Сказание о Прибамбассе

Левшин Александр

И кто будет помогать Берде с пыпырками? И как это все? Он тяжело вздохнул и принялся срывать свой страх на подушках Великой и Ужасной Бамбассы. Подушки взвизгнули от такого неистовства, и, кажется, даже увеличились в размере. Опция никогда не получал такое наслаждение от физического труда, от такого голимого надругательства над нежнейшим местом в опочивальне царицы. Ужас. Ну не ужас, ужас, а ужас просто…. И вот встает вопрос. Что же дальше? Или дальше это уже слово, лишенное всякого смысла? С такими горькими мыслями наш бедолага пришел в людскую столовую подкрепиться, хотя понятно, что перед смертью не наешься. Опция подошел к раздаточному окну и вдруг увидел свою Берду в колпаке повара, активно снующую по кухне, меж плит и стеллажей с посудой. Вот это прикол, вспыхнуло в голове, и он понял, что это просто желанная индульгенция в его сложном положении. А Берда, увидев своего муженька, вся вспыхнула от радости. В общем, что хорошо, то хорошо. Хоть ненадолго, но все-таки хоть реально здесь и сейчас. Пользуясь неожиданной, но приятной возможностью, Опция притащил из своей комнаты целый, заранее собранный мешок пыпырок и в столовой, поедая двойную порцию супа, отдал их жене. Свое отсутствие в семье объяснил временной крайней загрузкой на новой работе, доел суп, поцеловал Берду и пошел к себе. Очень хотелось полежать и подумать о дальнейшем. Сложившуюся ситуацию надо было обдумать, но как лег, так сразу же и заснул. Последняя мысль была тягостной, – и что за жизнь!? Весьма бурно развивалась история и вокруг косоглазой служанки. Как говорят, жизнь котиться и ничего, а то вдруг, бац, и ого – го. Ну, может и не так в точности говорят, но близко по смыслу. На нее,– хроническую брошенку, пришло желанное возмездие. Этот стражник оказался верным парнем, но вскрылось на практике, – он был ещё и сексуальным маньяком! Стоило ей, где нибудь, после очередной уборки в покоях выйти в коридорные лабиринты, как наш влюбленный монстр нападал из-за угла и в любой неприличной позе, делал с ней это, делал бесцеремонно и в довольно грубой форме. Просто-таки антиидиллия, какая-то. Приходят на ум разные мысли, ну типа – каждый получает по заслугам своим. Но в данном случае, за что ей такое счастье свалилось на ее косоглазую задницу?

Впрочем, это несколько неделикатно. Ну да бог с ней.

На рассвете, часов в пять или около того, в комнату спящего 3-го постельничего вошла она. Да, да! Это была сама царица Бамбасса! Дело принимало крутой поворот. Она громко приказала проснуться, встать, одеться и следовать за ней. Опция спросонья обомлел и молча безропотно последовал за ней. На улице у входа его ожидало красочное факельное шествие. Кони, люди, личная карета Бамбассы, все это поражало взор, тем более в предрассветной дымке. Просто нереально. Гарцующие, до зубов вооруженные стражники, короче, маразм крепчал. События, тем не менее, развивались стремительно. Факельная змея тронулась. В королевской карете сидели только двое. Она и он. Происходящее все более и более походило, на какой-то очередной сон. Ущипнув себя за мягкое место, Опция понял, что это все всерьез. Царица не смотрела на муржилку. А он опустил глаза, как будто чего-то ждал.

Экипаж вдруг остановился. Бамбасса перевела свой взор на Опцию и ледяным голосом произнесла, – Сон опять был. Надоело. Пришло время разобраться во всем этом. Со мной так, даже во сне поступать негоже! Нехорошо. Ты, мерзавец, такое творил, во сне конечно. – Как-то тоскливо, повернувшись к окну, задумчиво сказала царица, – Когда люди любят друг друга, об этом можно только мечтать, но меня, во сне и кто!? Ты хоть понимаешь, что тебе будет за изнасилование царицы!? – Но это же только сон, – робко произнес Опция дрожащим голосом и закрыл от страха и отчаяния глаза. – Но в каком извращенном виде!? Мерзавец! Со мной такое не делал даже мой первый! Хотя порой он творил, что-то невобразивное, но ты! Тебе не стыдно, наглец маньячный!? – Ваше Величество! – Опция поднял глаза, – Я готов пострадать за мою царицу, если пожелаете. Но знайте, это все не я! – Говори! – Глаза Бамбассы сузились – говори все! – Говорю, как есть. Все это подстроил говорящий дуб. Ведь началась вся эта бредятина со мной ровно месяц назад, когда я, устав от посева пыпырок, прилег под дубом отдохнуть и, случайно заговорил с ним, так, по приколу, но дерево неожиданно заговорило со мной в ответ. А потом сны эти и начались, Ваше Величество. Не знаю как это и почему, только все что происходит выше моего разумения. Если не верите, пойдемте к дубу и спросите. Вы царица, Вы разберетесь, Ваше Величество. – Ох уж эти мне вечные неясности и проблемы в вашем муржилкинском племени. Что большой, что малый, что холуй, а что из благородных. В осадке одна и та же фигня, получается. Приходится самой в итоге разбираться. – Открыла дверцу кареты и приказала, – Выходи, маньяк несчастный. – Оказалось, экипаж уже давно стоял на той самой лужайке у дуба, а войско окружило всю поляну, зажгли костры и угрожающе бряцали оружием. (Прям, как в короле Лире. Опция Шекспира не читал, да и не мог по причине проживания в более раннем исчислении времени. Упоминание про Шекспира от автора. Виноват, не сдержался., но остро чувствовал важность происходящего.) Они вдвоем подошли к дубу. Царица, не глядя на него, спросила. – Ну и как разговаривают у вас маньяков с деревьями? Надо лечь, Ваше Величество. – Что!? Мерзавец! Ты и так весь мой сон на мне лежал! И что не притомился? Сволочена! – Да нет, я в хорошем смысле. Под дубом я тогда прилег и стал смотреть на его кроны. – А ну это меняет дело, – подозрительно сверкнула на него Бамбасса. Эй, вы там! Мое покрывало под дерево, быстро! Нда… – (Короче, вся эта ситуация стала напоминать репетицию во МХАТЕ, типа, по правде. Как там у них, верю, не верю, ну и дальше в таком же духе…. Опять во мне прорвалось другая эпоха. Звиняйте. Но труба зовет, и сюжет накалился сверх меры.) На поляне летали сложные и противоречивые эмоции, но последнее предложение получилось короткое и лаконичное. – Они легли! Вся свита обалдела и стыдливо отвернулась. Стало так тихо, что было слышно, как один стражник посапывал, стоя в оцеплении. Видимо спал стоя и спал давно. Царица тихо и как-то неожиданно застенчиво спросила. – Ну и чего ждешь? Начинай, видимо царскую сущность охватило беспокойство и женская робость. Опция вздохнул и начал свой монолог. Говорил с дубом довольно долго. Спрашивал, потом опять что-то говорил. А в ответ тишина. Царица нетерпеливо заерзала на покрывале и злобно прошипела, – Ты чего, меня дурить вздумал? Немой он, не видишь? Ну, я тебя! Прям на дубу…Эх, ну история… итить тебя некуда…– Вдруг Опцию как ошарашило. – Ваше

Величество! – Что? – вздрогнула она. – Не может он так! – Что не может, как это, прости меня…– Надо бы пописать на его корни. – Ты в своем уме!? Что б я при честном народе и в туалеты ходить!?– Ваше Величество! Ну, я же помню, если хочу диалога, так сказать, штаны скидываю и поливаю его корни. Дуб тут же и начинает отвечать. Видимо, он без дозы не может. – Ох, и сведёшь ты меня раньше срока. Все было, но такого… Ладно, пошли, где у них корни? Царица величественно встала на указанное место, что-то потыкала у себя в платьях руками и присела, прям в указанное место. – Отвернись, похабник. – Ваше Величество, после того, что было между нами…– Нахал, это во сне было…. Впрочем, слушай и запоминай, это журчание самой Бамбассы! – Как только журчание оборвалось и царица, кряхтя, встала, тут, о боже, раздался, откуда-то сверху кашель, потом голос, весьма неприятный по тембру, язвительно произнес, – С облегчением. – Опция вскрикнул, – так я же говорил! – Что говорил? Кто говорил? – испуганно вскрикнула Бамбасса. – Я говорю только с тем, кто помочился на меня, – ворчливо сказало дерево. Чего будите меня? – Царица плюхнулась на покрывало и как-то сдавленно, твердо обратилась к дубу. – Ты чего учинил со мной безобразник? Зачем тебе все это? – Дуб заливисто рассмеялся. – Это можно и так обозвать. Дык скучно мне. И потом, тебе в пользу, обмен веществ улучшается…. Ха, ха…. Но если серьезно, то открылся я, потому что время пришло помочь. Тебе нужна своя религия. Но не простая, а твоя, собственная. И помощника тебе даю. Его Опцией называют. Сделай его главным ведуном. Тот то был прохиндей, а этот верой и правдой, он поспособствует… Я буду тебе помогать, так, издалека. Только просьба, пусть не ты, а опция мочится на меня. Его водичка, хе-хе, для меня полезней получается. Ну, все сказал. Лимит исчерпан. Я ж не прибамбасс, какой-нибудь, а дерево, много говорить не обучен. Думай, решай. Все, – спать буду. Адью. – Дуб кронами зашумел, зевнул и все. Они еще, какое-то время полежали, глядя вверх, потом как-то вместе приподнялись и молча, пошли к карете. – Ты, это значит, Опция говоришь? – задумчиво произнесла царица. Поедешь отдельно, негоже, а то привыкнешь. А то я не выдержу и казню, ненароком, Нда…. А так, может и сгодишься на што и поживешь пока, – грозно сверкнула своими глазами на дуб, на муржилку и отбыла восвояси. Опция сел в повозку со стражниками. В общем, ночка удалась на славу, только мир как-то сразу изменился. За сутки из 3-го постельничего живого и вполне счастливого, в существо с неясной перспективой на дальнейшую биографию, – не у каждого получается. Либо в топку или на виселицу, либо резкий взлет по служебной лестнице. Хотя, у этих великих, да ужасных либо в огонь, либо в полымя. Хрен их разберешь. Простому человеку не понять никогда.

От автора

Но вот ведь вопрос, а что дальше? Если вопрос ко мне, к автору, то так и подмывает встать во фрунт и гаркнуть, как ни будь по наглей: – А вот и не скажу! А если обойтись без нарочитых понтов, скажу только одно, – ясный пень, вся эта история продолжится обязательно. Еще не вечер. Рассказ пребывает в самом своём начале. И как только я в вечеру собрался, остро заточив перья и обмакнув их в химические чернила продолжить повествование, как меня просто-таки шарахнуло. И как я не подумал об этом раньше? И как же всё просто получается…. Если, к примеру, ты живёшь честно и деликатно по отношению к окружающим, то тётка по имени карьера не обращает на тебя никакого внимания. Ей нужен, какой-нибудь сдвиг по фазе. В смысле, что-нибудь этакое неправильное и может даже неприличное. Давно известно, что среди артистов звездою стать может, какой-нибудь ненормальный или псих. В смысле аномалиями всякими произвести яркое впечатление легче. Нормальному артисту надо в роль вживаться и всё такое, а психу сыграть себя самого. Или на худой случай конфуз учинить на глазах общественности. Ведь как раз вследствие конфуза со снами этими, простолюдин взял и поднялся по карьерной лестнице. До посещения лужайки с царицей он мог подвергаться всякими критическими даже саркастическими комментариями от знакомых и друзей. Даже от меня, от автора. Про простых людишек принято говорить несколько уничижительно и колко. Хотя, это конечно не хорошо. Но, став главным ведуном, наш герой может и ответку организовать, между прочим. Задним числом. В жизни часто бывает, как кто-то, например, из грязи в князи переехал, так сразу первым делом и мстить может начать. Если накипело, разумеется. Кто не пускал в эти самые князи или ещё хуже, лживо притворялся другом, а сам крутил и вертел как хотел. И что в остатке? Мне, например, как автору сего повествования не хочется более расписывать о пуках, каках и прочих конфузиях моего героя. Посему прошу мысленно перелистнуть некоторое время, и дать новоиспечённому главному ведуну стать на ноги и превратиться в достойного вельможу. Давайте сделаем вид, что на кухне листики календаря кто-то случайно оборвал, и после зимы началось лето. Это я так образно выразился. И да простят меня доброжелатели всех времён и народов.

Немного о прибамбасской жизни

В каждом царстве, время от времени, случается своя собственная перестройка. Это не революция, ну, не совсем, что ли. Ну, в смысле, что-то перестраивается, а все или почти все сидят на тех же местах и продолжают свое обжитое, почти правое дело. Вот, например, в царстве Великой и Ужасной Бамбассы, год назад в царстве произошел некий конфуз, и случилась перестройка. Ну, про тот самый конфуз говорить было запрещено, иначе стражники будут делать с нарушителями кое-что не хорошее и это, поговаривают в народе, весьма больно и унизительно. Да…. А перестройка вышла и получилась в виде обновления и улучшения качества жизни наших муржилок и бабылок. Да, да, именно так! До перемен всем чего-то не хватало. В смысле счастья и прочего всякого разного…. Но никто даже не мог представить или врубиться, чего конкретно не хватало для жизни. Вроде все было, пыпырки, кров, царица, урожай. Ну и далее по списку. Ан – нет. Как только вся эта удивительная история завертелась, так всем сразу же все это и стало понятно. Конечно только после того, как стражники в рупор на центральной площади объявили популярно главную политическую новость. Безусловно, в виде указа самой Бамбассы. И бац! Всем тут же стало понятно, что и как надо делать, чтобы быть еще счастливее. Людям, наконец, подарили новую идеологию бытия, ну как бы религию. Новую в смысле в первый раз, потому что в этом царстве до селе никаких таких религий не было и подобных слов, и значений народ прибамбасский не знал. А теперь, – ого го!– словарный запас сильно пополнился: – Вера в предсказание Великого Ведуна! – Ритуал откровения! – и еще прочая хрень. Народ со временем, под страхом наказания стал хранить в домах брошюрки и читать всю ночь для пущей показухи и выражения оголтелого патриотизма. В общем, цивилизация понеслась на следующий этап, значить эволюции. Люди стали пугливей, но покорнее. И урожай стал больше, а кто ж будет припрятывать добро от казны, если это повлечет дурные религиозные знаки, знаки потащат за собой еще чего-то. Тьфу, в этом раскладе даже думать о собственном благополучии нехорошо. Вот такая жизнь началась и заладилась, и все стали более счастливыми. Это по писанному, ну а остальные нюансы и коллизии разгребут историки. Так что был хорош или нет, сей конфуз, уже не важно. Время летит быстро. Ведь уже год Великим Ведуном беззаветно служил народу прибамбасскому, отправляя религиозные обряды по назначению, и естественно Великой Бамбассе, бывший муржилка по имени Опция. И величали его уже по-другому. Великий Ведун Опциола! Вот так и не меньше!

Из Опции в Опциолы

Жил и работал он в апартаментах бывшего ведуна, который слинял в те смутные времена начала перестройки при дворе, примерно год назад. Ведун, вообще то, имел свободный график жизни, кроме тех моментов,

когда его требовала к себе царица. А так, по памяти насобирает пыпырок, отдаст своей Берде и все. Остальное, это делание важного вида и супер непреклонного фанатизма новому, значит, течению и стилю правления. А еще он ходит, теперь уже со свитой и охраной стражников на поляну к говорящему дубу и, пописав на его корни, ведет душевные беседы о том, о сем. Правда, обставлялись эти поездки очень торжественно, с факелами, трубами. Ну, это и понятно, народ должен знать, как проходят важные государственные мероприятия. Что эти акции, особо важные. Таинство или еще, как ни будь вроде того. А после всего происшедшего на поляне, Ведун со всем своим окружением въезжал во владения Бамбассы и торжественно шествовал в тронный зал. Там зажигались большие желтые свечи, и его принимала царица. Все изгонялись. Великая расспрашивала об очередной беседе, что дерево новенького поведало и как все прошло. В общем, религия эта и абсолютная власть Бамбассы срослись воедино и на следующий день стражники в рупор на той же площади объясняли народу в непререкаемой форме как жить дальше. Идиллия наступила полная, так сказать, в государственном масштабе. А еще кое-что до придумал сам ведун. Необходимо было грехи копить и потом их за деньги или за пыпырки сдавать в казну. Кажется, образовалась непонятка. И деньги, и грехи отдавали сами люди, а получали, как это сказать, типа, что-то вроде индульгенции. Что мол, какое-то время ты будешь жить более счастливо и делай что хочешь. Ха! Это нововведение или просто элемент реформы, не пойму, как обозвать, очень понравилось одиноким бабылкам. Популярность Ведуна в обществе сильно возросла и это понятно, – делай, чего душа пожелаешь, потом заплати, отдай и опять в пучину, значить, неуемного счастья. Узнав об этом, Бамбасса только хмыкнула, но разрешила. И ведь должна же быть хоть какая ни будь отдушина в существовании. Да, хоть Царица все нововведения и разрешила, но Дюшесу это активно не нравилось. Напоминаю, разговор зашел о нашем премьер-министре, и имя его было Дюшес. Позиция его была весьма понятна, – он слыл ярым консерватором, не любил ничего нового, а к следующему ведуну относился с недоверием. А когда вспоминал про тот самый конфуз, кровь и все остальные жидкости в организме просто-таки закипали. – Как он мог так, не сдержаться и понимаете, пардон, обкакаться перед моей любимой и несравненной Бамбассой!– Да, да! Дюшес всю свою жизнь, тайно и беззаветно любил. Ее! Бамбассу! Хочется спеть чего ни будь, типа, – любовь кольцо, а у кольца… ну и далее в таком же аспекте. Но, правда такова, примерно десять лет назад ему был дан отворот поворот и Дюшес страдал. Нет не так. Он очень страдал. Можно выразиться еще круче, но главное, что свою любовную болячку премьер-министр без остатка перенес на фанатичную службу при дворе любимой. Но праведный гнев, как заноса свербел в душе. Надо же, какой-то засранец появился, напукал на тронный зал в присутствии царицы и после этого стал вторым лицом в государстве! Голимая несправедливость! Но это пол беды. У Царицы за времена правления были разные там всякие адюльтеры и фавориты, так сказать, но этот типчик, был принципиально во всех смыслах слеплен из всех противных душе Дюшеса ингредиентов. Мужлан, плебей, просто говнюк! И надо же такая история!

В общем, это была огромная жизненная драма в виде застарелой занозы премьер-министра. Но мысли и чувства это одно, а в реальной жизни все происходит не по писанному. В общем, возник тонкий и неприятный для Дюшеса момент. Место в религии необходимо было занять, ведь чин обязывает, а душа воротила. Эх, послать бы этого выскочку куда подальше. Но, боясь вызвать гнев Бамбассы, Дюшес официально признал эту самую религию и неукоснительно соблюдал дворцовый этикет. А по ночам, в спальном колпаке и халате, виделось ему как своими холеными руками рвет этого недоноска как грелку. Полный кайф! Да…. Эти видения были отдушиной. Они лечили и смазывали, как будто елеем его истерзанные и нереализованные чувства. Ладно. Оставим на время страдать и обижаться, в принципе незаурядного царедворца и бог с ним до поры.

Вот кто честно кайфовал от жизни на полную катушку, так это Берда, – жена тепереча самого Опциола. Жили они, естестественно, в разных апартаментах, но находиться на всем готовом, да еще копить пыпырки на черный день, это ли не счастье для честной бабылки. Да еще повезло, крепко задружилась с Пиврой. А она такая веселая, да уморная. Правда, была не везучая на любовные похождения. Никак не получалось какого не то муржилку на долго приветить. Сбегали подлецы. Так что всем многообразием своего нового существования Берда была довольна и чувствовала себя просто-таки, какой-то летающей птицей или еще кем ни будь такого же плана. Одно было непонятно, как общаться с мужем, на ты, на вы, на мы, на они, хрен его теперь как называть. Он же теперь не муржилка, какой простой, а что-то другое и этакое…. Тут мысли на эту тему заканчивались, и Берда отгоняла глубокие размышления на потом, мол, позже додумаю. А в остальном, работа на кухне, гулянки, в хорошем смысле с Пиврой, много пыпырок, ну просто чистый кайф. Просто женский рай. Несмотря на создавшуюся, на первый взгляд идиллическую картину жизни во дворце, что-то необъяснимое, неизведанное ходило по умам и душам и жило своей жизнью. Ведь интрига, поселившаяся во владениях Великой и Ужасной, никуда не делась. Ей, интриге, просто некуда было деться. Ничего из ничего, ну ясно…. Но если что есть, то оно, понятное дело, где-то и как-то себя, да проявит. Впору выдать гражданство этой злосчастной интриге. Но пока, это выглядело в виде заморённого беспокойства. И в резонанс неизведанному, например, в душе премьер-министра вся эта нереалка вызывала некое чувство неудовлетворенности ведуном. Хотя, придраться никаких зацепок не появлялось. А у Бамбассы, время от времени, что-то в тяжелых её снах поднималось, беспокоило и что-то также многозначительно опускалось на место…. По утрам в памяти ничего не отпечатывалось, но женская интуиция иногда тревожно позвякивала. Мол, оглянись, осмотрись. Происходили иногда мелкие казусы и в гуще народа. Всякие мелкие стычки, естественно на религиозной почве, мол, кто лучше трактует брошюрки перед сном, у кого длиннее пыпырки, ну и так далее. Да и Ведун был частенько озадачен перспективой и нюансами своего величия. Но в целом, картина жизни была насыщенной и динамически развивающейся. Даже многие из приезжих гостей, ну те, кто из-за рубежа, дивились и восторгались этакой развитой страной. В связи с пафосом государства, пришлось воздвигнуть на центральной площади, исключительно для интуриста, огромную статую царицы Бамбассы, сидящую на троне и внизу, около трона, прикорнувшего Опциола, держащего в одной руке пыпырку, а в другой брошюрку со своей религией. Вокруг центральной композиции была расположена армия, правда живая и в момент экскурсий, грозно бряцала неподалеку своими щитами и мечами.

В последствии, натуральные звуки были заменены проволочной записью, и зазвучало еще зловеще. Просто, к бряцанью добавился ещё скрежет проволоки. Да…. Культура и пафос. Они росли как бактерия на челе не омраченного доселе такими глупостями рядового прибамбасса. А Опциола, он же урожденный Опция, совсем охренел от такой жизни. Теперь создавать и размноживать брошюрки стало обременительно, вследствие того, что религия эта должна как-то обосновывать, почему большой урожай, почему не очень, если, ну типа провинились, также в вопросе посева пыпырок, много объяснений по теме уклада быта, на какой стороне засыпать, левой или правой, как вслух читать брошюрки. Всегда с начала или только с нужной темы? А главное, как надо прославлять божественную теперь царицу, в каких выражениях, в хорошем смысле, конечно. И что желать вслух и что при этом не желать в мыслях, а то грех. Грех тоже возник из ниоткуда, как нависший над носом надоедливый комар. Но комар был государев и пил кровушку прибамбасскую, так сказать с позволения. У Опциолы от всего этого голова шла кругом, и ведун решил создать свою духовную канцелярию. Собрал из дворцовой прислуги активных бабылок и пристроил их в залу для копирования и размножения его, значить, высших теологических размышлений и теорий. Эти бабылки усердно скрипели перьями с огромным удовольствием, это ведь легче, чем мыть, скрести и прочую тяжелую работу исполнять. Ведун их одел в красно-желтые халаты с капюшонами, что б уважали и боялись. Так вот создавалась медленно, но неуклонно могучая духоукрепляющая новая религия. Также бабылкам в халатах вменялось собирать раз в год семена говорящего дуба с поляны, толочь из них порошок и изготавливать по особому рецепту некое вещество для окуривания помещений во время читки брошюр. Бамбассе эти затеи нравилось и иногда, в моменты активного благодушия, она захаживала к ним в залу, чтобы посмотреть, как тщательно зарисовывают ее царевы вензеля на титулах брошюрок. Это было весьма красиво. На обложках эффектно смотрелась тисненая статуя царицы. Да…. В общем, это приятно подогревало тщеславие. – Ишь ты, какой шустрый, – ласково и тепло думала Бамбасса о ведуне. – А может пора сделать его герцогом и жениться!? Хотя на монахе это последнее дело, ведь я ешо ничего себе дамочка…– думала она и довольная уходила далее с экскурсией по собственному дворцу. Хочется вспомнить одну бабылку из того же рекрута на службу во дворец год назад, с которого и началась карьера Опции, косоглазую служанку. Эта похотливая и юркая бабылка говорить и изъяснять свои мысли особо не умела. Просто мыслей в голове её особо не появлялось и не задерживалось. Но, после весьма бурного знакомства со своим увальнем стражником, в ее косых глазах появился еще и блеск удивления и сексуального истощения. Вот такой блеск у бабылок в глазах при избытке интима получается. Бабылка стала пуглива на звуки тяжелых шагов и стала носить пояс верности из чугуна, хотя на встречах со своим стражником он, этот пояс, не спасал. А в остальном жизнь наладилась. Опциола забрал ее к себе в канцелярию помощником- администратором. Короче, на побегушках. Все были счастливы. Она незаметно носилась с поручениями,