Сказ о рыбаке и рыбке желтой
Шрифт:
Настроение улетучилось вслед за исчезнувшей в водах Веселки бутылкой. Василий Пантелеевич, понаблюдав некоторое время за недвижным поплавком, решил, что на сегодня с него хватит. Смотав удочку, направился домой, удрученный испорченной рыбалкой. Пес, захватив свой мосол, поплелся следом.
На околице у крайней избы дед встретил своего старого друга Ефима, со свертком. Хотел, было, рассказать ему о своей оплошности, но вовремя одумался. Ефим тяжело переживал бы и просто разлитый самогон, а уж утопленную им собственноручно пол-литру, пусть и не полную, не простил бы.
– Обратно ужо?
– Да, язви ее к …
– А где рыба?
– Да
– А я к тебе, – Ефим, заговорчески подмигнув, заголил край свертка, показал горлышко бутылки, заткнутое свернутой бумагой.
– Ну, дык это, пойдем, вона за дом.
За домом Василий Пантелеевич достал оставшийся кусок хлеба. Протянул Ефиму, приложившемуся к бутылке.
– Вот, еще на закусь трохи осталось.
– Крепкая зараза, – отщипнув кусочек хлеба, Ефим передал сосуд товарищу, – карбиду, поди, Верка больше меры набодяжила.
– Кррепкая, – подтвердил Василий Пантелеевич, вспомнив недавний печальный опыт, спросил настороженно, – не потравимся?
– Щас проверим, – Ефим обернулся к псу, занимавшемуся поодаль своей костью, – Полкан, третьим будешь?
Отломив кусок хлеба, Ефим с ухмылкой уж хотел привычно плеснуть на него самогону под пристальным взглядом Полкана. Вдруг бутылка вывернулась из рук, сверкнув зеленоватым стеклом, жалостно хрустнула о некстати валявшийся под ногами камень.
– Е… – непечатные выражения слились в длинную витиеватую тираду. Ефим в своей пространной, эмоциональной речи уделил внимание всем. Знакомым и незнакомым. Лицам мифическим и реальным, независимо от положения и сана. Как не странно, особое внимание уделил всем близким, родственникам мнимым и настоящим, ныне живущим и усопшим. Не оставил своим вниманием Василия Пантелеевича, Полкана, собственно, и себя. Прервавшись на секундочку, обозрел аудиторию. Полкана, безмятежно занимавшегося своей костью в ожидании гарнира в виде остатка хлеба, надобность в котором у выпивох отпала. Приоткрывшего рот Василия Пантелеевича, внимательно слушающего проникновенную речь оратора. Узрев в Василии Пантелеевиче благодарного слушателя, Ефим кинул Полкану остатки хлеба. Опустевший сверток швырнул под ноги, зло притопнув его. Продолжил речь с удвоенной энергией, манипулируя освободившимися руками.
3
У калитки дома Василия Пантелеевича, Ефим оставил рыбаков, даже не попрощавшись. Отягченный безвозвратной утерей, двинулся дальше изливать свое горе сельчанам. Проводив взглядом безутешного друга, Василий Пантелеевич потянул калитку, опять соскочившую с петли. Пропустив вперед пса, пошел под навес положить на место удочку. Появилась Агафья Карповна с кастрюлькой, в которой обычно выносила помои Полкану. Завидев деда, язвительно спросила:
– Ну, и де твой улов?
– Не клюет, – угрюмо буркнул рыбак.
– Вона калитка опять отвалилась, горе рыбак. Никакого проку от тебя нет.
Агафья Карповна направилась к собачьей миске. Полкан, оставив мосол, подошел, помахивая хвостом, встал в ожидании ужина. Хозяйка вылила содержимое кастрюльки в миску и замерла. В собачьей миске были наваристые щи, только что приготовленные. Не веря глазам, понюхала кастрюльку, похлопав глазами, молча кинулась в дом. В кастрюле на плите под крышкой обнаружилась бледная жижа с плавающими кусками хлеба.
– Ты че эт, старая, наготовила? – Раздался голос деда, заглянувшего в кастрюлю через ее плечо.
– Это как же я? – Агафья Карповна, рассматривая содержимое кастрюли, не понимала, как она могла ошибиться. – Это что ж я ему щи отнесла, а помои сюда вылила. Умом тронулась, что ли?
– Точно …! Видать, на старости лет совсем из ума выжила, – потянув носом, не стал разубеждать свою супругу Василий Пантелеевич, – помоями меня кормить решила?
– Ах, ты, старый черт! Ты еще потешаться надо мной будешь?
Мокрая тряпка для мойки посуды смачно влепилась в лысину опрометчиво высказавшемуся супругу. Осознав пострадавшей частью тела свою оплошность, Василий Пантелеевич мухой вылетел из хаты, укрывшись за входной дверью от распалившейся супруги. Дверь толчком отдала в спину, смягчив удар чего-то брошенного ему вдогонку. По грохоту, перекрывшему стенания Агафьи Карповны, Василий Пантелеевич смекнул, что спасся за дверью от сковородки. Возмущенный крикнул через дверь.
– Ты что, старая, совсем с катушек съехала? Зашибить же могла.
Не будем доводить до искушенного слуха читателя ответ Агафьи Карповны. Ибо он может решить, что, дожив до преклонных лет, сия особа обладает буйным характером и непотребством действий. К тому же не отличается богобоязненностью, присущей людям почтенного возраста, что, конечно же, не соответствует действительности.
– Вот же расходилась, старая, – пожаловался Василий Пантелеевич Полкану, – Поди, сегодня я без ужина остался.
Полкан, отвлекшись от своей миски, глянул на хозяина. Василий Пантелеевич, собиравшийся, было, уже присесть на завалинку, подошел и стал почесывать Полкана, продолжившего свою трапезу.
4
Утром Василий Пантелеевич выгнал соседских гусей, щипавших шелковистую травку у собачьей будки. Он мог голову на отсечение дать, что в этом месте, старательно вытоптанном еще предшественником Полкана, отродясь ничего не росло. Сейчас Полкан безмятежно спал на маленьком островке изумрудно-зеленой травы, положив лапу на свой мосол. Приоткрыв глаз на хозяина, выгоняющего гусей, пес лишь зевнул. Вздохнув, повернулся на другой бок, продолжив свое нехитрое занятие.
Василий Пантелеевич, почесав лысину, пошел под навес, извлек покрытый пылью инструмент, направился к калитке. Снял калитку, удалив всю ранее намотанную им проволоку. Удалил подгнивший столб, державшийся ранее лишь за счет поредевшего штакетника. Изготовил новый столб, выбрав из заброшенного штабеля пиломатериалов подходящее бревно. Выкопав ямку, установил новый столб, навесил калитку. Не ограничившись этим, вывернул другой столб, пребывающий в аналогичном состоянии, принялся за работу.
Вышедшая, было, во двор Агафья Карповна, изумленная происшедшей с супругом метаморфозой шагнула, обратно в дом. Тихо прикрыв дверь, некоторое время наблюдала в щель за мужем, боясь спугнуть последнего. Перекрестившись, удалилась на кухню, тихо громыхнув тазом, явно собираясь ставить опару.
Увлекшийся Василий Пантелеевич, приладил запор на калитку к новому столбу. Принялся за штакетник. Удалил из прорех палки, жестянки, проволоку, неумело намотанную супругой в желании, хоть как-то ограничить доступ во двор живности, бродящей по улице. Не найдя в штабеле необходимого материала, раскопал под навесом давно забытую циркулярку. Заменив высохший растрескавшийся ремень, запустил пилу. Распустив доску на штакетины, заметил частью пришедшие в негодность перекладины. Изготовил новые перекладины, затем и новые столбы.