Скандальные свадьбы (Сборник)
Шрифт:
— Прикажи мне остановиться, девочка. Прикажи, или я за себя не ручаюсь.
Из груди Хелен вырвался судорожный вздох. Она встала на цыпочки и носом потерлась о его шею.
— Делай все, что пожелаешь.
Сквозь его стиснутые зубы вырвался свистящий вздох.
— Если миледи согласна… — пробормотал Макбрут. Обхватив за талию, он почти внес ее в свою спальню и ногой захлопнул за собой дверь.
В каменном очаге горел огонь, бросая свет на огромную с высоким балдахином и потрепанными шелковыми занавесями кровать. Вместо того чтобы положить ее туда, хозяин комнаты опустил Хелен на кучу набитых соломой
Макбрут снял с себя плед и бросил его на тюфяки — теперь только грубая полотняная рубашка обтягивала мускулистые плечи.
— Не передумали, миледи?
Снова эта насмешка в голосе! Но все равно она решила быть честной.
— Нет. Я… Просто я не знаю, как надо это делать — соблазнять мужчину.
Его губы дрогнули.
— Нет, девочка, ты это знаешь.
Подойдя ближе, он расстегнул застежки накидки и сбросил ее на пол. Его рука задержалась на мгновение в изгибе ее шеи под густыми волосами. Потом синие глаза скользнули вниз, и Хелен почувствовала прикосновение его пальцев, стягивавших сначала рукава сорочки, а потом и саму сорочку.
Зардевшись от смущения, она попыталась прикрыть голую грудь рукой, но Макбрут опередил ее и, схватив руку, начал большими пальцами гладить внутреннюю поверхность запястья. При этом он не спускал с нее пронзительного взгляда. Это было странное, незнакомое ощущение: позволять мужчине смотреть на нее так, как смотрел этот человек. Откровенное восхищение на его лице доставляло ей невероятное удовольствие.
Вздохнув, Хелен прислонилась головой к мускулистому плечу и закрыла глаза. Под натиском ощущений, вызываемых прикосновениями мозолистых пальцев, ее застенчивость мало-помалу куда-то уходила.
Потом что-то мягкое и влажное сомкнулось вокруг ее соска. Его рот.
— О! Мне никогда и не снилось…
— Это не сон, запомни. — Он подул на влажный сосок.
Хелен всхлипывала и стонала от наслаждения. Макбрут развязал шнурки ее нижних юбок, просунул под них руку и нащупал округлости ее попки. Он стал нежно ее мять, вызывая в Хелен новую волну желания. Один глубокий поцелуй следовал за другим.
Боже, она была права. Она знала, что суровый и грубоватый Макбрут мог быть нежным, любящим и… таким искусным.
Каким-то образом вся ее одежда оказалась на полу, и она осталась голой — и совершенно бесстыдной — в его объятиях. Мир перевернулся, когда он опустил ее на плед и она почувствовала спиной, каким он был мягким, а грудью — какой грубой была его одежда. Килт задрался вверх, а ей в бедро впилось что-то, похожее на твердый стержень. У Хелен закружилась голова, и она почувствовала себя распутной, потому что думала об этом стержне, о том, почему ей так хочется его потрогать, и о том, что именно он будет делать дальше. А потом она уже ни о чем не могла думать, поскольку он стал гладить внутреннюю сторону ее ноги все выше и выше, пока его ладонь не остановилась в том самом месте, с которым он так грубо обошелся, когда прижимал ее в коридоре.
Хелен напряглась, но на этот раз он не рассердился, а, наоборот, был осторожен и нежен. Кончиком одного пальца он прикоснулся к столь интимному и чувствительному месту, что она вскрикнула и схватила его за руку.
— Тихо, девочка. Позволь мне погладить тебя и… подготовить.
— Подготовить? — не поняла она.
— Да… Сейчас я тебе покажу…
Он снова до нее дотронулся, и напряжение внутри ее прошло, сменившись влажным жаром, вызванным его умелой лаской. Хелен намеревалась просто спокойно лежать на тюфяках, но ее бедра двигались в такт растущему наслаждению. Она даже вообразить себе не могла, что позволит мужчине такое… и все же содрогнулась от удовольствия, когда он устроился у нее между ног. Что-то горячее и твердое пронзило ее нежную плоть, и, прежде чем она догадалась о его намерении, он вошел в нее.
Было больно. Особенно когда Макбрут вошел глубже, до самого конца. Потом он остановился и замер, расставив локти по обеим сторонам ее тела. Его грудь вздымалась, мышцы шеи были напряжены — казалось, он пытается сохранять самообладание. Пряди черных волос, в которых играли блики огня, упали ему на лицо, оттеняя его суровую красоту. Он наклонился и нежно поцеловал ее, будто успокаивая.
— Спокойно, девочка. Подожди немного, и тебе понравится больше.
Ей уже нравилось. Он заполнил внутри ее все целиком, и ее вдруг охватил суеверный страх. Так вот он какой, этот загадочный акт совокупления! Она и представить не могла столь интимное воссоединение, которое заставило ее прижаться к нему и ощутить восхитительную тяжесть его тела.
— Мне нравится, — прошептала она. — Очень нравится.
Зарывшись лицом в ее волосы, он прохрипел:
— А теперь я сделаю так, что ты это полюбишь.
Макбрут начал двигаться в медленном ритме, пробудившем в ней первобытную страсть. Хелен приподняла бедра, чтобы он вошел еще глубже, но этого ей уже было недостаточно, хотелось чего-то большего, чего-то недостижимого… Она вцепилась ему в плечи, двигаясь вместе с ним, чувствуя, как желание внутри нарастает и становится невыносимым… Закрыв глаза, она сосредоточилась на том месте, где они были соединены.
— Расслабься, — сказал он, тяжело дыша. — Ни о чем не думай!
— Как это?
Но она знала. Восторг охватил ее, и с громким криком она вознеслась на вершину блаженства. Ее нежная плоть пульсировала, так что Хелен почти не заметила его заключительного толчка и не слышала яростного, звериного крика.
Мало-помалу она начала приходить в себя. В очаге потрескивал огонь, усиливая впечатление уюта. Удовлетворение было таким глубоким, какого Хелен никогда в жизни не испытывала, и благодарить ей следовало того, кто лежал, распростершись над нею, так что их тела все еще восхитительно сливались воедино.
Макбрут. Кто бы мог подумать, что она разделит такую необыкновенную радость с человеком, которого узнала всего несколько часов назад?
Огромная нежность, чувство близости захлестнули ее. Он ввел ее в тайное общество настоящих женщин.
— Розами, — вдруг удивленно сказала она. — Эти тюфяки пахнут розами.
Он ничего не ответил, а лишь прижался щекой к ее волосам.
Хелен оглядела комнату, в которой они находились. Старинная мебель красного дерева странно контрастировала с грубыми каменными стенами.