Скандальная репутация
Шрифт:
– Некоторые здесь уже два дня, Люк. Ты просто не обратил на них внимания.
– Ты же знаешь, я предпочитаю завтракать и обедать в одиночестве. Кроме того, у меня много работы. – И он ткнул испачканным в чернилах пальцем в стопку исписанных листков на столе. На полу также валялись какие-то бумаги. Заметив, что лицо бабушки снова окаменело, Люк осекся. – Хорошо, как я должен их развлечь?
– Стрельбой из лука. А я шепну им, что они могут представить себе своих дорогих усопших мужей в центральном круге мишени. Их это развеселит.
«Моя дорогая Розамунда!
Вы меня не знаете, поскольку нам никогда
Прошу простить невольную прямоту, но надеюсь, что вы отбросите глупые предрассудки, и ваше любопытство одержит верх над опасениями. Поверьте, я приглашаю вас провести сезон или два со мной и другими дамами, попавшими в обстоятельства, аналогичные вашим, единственно из желания помочь вам.
Мне необходимо только ваше согласие, дорогая. Если вы сочтете возможным вступить в наш тайный клуб, то уведомите меня об этом, и за вами немедленно будет отправлен экипаж.
Ваша будущая наперсница, Мерседитас Сент-Обин, вдовствующая герцогиня Хелстон».
Сильвия читала письмо вслух, и листок бумаги весело трепетал на ветру. Розамунда поставила две тяжелые коробки, которые несла, на землю и прислонилась к дубу. Чтобы успокоиться, она начала что-то напевать себе под нос. Это всегда приводило Алфреда в неистовство.
Лето приближалось к концу, но солнце палило нещадно, поэтому было очень приятно немного отдохнуть в благодатной тени. Вокруг, на сколько хватал глаз, расстилались обработанные поля, напоминающие огромное лоскутное одеяло. Розамунда почувствовала, что не может больше продолжать путь. Она потерла руки с красными полосами от глубоко врезавшихся в них веревок, которыми были перевязаны коробки, и вздохнула. Сестры шли уже давно, и усталость притупила остальные чувства. Нести все свои пожитки – нелегкая работа.
Сильвия прекратила чтение и подняла большие темные глаза на сестру.
– Жаль, что ты раньше не показала мне письмо.
– Дорогая, получив это послание две недели назад, я сочла его слишком абсурдным, чтобы принять всерьез. Однако после приезда Алджернона идея показалась мне намного более привлекательной. – Она тихонько выругалась. – Я все еще не могу поверить, что Алфред нарушил обещание и оставил все имущество своему кузену.
– Зато я охотно верю этому, – сказала Сильвия. – Твой муж никогда не держал слова.
– Это чудо, что Алджернон позволил нам год прожить спокойно. Но потом он стал проявлять характер. – Розамунда отвернулась. – Я боялась, что, если покажу тебе это приглашение до того, как мы уйдем, ты откажешься.
– А я думала, ты будешь бороться за право владеть домом до последнего. Подумай, идея бежать в Лондон с практически пустыми карманами не слишком хороша. Но это… – Сильвия покачала головой. – Пожалуйста, скажи, что мы идем не в Эмберли к герцогине Хелстон. Ты сошла с ума! Люди в деревне говорят, что новый герцог – человек эксцентричный и дурно воспитанный, не чета брату.
Розамунда посмотрела на пасущихся неподалеку овец. Их тяжелые шубы уже были готовы к стрижке. Ей не хотелось встречаться с неуверенным вопрошающим взглядом Сильвии.
– Мы примем приглашение вдовствующей герцогини. А нового герцога мы и видеть не будем. Поверь, нам нечего бояться!
– Нечего бояться? Ты действительно думаешь, что теперешний герцог Хелстон не знает, что случилось восемь лет назад между его братом и нашей семьей? Даже если удача нам улыбнется, и он пребывает в неведении относительно тех давних событий, неужели ты всерьез считаешь, что не найдется доброй души, которая его просветит? – Сильвия всплеснула руками. Порыв ветра растрепал ее длинные черные волосы, и она поправила прическу. – Ты только представь, сколько народу прибудет из Лондона на свадьбу. Да тебе прохода не дадут! А ты… – Сильвия сделала эффектную паузу. – Ты же восемь лет шарахалась от общества как от чумы и всерьез считаешь, что выдержишь все это? Кстати, герцогиня знает нашу историю?
– Понятия не имею, – вздохнула Розамунда.
– Давай вернемся. Алджернон, наверное, еще не хватился нас.
Розамунда покосилась на солнце, ярко сиявшее в лазурно-голубом небе. Даже странно, что в столь черный день в ее жизни стоит изумительная погода. Она взяла у сестры письмо и снова подняла тяжелые коробки.
– Даже если так, скоро хватится, поэтому лучше поторопиться. Нам повезет, если его чувство голода одержит верх над желанием убить нас, когда обнаружится наше отсутствие. Я очень рассчитываю на знаменитый аппетит Алджернона и сдобные булочки, которые отменно готовит наша кухарка. Она обещала продержать его за столом как можно дольше. И еще я надеюсь на его алчность. Поверенный как раз подготовил все бухгалтерские книги. Полагаю, Алджернон с радостью займется подсчетом своих богатств.
Красивое лицо Сильвии выразило смущение.
– У нас нет выбора, дорогая, – мягко продолжила Розамунда, поднимаясь по длинному склону холма. – Я не смогу провести еще одну ночь в этом Богом забытом месте. Я уже отдала достаточно лет моей и твоей жизни за свои ошибки и не собираюсь их повторять с кузеном бывшего супруга, тем более что тот интересуется… Ну ладно, хватит, я не хочу больше об этом говорить.
– Но мы не можем отправиться в Эмберли, – простонала Сильвия. – Ты и сама это хорошо понимаешь.
– У нас, к несчастью, нет средств, чтобы направиться в другое место, – вздохнула Розамунда. – Но ты всегда можешь передумать и вернуться в Эджкумб. И я даже настаиваю, чтобы ты именно так и поступила. Ты знаешь, что меня всегда тяготили жертвы, на которые ты пошла ради меня. Из-за этого мне было только хуже.
– Мы же договорились не поднимать эту тему, Роза. – Вовсе нет. Это ты сказала, что не станешь вновь вести этот разговор.
В этот момент путники оказались на гребне холма, и перед ними открылся во всем своем величии один из самых красивых замков Англии – Эмберли. Теплые камни цвета меда отражали полуденный свет. Архитектор, строивший здание, очевидно, был весьма сдержанным человеком и явным поборником симметричных решений. Две большие башни высились по бокам еще одной – центральной. Не приходилось сомневаться, что здесь жили богатые люди, учитывая ошеломляющий размер оконного налога [2] , который они были вынуждены платить. Везде, куда ни глянь, сверкали стекла, в которых ярко отражалось солнце. А ведь это был всего лишь задний фасад замка.
[2]Оконным налогом облагались все окна в доме, начиная с шестого. Он действовал в Великобритании с 1696 по 1851 г.