Скалаки
Шрифт:
— Не приводите меня в отчаяние! Скажите, могу я надеяться?—Молодой человек почувствовал, что ручка, которую он прижимал к своему сердцу, ответила на его пожатие, он увидел, как улыбнулись ему прелестные губки.
— Как я счастлив! Сегодня у статуи Дианы,—прошептал он и, горячо поцеловав белую ручку, вышел из шатра. Приоткрыв полог, девушка посмотрела вслед красивому молодому князю.
Это была мадемуазель фон Стреревитц, компаньонка графини Катерины Франкенберг, гостившей в Находском замке, который вместе со всеми землями ее отца, Лаврентия Пикко-ломини, был унаследован братом графини,
Мадемуазель фон Стреревитц видела, как оба всадника поскакали через луг. Неподалеку от шатра, возле одиноко стоявшего дуба, они въехали в лес. Там молодой Пикколомини увидел доктора из замка; доктор лежал в тени под дубом у грубо сколоченного стола, уставленного бутылками. Он спал после «трудов праведных», а рядом, в кустах, храпел его слуга. Князь усмехнулся, увидев маленькую фигуру доктора, одетого в черную бархатную куртку. Большой живот, обтянутый цветным длинным жилетом, возвышался, как холм; на белом кружеве рубашки лежали сползшие с красного носа очки в черной оправе, рядом в траве поблескивал брошенный бокал. Пухлая рука сжимала серебряную табакерку. Неподалеку валялась черная шляпа.
Там, где позволяла лесная дорога, князь пускал коня в галоп; камердинер, словно злой дух, скакал рядом. Шум охоты уже не доносился к ним. Они пустились напрямик. Темный лес поредел, и сквозь деревья виднелась вырубка, поросшая молодняком.
Камердинер показал направо, и молодой Пикколомини поехал в этом направлении, а слуга направил коня влево. Разъехавшись, они двигались как бы по сторонам треугольника, который составляла вырубка. Князь ехал по опушке леса под сенью деревьев, пока не очутился вблизи проселочной дороги, за которой чернела узкая полоса леса. Здесь он остановился и внимательно оглядел дорогу.
Вокруг стояла мертвая тишина. Лесная чаща не пускала сюда холодный ветер. Не качались ветви деревьев, не шелестели кусты, слышалось только жужжание шмеля. В жарком воздухе носились тысячи мух. Конь тщетно пытался отогнать их, мотая головой и размахивая хвостом; князю нелегко было сладить с ним. Было душно и знойно. Неожиданно мертвую тишину нарушил протяжный глухой звук охотничьего рожка.
По узкой пыльной дороге быстро шагала Лидушка. Ее босые ноги были в пыли. На ней была зеленая, не слишком длинная юбка и черный корсаж, через руку висела белая косынка, платок, завязанный у подбородка, скрывал почти все лицо.
Когда князь, ехавший в тени деревьев, вдруг появился перед ней, она испугалась, как лань, застигнутая охотником. Он обратился к ней на чужом языке. На лице девушки появилось выражение удивления, смешанного со страхом; она не понимала, что ему нужно, и не знала, что ответить. Стараясь, чтоб его поняли, всадник указал рукой на лес и назвал село, вставляя в свою речь чешские слова. Наконец, Лидушка догадалась, что он спрашивает, как проехать к селу П. Она указала ему направление, но он попросил, чтобы девушка проводила его лесом; после минутного колебания она согласилась и пошла, всадник медленно ехал за ней.
На них уже повеяло лесной прохладой — слишком далеко зашли они в лес, и теперь, решив, что всадник доберется и сам, Лидушка остановилась. Платок соскользнул ей на плечи, и князь увидел разрумянившееся привлекательное лицо шестнадцатилетней девушки, стройной, как молодое деревце. Он стал ее удерживать и просить проводить дальше, но она показала ему рукой в обратную сторону, давая понять, что ей предстоит еще дальний путь. Князь ласково улыбнулся и пригласил ее сесть к нему в седло. Лидушке стало страшно. Глаза незнакомого всадника как-то странно блестели, с его лица исчезло спокойное выражение. Воспоминание о несчастной дочери Скалаков молнией сверкнуло в ее голове. Она хотела уже скрыться в кустах и как лань спастись бегством, но молодой всадник схватил ее за плечи и потянул к себе. Лидушка вскрикнула и стала сопротивляться.
Но слабая девушка не смогла вырваться из рук сластолюбивого князя, которому страсть придала силы. Лидушка была уже в объятиях Пикколомини, белая косынка, покрывавшая ее плечи, как перышко слетела на зеленый мох. Вдруг из-за кустов мелькнула чья-то крепкая смуглая рука, которая изо всех сил, словно молотком, всадила острие деревянного колышка в круп коня. Конь заржал от боли, брыкнул ногами и, словно бешеный, помчался в лес. Всадник, пригнувшись, ухватился за гриву. Ветви хлестали его по лицу, треуголка слетела с головы.
Лидушка почти без чувств упала на белый платок. Придя в себя, она увидела юношу, который пел в ольшанике и после унес ее цимбалы. На нем были простые штаны и рубаха, в руке он все еще держал колышек, окрашенный кровью благородного скакуна. Лидушка густо покраснела и быстро оправила платье и растрепанные волосы.
Черноглазый парень мрачно смотрел на девушку.
— Ты ранен! —воскликнула Лидушка, видя кровь на его обнаженной руке.
— К сожалению, это только кровь панского коня,—сказал юноша, горько усмехаясь.—Пан знает тебя? —спросил он, помолчав.
— Нет, думаю, он никогда меня не видел.
— А ты его знаешь?
— Тоже нет,—тихо ответила девушка. В этот миг обычная смелость оставила ее.
— Это его сиятельство, наш молодой князь,—сказал юноша улыбаясь; Лидушка посмотрела на него.—Куда ты идешь? —спросил он снова.
— На Туров. Я бы охотнее вернулась домой.
— Нет, домой сейчас нельзя, иди дальше, но поскорей. Они охотятся на другом конце леса. Ступай прямо, пока не придешь к колодцу, оттуда по дорожке вниз, а дальше уж и сама найдешь.
Девушка поднялась, она боялась идти дальше, но слова незнакомца придали ей смелости. Он внушал ей доверие, и она его послушалась.
— Да вознаградит тебя господь бог! —сказала она горячо.
— Стоит ли об этом говорить…
— Как тебя зовут, я хочу знать, чтобы…
— У меня нет имени,—ответил незнакомец, но, увидев, как омрачилось лицо Лидушки, добавил: —Меня зовут Иржик.
Неожиданно, словно что-то вспомнив, она тревожно спросила:
— А если тебя паны схватят? Иржик слегка усмехнулся и сказал: