Скандальный поцелуй
Шрифт:
— Вы действительно привязаны к нему, леди Джорджина?
— О да.
По крайней мере, она верила в то, что говорила.
Синтия сделала глубокий вдох и заговорила, тщательно подбирая слова, словно все будущее Майлса зависело от этого момента.
— Вы должны научиться понимать, что ему нравится и почему. Когда вы поймете это, такие вещи перестанут вызывать у вас отвращение. И вам не придется притворяться. Вот тогда вы сумеете очаровать его.
Джорджина надолго задумалась.
— Я надеялась,
Синтия молчала, с усмешкой глядя на девушку. Та была одного с ней возраста, но все же ребенком во многих отношениях. Да уж, Майлсу не позавидуешь…
«Но почему все мы хотим того, что нам не подходит? — задалась она вопросом. — Почему мы хотим то, что не можем иметь? Какой в этом смысл?»
Это были вечные вопросы, и Синтия знала, что даже Майлс Редмонд не мог разрешить эту тайну — ведь он тоже находится в ее власти.
— Я объяснила вам, как очаровать его, — сказала она Джорджине. — Вы должны сделать так, как я сказала. Попытайтесь. Пожалуйста.
Она встала и быстро зашагала к двери, чтобы Джорджина не увидела влагу, блеснувшую в ее глазах.
Прошло еще три дня, мирных и пустых одновременно. Майлс почти не видел Синтию — разве что издалека, когда любовался ее блестящими рыжеватыми волосами, в то время как она прогуливалась по лужайке с Аргоси.
Но о чем же они разговаривали? Впрочем, не важно. В конце концов, это Синтия, а она способна придать блеск любому разговору. Она проявляла интерес к Аргоси, а тот заливался соловьем, воображая себя необычайно интересным собеседником. И такой будет жизнь Синтии до конца ее дней.
По вечерам или за обедом, когда вся компания собиралась вместе, они почти не обменивались словами, если не считать банальностей — то было частью их соглашения, и они чувствовали себя парой заговорщиков.
Майлс внимательно наблюдал за ситуацией — как ученый, которым он и являлся, или как один из цыганских акробатов, балансирующих на спине лошади. И он готов был вмешаться в любой момент, вставив нужное слово или рассказав к месту поучительную историю, если пыл вдруг начнет остывать и его намерения относительно Синтии поколеблются.
Но Аргоси демонстрировал все признаки обожания, а Синтия — все признаки нежных чувств. И вскоре их взаимная привязанность стала восприниматься как должное.
Джонатан искренне забавлялся. Вайолет поражалась. А Милторп, чувствуя, что его потеснил более молодой жеребец, отказался от надежды дождаться Айзайю Редмонда и уехал, чтобы купить щенка борзой, о котором он рассказывал Синтии на пикнике.
А леди Уиндермир, стойко дожидавшаяся возвращения своей подруги миссис Редмонд, чтобы от души посплетничать, заговорила намеками о том, что вскоре, мол, состоится свадьба.
Когда же слуги начали полировать серебро, выбивать ковры и запасаться провизией для последней вечеринки, завершающей прием — после чего все гости должны были разъехаться, — воздух в Редмонд-Госе начал буквально искриться от предвкушения грядущего торжества.
— Скоро у нас будет свадьба, — предсказала леди Уиндермир. — Я всегда считала, что такие приемы — чудесное место для объявления помолвок.
Что касается Майлса, то он водил леди Джорджину на прогулки по парку. Каждый день. Как если бы она была домашним животным.
И пока они прогуливались, он постоянно напоминал себе, почему это делает.
«Кто ты?» — хотелось ему спросить у нее, но их беседы никогда не выходили за рамки Суссекса, их семей, флоры и фауны. Майлс был не робкого десятка, но у него не хватало смелости задать Джорджине этот вопрос.
Однажды молчание затянулось, и Майлс принялся мысленно планировать предстоящее путешествие, ради которого пожертвовал всем остальным.
Джорджина же вернула его к реальности, неожиданно спросив:
— Почему вам нравятся те вещи, которые нравятся, мистер Редмонд? — Судя по ее голосу, она пребывала в отчаянии.
Пораженный, Майлс повернулся к ней и, глядя в ее бесхитростные серые глаза, пробормотал:
— Называйте меня по имени, пожалуйста.
Но тот факт, что она вообще задала этот вопрос, вселял надежду. И Майлс задумался, не зная, с чего начать. Как объяснить ей то, что присуще ему с рождения, что составляет сущность его натуры? А ведь другая женщина поняла тотчас же…
Вернее — с того момента, когда они по-настоящему разглядели друг друга.
Тем временем гости и домочадцы потихоньку заключали пари, гадая, когда лорд Аргоси сделает предложение мисс Брайтли. Но все сходились во мнении, что эти двое прекрасно подходили друг другу — и по красоте, и по возрасту, и по темпераменту. И заключительная вечеринка казалась идеальным местом для подобного события.
Ожидалось, что мистер Редмонд вскоре тоже сделает предложение, но насчет него особой уверенности не было, поскольку в последнее время он казался очень уж странным, сам на себя не походил.
— Вернулась лихорадка, — сочувственно шептались окружающие.
Майлс постоянно ощущал напряжение, был как натянутая струна. А до окончания загородного приема оставалось еще два дня.
Но Синтия, отношения которой с Аргоси продвинулись настолько, что она позволила ему касаться ее руки и называть по имени, почувствовала себя более уверенно.
Именно это она и сообщила котенку, когда легла вечером в постель. И она за весь день ни разу не встряхнула свою сумочку, что свидетельствовало о ее вере в Майлса Редмонда.