Скайрим. Таинства
Шрифт:
Следующее послание было от Алфиерсы, секретаря церкви, как всегда краткое и язвительное: «ТОРБАД, ПРИЛАГАЮ ПРОПОВЕДЬ ВЫХОДНОГО ДНЯ, КАЛЕНДАРЬ СОБЫТИЙ НА СЛЕДУЮЩУЮ НЕДЕЛЮ И НЕКРОЛОГИ. ПОСТАРАЙСЯ СДЕЛАТЬ БЮЛЛЕТЕНЬ БОЛЕЕ ЯРКИМ. ТВОЯ ПРОШЛАЯ РАБОТА МНЕ НЕ ПОНРАВИЛАСЬ».
Торбад стал отшельником до того, как Алфиерса начала работу в храме, поэтому его представление о ней было чисто теоретическим. Поначалу он думал о ней как об уродливой жирной старухе, покрытой бородавками; затем ее образ видоизменился до худющей старой девы. Конечно, его представление могло было верным, ведь она могла похудеть.
Как бы Алфиерса ни выглядела, она относилась к Торбаду с ярко выраженным
Горгос, доставив все послания, начал наводить чистоту, по ходу дела рассказывая Торбаду обо всех городских новостях. Парень всегда так делал, и Торбад редко обращал не него внимание, но в этот раз одна новость его заинтересовала. В Алиноре появилось отделение Гильдии магов.
Торбад стал слушать очень внимательно, и Горгос рассказал ему все о Гильдии, о ее знаменитом архимагистре и о невероятных магических и алхимических инструментах. Выслушав до конца, Торбад быстро написал что-то и протянул Горгосу записку и перо. В записке значилось: «Пусть они заколдуют это перо».
«Это будет дорого стоить», – сказал Горгос.
Торбад дал Горгосу несколько тысяч золотых монет, которые он накопил за долгие годы, и приказал уходить. Торбад считал, что теперь ему наконец-то удастся произвести впечатление на Алфиерсу и прославить Храм Аури-Эля.
Насколько мне известно, Горгос собирался забрать все деньги себе и уехать из Алинора, но все-таки ему стало жалко бедного Торбада. К тому же он ненавидел Алфиерсу, с которой ему приходилось встречаться каждый день, когда он доставлял послания от своего хозяина. Может быть, это и не лучшее оправдание, но Горгос все же пошел в Гильдию, чтобы там перо наделили магическими свойствами.
Гильдия в то время еще не была элитарным заведением, как я уже говорил, но когда мальчик пришел туда и попросил разрешения использовать изготовитель предметов, на него посмотрели очень подозрительно. Когда же он продемонстрировал имеющиеся при нем деньги, всю подозрительность как рукой сняло, и его проводили в нужную комнату.
Я никогда не видел древних аппаратов для зачарования, поэтому напрягите свое воображение. Там точно была большая призма, куда помещался предмет воздействия, а также отделения для камней душ и магических шаров. Что там было помимо этого, и как все это работало – я не знаю. У Горгоса было достаточно денег, чтобы использовать самый лучший камень душ, и перо был помещен даэдра по имени Фейфолкен. Стажер, который работал с инструментом, как и все члены Гильдии в то время, обладал очень скудными знаниями. Он не мог ничего толком рассказать об этом духе, помимо того, что он обладал могучей энергией. Горгос покинул помещение, и перо было под завязку наполнено магической силой. Оно все дрожало от переполнявших его чар.
Конечно же, когда Торбад начал использовать перо, тогда и стало ясно, что он столкнулся с силами, ему неподвластными.
«А теперь, – сказал великий маг, – настало время экзамена».
«Но что случилось? Что это было за перо?» – вскричал Таксим.
«Вы не можете остановиться на самом интересном месте!» – протестовал Вонгулдак.
«Мы продолжим после экзамена, и только в случае, если вы покажете действительно выдающиеся результаты», – сказал великий маг.
Когда испытание закончилось, и Вонгулдак и Таксим продемонстрировали свои знания по основам колдовства, великий маг отпустил их отдыхать. Однако парни, которые обычно не могли усидеть спокойно даже на уроках, отказались покинуть свои места.
«Вы сказали, что после испытаний расскажете нам историю о писце и его зачарованном пере», – сказал Таксим.
«Вы уже начали рассказывать об этом писце, как он жил один, как спорил с секретарем Храма из-за бюллетеня, который он готовил для рассылки, и как он заболел красной чумой и не мог говорить. Вы остановились на том, что его посыльный зачаровал письмо своего хозяина духом одного даэдра по имени Фейфолкен», – добавил Вонгулдак, чтобы освежить память великого мага.
«Ну что ж, – сказал великий маг. – Вообще-то я собирался немного поспать. Однако это история расскажет вам кое-что о свойствах духов, а это в свою очередь связано с колдовством, так что я продолжу.
Торбад воспользовался пером для записи бюллетеней Храма, и что-то изменилось в слегка наклонных буквах, которые Торбаду нравились больше всего.
Глубокой ночью Торбад сложил вместе бюллетени Храма Аури-Эля. Как только он касался страницы пером Фейфолкена, она становилась произведением искусства, светящимся золотым манускриптом, написанным хорошим, простым и сильным языком. Выдержки из проповедей читались, как поэзия, хотя базировались на простой проповеди настоятеля, касающейся общеизвестных моментов Алессианских доктрин. Некрологи, посвященные двум главным покровителям Храма, были написаны так, что жалкие мирские смерти превратились в мировые трагедии. Торбад трудился так долго, что уже готов был упасть в обморок от изнеможения. В шесть утра, за день до срока, он передал бюллетень Горгосу, чтобы тот в свою очередь, отнес его Алфиерсе, секретарю храма.
Как и ожидалось, Алфиерса не написала ему в ответ ни слова благодарности, хотя бы за то, что бюллетень был прислан так рано. Это не имело значения. Торбад знал, что лучшего бюллетеня Храм не выпускал никогда. В час дня в сандас, Горгос принес ему множество писем.
„Бюллетень сегодня был так прекрасен, что, когда я читал его в вестибюле, стыдно сказать, но я горько плакал, – писал настоятель. – Не знаю, случалось ли мне прежде видеть что-либо, столь явно прославляющее Аури-Эля. Церкви Фестхолда бледнеют в сравнении с ним. Друг мой, я преклоняюсь перед величайшим художником со времен Галлаэля“.
Настоятелю, как многим носителям этого сана, было свойственно преувеличивать. Однако, Торбад был очень горд этой похвалой. Были и еще письма. Все старейшины Храма и тридцать три прихожанина, молодых и старых, потратили время на то, чтобы выяснить, кто писал бюллетень, и передать ему поздравительное письмо. И только один человек мог дать им такую информацию: Алфиерса. Торбаду было приятно думать о том, как ужасную женщину осаждают его поклонники.
На следующий день он был все еще в прекрасном настроении, отправляясь на встречу со своим целителем, Телемихиэлем. Там оказался новый травник, хорошенькая женщина-редгард, которая пыталась разговаривать с ним, даже после того, как он вручил ей записку: „Меня зовут Торбад Хулзик и я встречаюсь с Телемихиэлем в одиннадцать часов. Пожалуйста, простите, что я не отвечаю вам, но у меня больше нет гортани“.