Скандальная жизнь настоящей леди
Шрифт:
Что его поцелуи – как наркотик, и ей хочется их все больше? Нет, он, должно быть, имел в виду информацию о собравшейся компании.
– Я обнаружила, что ни один мужчина не собирается хранить верность женщине, которую он привез с собой.
– Я не удивлен, – ответил Харри, когда они вошли в комнату для завтрака. – Они также не хранят верность ни своим женам, ни невестам. Но это не значит, что они изменили своей стране.
Симона подождала, пока он выдвинет для нее стул на дальнем конце стола, где никто не сможет подслушать или вмешаться.
– Ты думаешь, что это правильно?
Харри взял чашку кофе у слуги и подождал,
– Девицы легкого поведения понимают это. Они изменили бы так же легко, если бы кто-то предложил им больше денег, просторнее дом или красивее экипаж.
– Нет, я имею в виду правильно ли то, что мужчина сначала дает клятву, а затем нарушает ее?
– Дьявол, конечно, нет, – Харри подцепил вилкой копченую рыбу. – Никакой лжи, ты же помнишь.
– Прошлой ночью ты подошел очень близко к тому, чтобы нарушить свое обещание.
– И вовсе не близко, милая. Для этого я был слишком уставшим.
Глава 15
Любовница лорда Горэма была рассержена. На самом деле ее поджатые губы выглядели, как и выражение лица жены Горэма на портрете. Клэр не только лишили гарантированного приза за пение, но и ее планы, выиграть конкурс с лабиринтом, были смыты непрекращающимся дождем. Вдобавок ко всему бывшая рабыня появилась за ленчем. Сандари была моложе Клэр и изящнее, мерцающая гурия, мифическое создание в мешковатых шафрановых шароварах и вышитом золотом тонком жилете. Девушка оказалась так же грациозна, как и крошечные колокольчики, звеневшие в ее ушах; экзотична, как нарисованные хной узоры на ее руках; и сладострастна – на что намекали ее скромно опущенные глаза с накрашенными веками.
Лорд Джеймс Данфорт раздулся от самодовольства рядом с ней. Другие мужчины забыли о еде, наблюдая за ее изящными движениями. Горэм тоже наблюдал за ней, пока Клэр не вонзила вилку в его ногу под столом.
Но самым худшим в глазах Клэр стал тот момент, когда Горэм объявил, что дневным конкурсом будет соревнование по шитью с целью позлить его жену, которая должна была узнать об этом из колонок сплетен. Клэр пожалела, что не воспользовалась ножом.
Мужчины намеревались провести день, обговаривая детали конкурса и свои пари, а также осматривая винные погреба Горэма. Что означало, что они будут слишком пьяны, чтобы насладиться обильным обедом, который она запланировала.
Женщины собрались в комнате для шитья, принадлежащей маркизе, где были разложены кипы льняных квадратиков, вместе с иглами, ножницами и нитками. Дама, которая подрубит наибольшее количество носовых платков до обеда, будет объявлена победительницей, при условии, что стежки будут аккуратными, а узлы достаточно надежными, чтобы ими могли пользоваться приходские бедняки.
Симона была удивлена таким достойным занятием, организованным искателями удовольствий, не славящихся своей благотворительностью или заботой о менее обеспеченных.
Как только женщины были обеспечены надлежащими запасами, стало очевидно, что Дейзи, подруга капитана Энтуистла, станет несомненным победителем. В конце концов, она приехала в Лондон, чтобы стать швеей, и зарабатывала бы приличные деньги этим ремеслом, если бы не попала в плохую компанию. Пять других куртизанок отложили свои иглы в сторону, предпочитая работать над своими будущими выступлениями, своим гардеробом или просто спать, чем тратить бесполезные
– Я отказываюсь сидеть в одной комнате с этой женщиной. – Она указала на портрет леди Горэм. – Если бы не она, я продолжала бы жить здесь и чувствовать себя на своем месте. Старая корова настаивает, чтобы он бросил меня. После двенадцати лет! Я заберу шитье в свои комнаты, вместо того, чтобы сидеть в этом захудалом месте, которое является всего лишь памятником уродливой ведьме.
Симона полюбила старомодную комнату, которая напоминала ей о ее прежнем доме, о постоянной штопке ее матери и о шитье, чтобы они все были хорошо одеты, хотя и не по последней моде. Она взяла еще один квадратик, чтобы подшить его. Девушка не могла дать нуждающимся много денег; самое малое, что она может сделать – это нашить для них носовых платков.
Сандари начала подниматься. На недавно выученном английском она объяснила, что женщин ее профессии никогда не учат шить.
Симона пригласила ее остаться, рассказать им о своей стране, о ее обычаях.
– Это заставит нашу работу двигаться быстрее.
Экзотическая девушка так и сделала, ощутив искренний интерес Симоны. Она сбивчиво объяснила, что родилась, чтобы стать наложницей, и выросла во дворце, где у нее не было никаких других обязанностей или функций, кроме того, чтобы доставлять удовольствие любому мужчине, который купит ее, или получит в подарок. Сандари изучала интимные книги, училась петь и танцевать, готовить искушающие лакомства и ароматные массажные масла, узнавала, как сделать себя красивой и как заставить любого мужчину ощущать себя принцем.
Ее обучение сработало хорошо, слишком хорошо. Раджа предпочитал Сандари своей первой жене, второй жене и главной наложнице. Как и в ситуации Клэр, они потребовали ее ссылки. Радже пришлось прислушаться, если он хотел мира в своем гареме, а не откровенного убийства фаворитки. Так что он продал ее британскому набобу, который возвращался в Англию.
– Но здесь у нас нет рабства.
– Думаю, они назвали это контрактом. Но это ничего не меняет. У меня по-прежнему нет дома, нет средств, нет права выбирать, танцевать мне или сидеть в саду. К тому же здесь у меня нет ни друзей, ни будущего. Во дворце я бы удалилась на покой, чтобы учить юных девочек или помогать воспитывать детей принца. Здесь? Я не понравилась своему владельцу. Меня продали лорду Джеймсу Данфорту, но ему тоже не так-то легко угодить, совсем не то, что радже. Английские джентльмены не ценят мою подготовку. У них нет никакой – как это выразить? – утонченности. Они всегда торопятся. Секс только в темноте, для разрядки, и то только для мужчины.
– Разве это не всегда так? – Дейзи подняла глаза от своего шитья, чтобы спросить об этом.
Симоне не хотелось слышать ответ на этот вопрос. Она предложила:
– Тогда оставь его.
– Я не могу. Лорд Джеймс выплатил моему хозяину стоимость моего проезда.
– Но он не может владеть тобой!
– У меня нет ничего, что принадлежало бы мне. Ни одежды, ни драгоценностей. Я – словно одна из ваших английских жен. Разве это не так в вашей стране?
Мужья были всемогущи в отношении своих жен, их денег и детей. Быть возлюбленной наложницей во дворце, возможно, было лучше, чем женой богатого мужчины, но все же последнее, тем не менее, было мечтой всех женщин в комнате.