Скандинавский детектив. Сборник
Шрифт:
— Сейчас принесу. — Мария поспешно вышла.
В холле она остановилась на секунду и перевела дух. Потом толкнула дверь в комнату портних. Четыре швейные машинки жужжали наперебой, а на подоконнике у пятой машинки сидела Би, оживленно беседуя с пожилой портнихой. У Марии уже не было сил напоминать болтливой ученице о необходимости заниматься делом, а сделать замечание Гун-борг Юнг она никогда бы не решилась. Отчасти потому, что Гунборг, обслуживающая самых притязательных клиентов, принадлежала к старой школе, была исключительно умелой и аккуратной портнихой. А отчасти и потому, что худая и строгая фру Гунборг, седой гривой и гордой осанкой смахивавшая на герцогиню, не позволяла другим делать ей замечания или повышать на нее голос.
Внимательно оглядев Марию поверх съехавших на нос очков, она сухо констатировала:
— Ты неважно выглядишь. Я слышала, что нас почтила своим визитом ее величество Вероника Турен?
— Да. Ей срочно понадобилась масса новых платьев.
— Она заказывала у нас два вечерних платья, они висят, готовые к примерке, с самого декабря. Попроси забрать и не возвращаться, пока их не сносит.
— Да, неплохое предложение, — бледно улыбнулась Мария. — Ты не могла бы пойти туда и сказать ей сама?
— С величайшим удовольствием. Закон должен запрещать одному человеку ворочать такими деньгами. Да еще такому! Если бы в этой стране был хоть какой-то порядок…
— А у нее много денег? — сверкнула глазенками Би. — Миллионы? Миллиарды? И как она их получила?
— Получила, — повторила фру Гунборг. — Это очень подходящее слово. Она их не заработала, не накопила, а именно получила. Сначала — пару миллионов от папаши, потом — еще больше от первого мужа.
— Расскажи скорее! Они развелись? Хотя нет, тогда ей, конечно, не видать бы его денежек. А кем он был? Подумать только, муж-миллионер! А второй у нее тоже из таких?
— Как насчет платья фрекен Мартин? — поспешно перебила Мария. — Оно готово?
— Да-да, и пуговицы, и все на месте. Здорово смотрится, правда? Ух, до чего она будет в нем хороша! У нашей дорогой Ивонны шансов нет.
— Не понимаю, о чем ты, — вполне искренне удивилась Мария, поправила волосы и приготовилась вернуться в логово льва.
Выйдя в холл, она увидела, что Камилла с Кристером ждут ее там.
— Возьмете его так или лучше уложить в коробку?
— О нет, спасибо, я возьму как есть. Мы все равно на машине.
— На этот раз поведешь ты, — сказал комиссар криминальной полиции, — я выпил. Скажите, фрекен Меландер, как насчет…
Тут его снова поразил ее серьезный взгляд. Она упрямо тряхнула головой.
— Платье я обязательно сошью. Надо только решить, как делать лиф, ведь мы так и не договорились.
— Как на модели, — решила Камилла, но после недолгого колебания добавила: — Но я не хочу, чтобы из-за меня вам пришлось работать день и ночь…
— Есть такая примета: если портниха плачет над подвенечным платьем — это к счастью, — вздохнула Мария, закрывая за ними дверь.
На лестнице не было ничего общего с шикарной обстановкой модного ателье. В подъезде было холодно, мрачно и не убрано. Мозаика на полу когда-то радовала глаз яркими красками, а вдоль всей лестницы вился карниз из виноградных лоз. Но дом был намечен на снос, и хозяин его совсем забросил, стараясь выжить аптеку на первом этаже и ателье на четвертом — двух последних оставшихся в пустом подъезде арендаторов.
Когда стук ее каблучков эхом раскатился по пустому подъезду, Камилла поежилась.
— Эти пустые дома — просто ужас. Здесь так мрачно и тихо…
— Как же, тихо! — возразил Кристер, заслышав где-то внизу голоса — двое мужчин поднимались по лестнице. Они встретились на середине, молча разминулись и выждали еще полтора пролета, прежде чем обменяться комментариями.
— Боже, какой симпатичный парень! — воскликнула Камилла, обратившая внимание только на младшего из мужчин. — А какие у него глаза! Темно-карие, больше моих, а ресницы!
Кристер только невнятно что-то буркнул, пытаясь вспомнить, где мог видеть мужчину постарше… или его фото. Лет тридцать пять, каштановые вьющиеся волосы, короткая бородка, наряд богемный, но шикарный: бежевая куртка, голубая рубашка, красный шейный платок.
— Ты видел? — выдохнул черноглазый юноша.— Это же сама Камилла Мартин! Как я ее обожаю! Ну почему мы не остановились? Мы могли бы… могли бы…
— Ты много кого обожаешь, — рассеянно буркнул другой и позвонил в дверь ателье. Открыла Би, которая уже опять грызла яблоко.
— Привет! Все заняты! Прогибаются перед некоей фру Турен, которая воображает, что захапала нас в собственность. Надеюсь, я не сказала чего-нибудь лишнего? Кстати, ты кто такой? Жак, кто он? Почему он на меня так таращится, будто хочет загипнотизировать?
— Это Уффе. Ульф Юнг. Мать его тут работает портнихой. Мы пришли как раз затем, чтобы встретиться с Вероникой Турен.
В сопровождении Ульфа он отправился прямо в салон, и, поскольку дверь оставил открытой, Би услышала, что был там радостно встречен всеми, за исключением Ивонны, которая всегда принимала мужчин прохладно. Восторг, по ее мнению, надлежало выражать им.
— Жак, дорогой! — Вероника подставила щеку. — Сколько же мы не виделись! Мне тебя ужасно не хватало. И Ульфа тоже. Солнышко, дай тебя обнять. Право же, я слишком долго не была дома!
В разгар объятий и поцелуев Ивонна бесцветным голосом спросила:
— Я могу переодеться?
— Да, — кивнула Аста, — наденьте, пожалуйста, «Вуду», а фрекен Меландер примерит пока на фру Турен платья, которые мы шили ей зимой.
Манекенщица, провожаемая пристальным взглядом Жака, отправилась в одну сторону, Мария с Вероникой — в другую, а Ульф Юнг с восхищением смотрел им вслед.
Херр Турен вздохнул.
Аста нервно заговорила с мужчиной в голубой рубашке.
— Как здорово, что ты появился. У меня возникла замечательная идея для Вероники, но она поймет лучше, если ты сделаешь эскиз.