. Двуколка Щеглова тронулась, а за ним и остальные экипажи. Вера поудобнее устроилась на подушках сиденья, рядом с ней сразу же прикрыла глаза уставшая Марфа.

«Хватит на сегодня приключений, – решила Вера, – подумаю обо всем дома».

Теперь она уже привычно назвала Солиту домом. Это казалось правильным, может, это было единственным верным решением, принятым ею сегодня. По крайней мере, в нем она не сомневалась, а остальное могло и подождать.

Когда экипажи свернули к Солите, время уже близилось к полуночи, Вере страшно хотелось, чтобы Горчаков проводил их до имения, а потом остался ночевать, ведь не могла же она выгнать его посреди ночи. Она уже размечталась, как поместит князя и Щеглова в своем флигеле, а сама уйдет ночевать к Марфе. Почему-то ей очень хотелось встретиться с Платоном за завтраком, в этом ей виделось что-то интригующе интимное. Но, к сожалению, исправник не догадывался о ее грешных мыслях. На развилке дорог между Солитой и Хвастовичами он остановил свою двуколку и направился к экипажу Горчакова.