Сказ о похождениях Альки Верник и ее друзей в Звездной Академии, удивительных и невероятных
Шрифт:
– Не тронь Хуню, Истархов. В отличии от тебя, она меня не предавала, - устало ответила ему я. Было мерзко, хотелось забраться в душ и тереть себя мочалкой до тех пор, пока вся грязь, что сегодня на меня налипла, не смоется. Но тело отмыть гораздо проще, а вот душу... С душей сложнее..
– Я люблю тебя, Аля...
– Простонал Дэн, - я так тебя люблю, что это чувство выжигает меня! Мне больно от этого чувства, Аля!
– Я! Я! Я! Мне! Истархов, а как же я? А мне не больно? Я верила, что на самом деле люблю тебя, а все оказалось призрачной дымкой. Ты даже совершив этот гнусный поступок, предавал меня снова и снова. Ты украл у меня целый год жизни, заменив его уродливой пародией на чувства. Ты чуть не украл у меня мечту... И это ты называешь любовью? Ты эгоистичный, жалкий и трусливый, Истархов. Видеть тебя не хочу.
Я поднялась, Дэн вскочил вслед за мной.
– Аленький! Прости... Прости меня... Не смогу без тебя!
– Стоять!
– заорала я, когда он попытался обнять меня, и выплеснула ему в лицо остатки уже остывшего чая, - какой же ты... козел, капитан Истархов. И запомни, в ВЗА не будет больше Дениса и Али, теперь везде и всегда будут только капитан Истархов и кадет Верник!
– Ты прошла...
– прошептал он.
– Да, я прошла! Я прошла ради тебя, Дэн, ради нашей любви... А ее никогда и не было...
– Аля...
– Исполни хотя бы последнее мое желание - не выходи из кухни пока я буду собирать вещи. Видеть тебя не могу. Противно.
Денис Истархов, моя первая, теперь уже бывшая любовь, так и остался сидеть на кухне нашей съемной квартиры, в лживом, придуманном мирке. Он не вышел пока я швыряла в большую спортивную сумку свои вещи, не вышел пока я обувала сапоги в прихожей, не вышел, когда я стирала свои данные из программы входного замка. И правильно сделал, потому что его больше нет в моей жизни, в моих мыслях и в моей душе. Только почему же так холодно и пусто, почему так хочется сжаться в комочек и скулить от горя и потери...
Я вошла в лифт, оставляя за спиной прочитанную страницу своей жизни, впереди меня ожидает еще много, много других страниц, и какими они окажутся зависит только от меня. Сквозь прозрачные стены лифта я видела небо, его синь манила, звала и вселяла надежду... Еще совсем немного и прежняя бесшабашная Алька Верник вернется, вот поплачет на плече лучшей подруги и вернется, окончательно и бесповоротно.
Глава 2
Дом Хуни отличался от множества типовых небоскребов вокруг - невысокий особнячок, квартир на пятьсот, не более сорока этажей, оформленный в стиле доброго староанглийского классицизма. Здание строгое и какое-то излишне чопорное, от окон с белыми ставнями до муляжей каминных труб на покрытой черепицей крыше. Обязательный палисадничек огорожен тщательно подстриженной живой изгородью. Даже вместо консьержа здесь был самый настоящий дворецкий, одетый в камзол, чулки и панталоны. Андроида Томаса я недолюбливала за его излишний педантизм, показное высокомерие и вредность. Если бы не увидела воочию, никогда бы не поверила, что робот может быть таким... Шутка программиста. В последнее время стало модным наделять андроидов определенными чертами характера, как хорошими, так и плохими, очеловечивать, как писала об этом пресса. Наш Степан Емельянович мне очень нравился, но Томас...
Настроение итак было ниже плинтуса, невыплаканные слезы душили, а безмерная горечь рвала сердце на части. При виде Томаса, вытянувшегося по струнке перед резными белоснежными дверями, мое состояние не улучшилось.
– Леди, - медленно произнес робот, глядя сквозь меня, - чем могу быть полезен?
– Ничем, - буркнула я, пытаясь обойти дворецкого по дуге. Не тут то было.
– Леди Ткхшшшарсинсит, сейчас не принимают, - он попытался заступить мне дорогу. Надо же, и фамилию Хунькину не исковеркал.
– Меня примут, - я почти проскочила в холл, но была схвачена за рукав форменного кителя.
– Постойте, юная леди, - андроид закатил глаза и я поняла, что попала. Томас готовился к очередной лекции по этикету, перестраиваясь на преподавательский тон, - попав в приличный дом, вы должны вести себя как леди и поступать соответствующе...
– Томас, миленький, - взмолилась я, выдергивая китель из цепких пальцев робота, - я тебя потом выслушаю, даже три раза...
– Повторюсь вновь, ваша подруга занята и принять вас не может, - но я, подхватив упавшую сумку, уже неслась к лифту. Дворецкий рванул за мной.
– Леди, остановитесь! У вас нестабильное эмоциональное состояние! Вы нуждаетесь в нравоучительной, успокаивающей беседе.
– Да пошел ты, болванка биомассовая...
– проворчала я, с удовольствием нажимая на панель. Двери закрылись, а андроид все еще размахивал руками где-то внизу.
– Куда катится современная молодежь! Никакого воспитания! Никакого уважения к старшим!
– донеслось до меня. Тоже мне старший! Да его от силы лет двенадцать назад собрали.
Однако, моя стычка с занудой стилизованным под местные интерьеры отвлекла и помогла немного прийти в себя. Когда я прикладывала ладонь к сенсорной панели Хунькиной квартиры, сердце уже не выпрыгивало из груди, а просто билось чуть быстрее обычного. Все-таки не каждый день вас бросает любимый.
– Ее Величество занято королевскими делами и не может отвлекаться на пустые разговоры. Если вы считаете, что достойны аудиенции у Ее Величества - ждите, - пропела дверь.
В прежние времена Хунин юмор вызывал у меня улыбку, но не сейчас. Сейчас он меня бесил! И я сделала то, что на моем месте сделал бы каждый, вне зависимости от века в котором живет - я пнула эту чертову дверь и кажется сломала ее. Потому что фраза, которую повторял интер-привратник мелодичным женским голосом изменилась и звучала басом примерно так:
– ... зааааняутоу коооороулеускиумиу деееулаумиу...ждииуте...
– Да что ж такое! У кого там лицо под неприятности заточено?
– распахнулась дверь и я увидела всклокоченную Хуню, спешно запахивающую халат. Я ее увидела и вот именно сейчас меня прорвало. Глаза защипало и по щекам покатились слезы.
– Хууууняяя...
– я всхлипнула, бросившись на шею подруги.
– Алька!
– выдохнула леди Ткхшшшарсинсит и обняла меня, проводя в свои апартаменты, - Что случилось?
Но ответить я не могла. Рыдания просто рвались из груди, а внутри была такая пустота, что, казалось, ее ничто не сможет заполнить.