Скандал в Хай-Чимниз
Шрифт:
Он протянул руку Джорджетте, которая нежно сжала ее пальцами и отвернулась, глядя в окно.
– Моя жена, считая, что я болен, написала на прошлой неделе в Лондон нашему врачу. Глупость, разумеется. Я не болен.
– Бедный Мэтью, – прошептала Джорджетта.
– Я говорю, что не болен! Меня уложить могла бы только пуля. Все это, мистер Стрикленд, только к слову. Однако перейдем к делу. Вы, может быть помните Бербиджа, нашего дворецкого?
– Да, прекрасно помню.
– Так вот, у Бербиджа есть дочь Пенелопа. Несколько дней назад она приехала в гости к отцу. Мы поместили ее в одной из комнат для слуг, на верхнем этаже. Добавлю, что Пенелопа – гувернантка в очень порядочной семье из УилтшиРа. Быть может она слишком образованна для своего положения, но это воспитанная, умная и достойная девушка.
Вчера был понедельник, и Пенелопа попросила у отца разрешения сходить вечером на проповедь в редингскую церковь святого Фомы. Она сказала, что сходит туда и обратно пешком, если только Бербидж разрешит ей вернуться позже обычного.
В моем доме люди укладываются, как правило, в половине одиннадцатого. В это время Бербидж запирает окна и двери. После этого все должны быть дома.
Мне казалось, что в данном случае я спокойно могу сделать исключение. Естественно, я не мог допустить, чтобы девушка отправилась без провожатого и приказал моему кучеру, пожилому женатому человеку, который живет в комнате над конюшней, чтобы он отвез Пенелопу Бербидж в церковь, прослушал вместе с нею проповедь, а потом привез ее домой.
Более того, я разрешил Бербиджу дать дочери ключ от задней двери с тем, чтобы Пенелопа закрыла ее на засов после возвращения. Теперь я вижу, что это было глупость с моей стороны.
Мэтью Деймон вновь наклонился вперед.
– Слушайте внимательно, молодой человек! Не стесняйтесь задавать вопросы, если будет что-то не ясно. Речь идет о жизненно важной проблеме, даже если моя супруга не согласна с этим.
Джорджетта слегка пошевелилась. Похоже, что ее мучило какое-то подозрение, в котором она стыдилась себе признаться.
Деймон глубоко вздохнул и продолжил рассказ.
– В последнее время я очень плохо сплю, мистер Стрикленд. Даже у самого здорового человека бывают тяжелые сны, к тому же я сплю один в комнате. Этой ночью мне тоже снились кошмары, и хотя я и не вполне проснулся, но в каком-то полусне услышал шум вернувшегося экипажа.
Вы, молодой человек, помните, вероятно, какая великолепная акустика в Хай – Чимниз. Малейший шум можно хорошо слышать в любом уголке дома. Вот я и услышал, как Пенелопа отворила заднюю дверь и вошла в дом.
Я слышал, как она заперла дверь на ключ, а потом задвинула засов, и успокоился. Сон начал уже вновь овладевать мной, когда внезапно я окончательно проснулся, пораженный мыслью: почему я не слышал шагов Пенелопы на задней лестнице?
Я и не мог их услышать. Она направилась не туда, а в холл, несколько мгновений расхаживала по нему, а затем звук ее шагов стал громче, словно она двинулась в сторону главной лестницы.
Вы скажете, это мелочь? Несомненно. Но ночью как раз такие мелочи больше всего привлекают внимание.
Я зажег свечу на ночном столике и взглянул на часы. Половина двенадцатого – несколько позже, чем я думал.
В этот момент я услышал, как Пенелопа что-то негромко проговорила. Потом она уже вполне отчетливо произнесла: "Кто там?", а еще примерно через полминуты я услышал...
Деймон опустил голову. На его виске с силой билась жилка. Клайв неожиданно резко проговорил:
– Успокойтесь, сэр! Что вы услышали? Мэтью Деймон поднял на него глаза.
– Вопль...
Экспресс Бат – Бристоль мчался с максимальной – 50 миль в час – скоростью. Резкий толчок вагона отбросил Клайва на соседнее, пустое сидение.
– Да смилуется господь над грешными душами! – проговорил Деймон. – Такого вопля я не слышал с того дня, как в сорок шестом году Гарриет Пайк, которую я часто посещал в ньюгетской камере смертников, поволокли к виселице. Не думайте, пожалуйста, что во мне говорит нечистая совесть.
– Нечистая совесть, сэр? О чем вы?
– Нет, тогда этот вопль даже не напомнил мне о Гарриет Пайк. Та женщина была ведь, несомненно, виновна. Нет, в тот момент я подумал только, что Пенелопа наткнулась на грабителя. Накинув халат, я поспешил на лестницу.
Бербидж и двое слуг уже сбежали вниз. Пенелопа не потеряла сознание, но в явно полуобморочном состоянии сидела на корточках у подножия лестницы.
Ее отец бросился было к ней, но я немедленно приказал ему и слугам обыскать дом на случай, если в него проник грабитель, и сам помог девушке подняться. Не знаю, упоминал ли я, что мой врач, доктор Томсон Бленд, находится сейчас в Хай – Чимниз?
Клайв покачал головой.
– Нет, сэр, вы сказали только, что миссис Деймон писала ему.
– Так вот, в ту минуту я был очень рад, что он находится в доме. По какой-то загадочной причине девушка испугалась меня (меня, поймите!), отшатнулась в сторону и вновь начала кричать. Вышел доктор Бленд и заставил ее выпить рюмку бренди. Тем не менее понадобилось еще довольно много времени, прежде чем Пенелопа рассказала, что произошло.
– И что же произошло? Молчание.
– Что с нею произошло?
– Как я и думал, – уже спокойнее заговорил Деймон, – Пенелопа вошла через заднюю дверь и тщательно закрыла ее за собою. Бербидж оставил на столике у двери свечу, но девушка не сумела ее зажечь: огонь на кухне уже погас, а огнива у нее не было.
В Хай – Чимниз, как вы, может быть, помните, окна завешены тяжелыми шторами. Пенелопа ощупью прошла в холл и там зажгла свечу от еще тлевшего камина. После этого она направилась к главной лестнице, но далеко не прошла.
На повороте лестницы стоял мужчина.
Он не двигался и молчал так же, как и Пенелопа. Чуть подождав, девушка спросила: "Это вы, сэр?" – и подняла свечу выше, но не смогла разглядеть лицо мужчины. Он продолжал неподвижно стоять. Пенелопа воскликнула: "Кто там?" – и тогда мужчина, вытянув руку, бросился к ней. Звука шагов она при этом не слышала.
Пенелопа закричала, упала на колени, закрыв лицо руками. Свеча погасла. Девушка продолжала кричать, хотя незнакомец и пальцем не тронул ее. Когда я появился, Пенелопа была уже одна.