Скандальный роман с бывшим мужем
Шрифт:
— Кроме лошадей есть еще что-то? — он задирает голову вверх, глаза расширяются от удивления, смотрит на Серебрянского так, словно он сейчас настоящий волшебник.
А у меня к горлу подкатывает ком, потому что я не понимаю как рассказать сыну, что Игорь его отец. И когда будет правильный момент для этого. Нужно поговорить на эту тему с Серебрянским.
Игорь берет Тимура за руку, мы обходим дом и идем по тропинке к просторным вольерам с животными.
Внезапно сын застывает на месте. Громко вскрикивает, поворачивается ко мне и, не веря своему счастью, восторженно пищит.
— Мама, посмотри, это же окапи! Окапи! Самый настоящий окапи! — Он подбегает к забору, пытаясь получше рассмотреть животное.
Я с недоумением смотрю на Игоря, тот лишь подмигивает мне, усмехаясь.
— Откуда он здесь? — смотрю с подозрением на бывшего мужа. Ведь таких совпадений не бывает.
— Для сына хоть звезду с неба, — самодовольно заявляет он, доказывая мое предположение о том, что этот окапи был куплен и черт знает как вообще привезен в страну специально для Тимура.
Я замедляюсь и слежу, как Игорь с Тимкой идут к вызвавшей восторг сына ограде.
Сердце сжимается и бьется быстрее обычного. Я и сама разволновалась.
Так сильно, что любое возмущение застревает в горле.
Не могу выдавить из себя ни возмущение, что это опасно, ни едкий вопрос, а есть ли у животного прививки. Я понятия не имею, насколько хорошо Игорь подготовил Тимуркину мечту к встрече со своим мечтателем, но не встреваю.
По коже бегут мурашки, когда думаю, что вот так, наверное, и должно выглядеть родительское доверие. Пусть мне тревожно, хочется сцапать сына за руку, а лучше вообще прижать к груди и поскорее убежать, но я держусь.
Он с отцом. Игорь тоже желает ему счастья и защитит даже ценой собственной жизни. Как тогда с волком.
Обнимаю себя руками и делаю маленький шаг ближе.
Хочу одновременно и не мешать, и все слышать.
— Игорь, а можно ближе?
Тимурка спрашивает, отпустив руку отца и прижавшись обеими к деревянной перекладине.
Мой сын упирается лбом в нее же и во все глаза смотрит на зверушку.
Положа руку на сердце, это не совсем жираф. Мне кажется, он больше похож на зебру, но ни спорить, ни выражать свое фэ я не буду.
У Тимки глазки горят. Это главное.
— Зайти пока нельзя, прости. Это небезопасно. Но сейчас иначе сделаем.
Я улавливаю в голосе мужа нотки самодовольства, озорства и волнения.
Он тоже как мальчишка сейчас. Наклоняется, берет нашего сына на руки и поднимает над землей.
Так, конечно, намного лучше.
Тимур протягивает: «о-о-о», а я ловлю быстрый взгляд Игоря.
Чувствую просьбу мужа: «похвали, Агат… Давай, похвали… Заслужил же…».
И правда заслужил. В голове проносится нереалистичная картинка — я подхожу к Игорю, целую в щеку и кладу голову на плечо. Но в реальности только улыбаюсь.
Он — в ответ. А дальше хмурится и прислушивается к нашему сыну.
— Игорь, а ты знаешь, что окапи живут при температуре от двадцати до двадцати пяти градусов. Это как в нашей с мамой квартире. Я спрашивал. У тебя тут сколько градусов?
Серебрянский очень внимательно слушает Тимку. Кивает, не перебивает.
Только я со стороны вижу, что губы подрагивают в улыбке. Но Тимур не заметит этого — слишком увлечен животным. А зеброподобный жираф в это время отвлекается от листьев, которые ел, и как специально поворачивается к наблюдателям.
Тимка ерзает у Игоря на руках. Тянется ручкой навстречу…
— Волнуется, аж сердце забилось…
Это говорит мне Игорь, оглянувшись. Улыбается. И я тоже.
Ты бы знал, как у меня сердце бьется.
— Здесь правильная температура, Тимур.
Это Игорь говорит снова нашему с ним сыну. Очень серьезно. Мне до слез приятно смотреть на их взрослый разговор.
— А если он захочет на солнышко? — Если судить по тому, как Тимурка внимательно смотрит на животное, можно подумать, что ответ он даже не слышал. Но это не так.
Малыш спрашивает, а зверенок в это время продолжает осторожно двигаться в нашу сторону.
— Мы с твоей мамой спроектируем идеальный вольер. С освещением. Правильной температурой. Да, Агата?
— Конечно…
Пожимаю плечами, сразу же соглашаясь. Кто бы мне вчера сказал, что я буду такой сговорчивой с Серебрянским.
— А деревья будут? Ему важно щипать листочки…
— Да, Тимур. Все будет. И ты сможешь приезжать к нему, когда захочешь.
Мой сын и его новый друг смелеют с одинаковой скоростью.
Тимурка учащенно дышит и держит руку на весу, а то ли зебра, то ли жираф продолжает приближаться.
Останавливается за несколько шагов до ограды, тянется мордочкой к пальцам моего малыша.
— Ты только не пугайся, хорошо? — Игорь просит, поглаживая его по животу. — Ты испугаешься — он тоже. Подумает, что мы опасны. А мы же зла ему не хотим.
— Да, не хотим. Погладить хотим…
Тимуркины пальчики касаются блестящего носа. Скользят по короткой шерсти. Животное начеку — прижимает уши, но не убегает.
Это так волнительно, что у меня у самой вспотели ладони.
Тру их о джинсы. Вот это адреналин!
— Какой хороший, — Тим говорит тихо. — Давай его покормим, — и поворачивает голову к Игорю.
Я испытываю жгучий прилив ревности, что именно бывший муж впитывает взглядом такой сильный восторг нашего сына. Но гашу его в себе.
В конце концов, этот же восторг отражается уже в его глазах и выстреливает теплом в мою грудную клетку.
— Давай покормим, Тимур. Сейчас мама даст нам морковь вон в той коробке.