Скандал
Шрифт:
— Над большим произведением? — Саймон понял, что беседа принимает несколько иное направление, чем ему хотелось бы.
— Да, я назвала его «Таинственная леди». Длинная эпическая поэма с приключениями и пылкой любовью, в духе Байрона. — Она застенчиво взглянула на него. — Вы единственный, кроме членов нашего литературного общества, милорд, кому я поведала о ней.
— Я польщен, — медленно произнес Саймон. — Приключения и пылкая любовь, вот как?
— О да. Это будет история про молодую женщину с волосами, как пламя заката, которая отправляется на поиски пропавшего возлюбленного.
— Но что-то помешало его планам?
— Да. Он не вернулся, и героиня понимает, что он попал в беду и отчаянно нуждается в ней.
— И как же она узнала об этом? — спросил Саймон.
— Они с героем так близки, так тесно связаны своим чистым и благородным чувством, что между ними возникает связь более высокого порядка. Она просто знает, что он попал в беду. Она покидает дом и отправляется на поиски любимого.
— Довольно рискованная затея. А если он просто воспользовался неодобрением родителей как предлогом, чтобы от нее отделаться? Или она ему надоела, и благодаря тому, что родители вышвырнули его вон, у него появилась возможность пристойно выйти из той неловкой ситуации, в которую он угодил… — Не успев договорить, Саймон готов был дать себе пинка. Смятенного лица Эмили оказалось достаточно, чтобы в нем зашевелились последние крупицы совести.
— Ах нет! — выдохнула Эмили. — Все совсем не так.
— Ну конечно, — произнес Саймон, выдавив невеселую улыбку. — Я вас просто поддразнил. Простите меня. Откуда мне знать сюжет вашей истории? Это же вы пишете поэму.
— Вот именно. И уверяю вас, конец в ней будет счастливым. Я предпочитаю, чтобы все кончалось хорошо, понимаете?
— Скажите мне вот о чем, мисс Фарингдон. Если бы вам сегодня кто-нибудь дал десять тысяч фунтов, что бы вы с ними сделали?
Необыкновенное воодушевление исчезло как по волшебству. От внезапного вопроса Саймона мечтательный взор Эмили за стеклами очков стал вдруг спокойным и расчетливым. В глазах эльфа заполыхало зеленое пламя проницательного и острого как бритва ума.
— Я бы купила несколько акций вновь образованного предприятия на канале, о котором недавно узнала; купила бы, пожалуй, несколько банковских облигаций и вложила бы деньги под четыре процента. С последним, впрочем, лучше быть поосторожнее. Изнурительная война с Наполеоном скоро закончится, и стоимость фондов может упасть. Следует сохранять легкость перемещений, когда имеешь дело с государственными деньгами.
— Превосходно, — пробормотал он себе под нос. — Мне просто хотелось убедиться, что я имею дело… именно с той женщиной. На какое-то мгновение я засомневался.
Эмили моргнула:
— Что вы сказали?
— Да так. Изволю шутить. — Саймон улыбнулся. — Ваши финансовые советы превосходны, мисс Фарингдон. У нас с вами, кажется, сходная стратегия.
— Да? Вы играете на бирже?
— Помимо всего прочего. У меня широкий круг финансовых интересов.
Он остановил лошадей и привязал поводья к двум ближайшим деревьям, потом взял
Он наблюдал, как она села, грациозно расправив тяжелую юбку своей амазонки. На мгновение он даже забыл о цели, любуясь движением ее рук, разглаживающих складки, но быстро одернул себя. Пора приступать к намеченному, подумал Саймон.
— Вы не можете себе представить, что значит для меня наша встреча, — заявил он, устраиваясь рядом с ней и глядя на пруд. — Я часто рисовал в своем воображении это место. И всегда рядом с собой представлял вас. Когда я прочел ваши стихи, то понял, что вы должны любить это место, как и я.
Она прищурившись смотрела на поросшие травой берега и неглубокий округлой формы прудик:
— Вы полагаете, я точно передала пейзаж, сэр? Вы уверены, что узнали именно это место из описания в моих стихах?
Саймон проследил за ее взглядом, вспоминая дни своей одинокой юности, когда он убегал сюда, прячась от гнева хладнокровного тирана-отца и от бесконечных укоров болезненной, вечно недомогающей матери.
— Да, мисс Фарингдон. Я узнал бы его при любом упоминании о нем.
— Здесь так красиво. Я часто прихожу сюда, чтобы посидеть в одиночестве, поразмыслить над своей поэмой «Таинственная леди». А теперь, когда я знаю, что и вы имели обыкновение приходить на это место, оно значит для меня еще больше.
— Вы мне льстите.
— Я лишь говорю правду. Странно… — Она повернулась к нему, с самым глубокомысленным видом сдвинув брови. — Но, прочитав ваше первое письмо, я сразу почувствовала, что вы мне очень близки. Вы не находите, что это просто чудесный перст судьбы, что мы обрели друг друга в нашей переписке.
— Просто поразительный перст судьбы.
Саймон подумал о том, сколько долгих недель он ломал голову в поисках наилучшего подхода к мисс Фарингдон. Письмо, написанное ей под предлогом, что он услышал о ее увлечении поэзией, показалось в конце концов самым быстрым и легким способом вновь ступить на порог Сент-Клер-холла.
— Я поняла из первого же вашего письма, что вы необыкновенный человек, милорд.
— Это я был поражен, поняв, что переписываюсь с удивительной женщиной. — Саймон галантно поднес к губам ее руку и поцеловал.
Она задумчиво улыбнулась.
— Я так долго мечтала о взаимоотношениях, подобных нашим, — призналась она.
Он метнул на нее оценивающий взгляд… Все легче и легче. Эта женщина уже почти влюбилась в него. В очередной раз Саймон захлопнул дверь перед докучливым чувством вины, которое билось где-то в глубине его души.
— Мисс Фарингдон, а какими вы видите наши взаимоотношения?
Она покраснела, но ее глаза засверкали от воодушевления.
— Очень чистыми, милорд. Скажем, отношениями более высокого порядка, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Более высокого порядка?
— Да. Наши отношения видятся мне чисто интеллектуальными. Отношения, которые существуют уже в метафизическом мире. Дружба, основанная на родстве душ и взаимопонимании. Иными словами, духовное общение, милорд. Союз, не омраченный низменными помыслами и соображениями. Наши чувства иного — высшего — порядка…