Сказание о белых камнях
Шрифт:
детинца Всеволода.
Уже через год после разорения Владимира в летописях упоминается об обновлении и освящении Борисоглебской церкви в Кидекше. Вскоре главы на Успенском соборе были покрыты, правда, не золоченой медью, а тусклым оловом. Затем пристраивается к нему кирпичный придел Пантелеймона (разобран в XVII веке). Верно, возобновлялись и другие храмы, только летописцы о том не помянули.
Люди копали землянки, может, где избы рубили, а теремов не ставили; и такая узорчатая резьба, как прежде, больше не вилась по стенам. Не до красоты было, лишь бы день прожить.
Только
А в самом Владимире новые каменные храмы не строились целых триста лет. И великие князья после Ярослава и сына его Александра Невского не стали там жить. Захирел стольный град Андрея и Всеволода.
Но московские государи — потомки Всеволода Большое Гнездо — всегда помнили, что слава Москвы идет от былой славы Владимира и Суздаля, где высились знаменитые старинные белокаменные храмы — свидетели деяний их предков.
Первые московские государи венчались на великое княжение в Успенском соборе города Владимира. Они неоднократно посылали во Владимир богатые вклады. Именитые бояре, дворяне и купцы подражали им в «благочестии».
В Москве и в других ближних городах строились церкви по образу и подобию владимирских. Но такую тонкостную резьбу с треххвостыми львами, с грифонами, драконами и прочими чудищами московские зодчие не пускали на белые камни стен.
Один из тогдашних храмов — Спас на Городу в Звенигороде — дожил до наших дней, претерпев не так уж много перестроек. Издали очертаниями своими он очень похож на Дмитриевский собор, красив, очень красив и строен, так же стоит высоко над рекой. Но нет на нем дивной резьбы, а вместо аркатурного пояса поперек его стен протянулись три белокаменные ленточки с кружевной, хотя и затейливой, но однообразной резьбой.
Московские государи заботились о Владимирских храмах. Когда в 1408 году в Успенском соборе случился пожар, были посланы во Владимир лучшие тогдашние иконописцы Андрей Рублев и Даниил Черный «с дружиной». Они расписали стены собора заново и написали образа на иконостасе.
В 1415 году внезапно темной ночью напали на Владимир татары под водительством казанского царевича Талыча. Через Серебряные ворота ворвались они в город, начали грабить. Ключарь Успенского собора Патрикей не растерялся, успел выломать один из камней соборной стены, выгреб щебенку между внутренней и внешней кладками и в дыру спрятал золотую и серебряную церковную утварь, а также схоронил самое драгоценное — рукописные книги. Схватили татары Патрикея, принялись его пытать. Говорит летописец: «И на сковраде пекоша и под ногты щепы биша». Не выдержал пыток несчастный и скончался, но тайны своей не выдал.
Клад ключника Патрикея искали и раньше, ищут его и теперь. Он еще не найден, он еще ждет пытливых археологов и когда-нибудь дождется.
В 1475 году во Владимир прибыл итальянский архитектор Аристотель Фиораванти. Великий князь Иван III поручил ему тщательно осмотреть Успенский собор и по образцу его построить подобный храм в Московском Кремле.
Заносчивый итальянец не хотел верить, что «дикие московиты» сами могли воздвигнуть столь прекрасный и величавый храм, и считал, что он построен итальянцами. Фиораванти выполнил поручение великого князя и построил в Московском Кремле также Успенский собор — один из лучших памятников, но уже московского зодчества.
Когда-то из Византии пришло на Киевскую Русь пятиглавие храмов. Зодчие Всеволода Большое Гнездо его переняли, воздвигли во Владимире знаменитый собор.
А с XV века по многим русским городам стали строить могучие пятиглавые храмы, их архитектура менялась, но зодчие всегда помнили о пяти богатырях Успенского собора города Владимира.
Дальнейшая история этого знаменитого памятника старины обычна и печальна. Исторические источники неизменно отмечают пожары, «обновления», перестройки, «украшения», растеску окон, переделку глав.
Образа с иконостаса, что писали Андрей Рублев и Даниил Черный, при очередном «подновлении» собора в XVIII веке были проданы в церковь села Васильевского Шуйского уезда.
Шатровая колокольня, стоявшая рядом с собором, в 1801 году рухнула от удара молнии, тогда воздвигли новую, в «классическом», столь неподходящем стиле.
В середине XIX столетия к Успенскому собору пристроили из кирпича и оштукатурили «теплую» Георгиевскую церковь. Архитектор пытался подделаться под старину, даже пустил поперек стен аркатурный пояс. Но получилось у каменщиков топорно и неумело. Где им было тягаться с мастерством их предков!
Только после революции великие творения Андрея Рублева и Даниила Черного были вывезены из села Васильевского и нашли себе достойное место в Третьяковской галерее и в Ленинградском Русском музее.
А Успенскому собору ныне возвращен его прежний облик, каким он был при Всеволоде Большое Гнездо. Пять богатырей по-прежнему стоят на высоком холме над Клязьмой, все пять в золотых шлемах. И стоят богатыри, как восемь веков назад стояли...
В поисках красоты
Моя книга подходит к концу, возможно, читатель отложил ее на часок-другой, задумался...
Научились ли мы ценить и любить красоту старины, беречь ее, заботиться о ней?
Вот Суздаль. Как он похорошел, принарядился за последнее время! С каждым годом все больше и больше людей нашей страны — пожилых, молодых и вовсе подростков, а также туристов всех стран мира — приезжают сюда, чтобы полюбоваться обновленным городом из царства сказок. Недалек тот год, когда число его посетителей достигнет миллиона.
В суздальских монастырях и церквах теперь развернуты музеи, на отдельную площадку перевезены со всей Владимирской области три деревянные церкви, несколько старинных домов и надворных построек, ветряные мельницы, которые за ненадобностью хотели было разбирать по бревнышкам.
Есть на земле Владимирской малый городок Гороховец на Клязьме. Еще в 1239 году был он сожжен полчищами хана Батыя, а с тех пор и до последних лет лишь изредка в трудах по истории и географии упоминался.
А ведь в Гороховце три монастыря, два огромных собора, сколько-то церквей. И все это сплошной XVII век. И сохранились там редкие в нашей стране двухэтажные каменные жилые дома, и тоже XVII века.