Сказание о Хрустальном озере
Шрифт:
– Я смогу выполнять обязанности старосты только сегодня и завтра.
Мне ответили ядовитым взглядом.
– А ты дерзка, Белянска, и язычок у тебя длинный. Смотри, я ведь могу его и укоротить.
«Напугала», – подумала я, улыбаясь.
Она смерила меня глазами, хмыкнула и быстро ушла, тряхнув длинными юбками. Я проводила её глубоким поклоном.
– Теперь понятно, почему вы некормлены, – поприветствовала я свиней. – Старосты нет, а про график дежурства здесь все быстро забывают.
Стремясь поддержать беседу, одно из животных даже что-то прохрюкало. Вздохнув, я пошла в холодную. В этот сарай наши горе-повара сгружали объедки для скота. Когда девчонки проносили эти «благоухающие» смеси мимо меня, я удивлялась, как свиньи не травятся такой тухлятиной. Осторожно заполнив корыто, собралась, было, уже вернуться в общежитие, как вдруг услышала сзади знакомые стервозные голоса.
– Что? Наша неженка теперь собственноручно кормит свиней?
Я снова усмехнулась и решила пока помолчать. Сегодня просто утро светлых улыбок и ласковых приветствий. Между тем однокурсницы приближались. Это были главные задиры, держащие в страхе всех своих ровесниц и студенток младшего курса. Предводительницей у них была Рада – крепкая девица, выше меня на полголовы и шире в кости примерно раза в два. Она давно не давала мне покоя, досаждая всеми известными способами. До сих пор мне удавалось держаться, по возможности остроумно отвечая на её дерзости. Но теперь я поняла, что словесными перепалками нам не обойтись. Кроме того, мне стало ясно, с чьего молчаливого согласия всё это делается. Наша классная выскочек и всезнаек не любила.
– Ой, да ты – неряха! – подступая ко мне, взвизгнула одна из близких подружек Рады, указывая на подол, на котором отпечаталось несколько брызг. Они ухмылялись и словно по команде окружали жертву.
– Сразу видно, в лесу воспитывалась, – протянула вторая, упершись руками в бока.
– Девчонки, – усмехнулась я. – Говорила же вам, что нет в этом лесу никого кроме меня. Меня вообще волки воспитали.
– Всё шутишь, курица белобрысая, – подступала Рада.
– Да она вообще шлюха, – прошипела третья подружка. – Живёт со шлюхой, значит, и сама такая же.
«А вот это уже перебор», – подумала я.
После того, как одна из клуш замахнулась на меня, а вторая, одновременно попыталась схватить за волосы, мне пришлось больно ударить всех троих. Одна из них задохнулась от удара ребром ладони под дых, вторая получила несильный толчок в нос – больно, но без перелома. Я жалела девушек. А третьей досталось под коленную чашечку. Плач и завывание разнеслись по всему околотку. Рада бросилась на меня в своём излюбленном приёме. Схватила за волосы в надежде повалить на землю. Зря она это, я мгновенно нагнулась и быстрым движением вывернула ей руки. Сначала держала за две, слушая её вопли, а потом взяла за одну и подвела к корыту.
– А-а-а! – орала она на пределе сил.
Молча и играючи, окунула её в тухлые поросячьи помои, и она заткнулась. Долго держать её там не стала. Отшвырнула одним движением подальше. С грохотом приземлившись на свою объёмную пятую точку, девица посмотрела на меня круглыми от ужаса глазами, по её лицу стекала коричневая смесь. А улыбаться я перестала. Хватит вежливых приветствий.
– Рада, – в моём голосе звучал неприятный мне лёд. – Ты успешно задираешь всех полтора года, но это не значит, что тебе будет везти всегда. Запомни это корыто. В следующий раз, если захочешь, я подержу тебя в нём подольше.
Сказав это, я покинула скотный двор в противном настроении, уже подозревая, что плохо начавшийся день может закончиться ещё хуже.
В комнате никого не было. Северина убежала на завтрак, о котором возвестил колокол. Схватив кусочек домашнего сыра, хлеб и несколько красных яблок, которые освещали нашу каморку своей пестротой, я ускорилась. Нужно было ещё отпроситься с занятий, чтобы уладить дела старосты. Хотя, конечно, это не совсем дела старосты, но наша руководительница умела перекладывать свои заботы на чужие плечи. Предстояло навестить очередного директора. За время пока я здесь училась, это был уже четвёртый. Проработал всего полторы недели, но уже успел получить кличку Тюфяк, за то, что непонятно во что одевался, боялся сквозняков и носил с собой уйму белых платочков, как барышня. Вот такая у нас школа. По имени человека не успели запомнить, а позорное прозвище уже придумали. Тут клички дают почти всем. Мне это не нравится, поэтому зову по именам даже недоброжелателей. Но, похоже, я единственная, кто любит хорошие манеры. Остальные либо получают пакостей ближним удовольствие, либо вообще сохраняют нейтралитет. Меня пробовали обзывать Заучкой, но кличка не приклеилась. Потому что к учёбе я относилась наплевательски. Старалась делать только то, что нужно, чтобы не вылететь из этого заведения. А в том, что знаю больше учителей, вовсе не их заслуга. Я вообще считаю, что человек может освоить только то, что интересно лично ему.
– Неси скорее, – протягивая кипу бумаг, сказала мне дородная дама-секретарь. – Новый директор запросил все сметы.
– А почему этим студентки должны заниматься? – спросила, сделав наивные глаза.
Вместо ответа она посмотрела на меня как на вошь, и я быстро ретировалась.
На месте нашего нового директора не было. Поцеловав замок кабинета, я разузнала направление, куда он отправился, и взяла след. Отвратительно было то, что руководитель решил прогуляться в сторону университета магии. За полтора года пребывания здесь я благоразумно обходила эту территорию. И то, что сейчас придётся попасть туда, вовсе не вдохновляло.
Дежурные маги встретили меня с презрительно жалостливой улыбкой и потребовали пропуск. Сделав свой убогий вид ещё более убогим, я сгорбилась и показала бумажку. Юноши побрезговали даже взять мой пропуск в руки. Дождавшись кивка, я быстро проскользнула в ворота.
В обрамлении озера особенно издалека здание университета с башнями смотрелось, как сказочный белый дворец. Очарования ему добавляли суровые сосны и утренние туманы. А вот вблизи его красота не казалась такой безупречной.
«Тротуары можно было подметать и чаще», – думала я, поднимая юбки. Видно местные аристократы считают уборку ниже своего достоинства. В поле моего зрения попал сквер, в котором беседовали трое мужчин. В одном из них по описанию я узнала нашего неуловимого руководителя. Да, бесформенная свисающая на уши шапки, балахон и очки во всё лицо. Это точно он. Что ж поделать? В школе травниц нет места изысканным нарядам. Подойти к ним во время разговора я не решилась. Пришлось остановиться неподалёку и наблюдать. Прошло десять минут, а беседа не прекращалась. На меня косились проходящие студенты. Сколько бы ещё это продолжалось, неизвестно, но странный директор вскоре заметил меня и кивнул. Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что знак действительно предназначался мне, я, подбодрённая вторым кивком, несмело подошла к группе и низко поклонилась.
– Я так полагаю, вы ожидаете меня, студентка? – спросил мужчина, и я поразилась приятному звучанию низкого голоса.
Его собеседники, среди которых узнала самого директора университета, насмешливо смерили меня взглядами.
– Простите, пан директор, – я старалась говорить как можно короче. – Это, действительно, так, я не хотела вам мешать. Просто мне сказали, что вы срочно затребовали какую-то документацию, и велели вручить её вам лично.
Услышав грамотную уверенную речь, цвет науки слегка удивился и стал рассматривать меня ещё пристальнее.
«Смотрите», – думала я. «Всё равно под нашей формой вы ничего не увидите. В ней мы все одинаковые».
– Спасибо, студентка…
– Белянска, господин, – отозвалась я, протягивая ему бумажную кипу.
– Хорошо, студентка Белянска, мне действительно срочно нужны были именно эти расчёты, – сказал он, быстро просматривая папку.
– Я могу быть свободна, пан?
На миг он оторвался от чтения и кивнул мне.
Я счастливо улыбнулась и бросилась прочь. Впереди вожделенный выход. Вот только у ворот меня ждал неприятный сюрприз. Проигнорировав мой пропуск, дежурный маг сказал: