Сказание о пятнадцати гетманах

Евтушенко Валерий Федорович

Богатые мещане в крупных городах, пусть и не без опаски, но все же готовы были вновь возвратиться под власть поляков, хотя бы для сохранения магдебургского права. С одной стороны были серьезные опасения, что Москва постепенно ликвидирует его, а с другой, в случае, если царь станет королем и Украина перейдет к Польше безо всяких условий, то и поляки могли упразднить в этих городах магдебургское право.

Но хотя федералистские взгляды получили распространение во всех слоях малороссийского общества того времени, основная масса народа предпочитала держаться царя московского. Малороссияне не особенно любили «москалей», но поляков просто ненавидели и в подданство

к ним возвращаться не хотели. От соединения Малороссии с Польшей простой народ мог ожидать только того, что значные казаки сделаются тем, чем были в Польше шляхтичи, а простые казаки и все поспольство будут отданы в безусловное порабощение новому панству. Напротив, при соединении с Москвой самодержавная воля царя представлялась защитою слабых от своеволия сильных. Выразителем интересов народных масс стал полтавский полковник Мартын Пушкарь (Пушкаренко), участник Освободительной войны еще с 1648 года, пользовавшийся любовью простых казаков и уважением в народе. С Пушкарем были солидарны и запорожские атаманы, ненавидевшие шляхту и значных казаков. Число сторонников сохранения московского подданства было так велико, что Выговскому и его сподвижникам нельзя было действовать открыто, для достижения поставленных целей необходимо было разыграть многоходовую комбинацию. И в качестве первого хода следовало устранить от власти Юрия Хмельницкого, избранного гетманом еще при жизни отца его 4 июля 1657 года. И сделать это нужно было очень осторожно, желательно так, чтобы отказ Юрия от гетманской булавы выглядел добровольным. Кроме того, могло случиться и так, что государь уже утвердил его в должности гетмана и легитимно устранить его от власти становилось невозможным. Поэтому Выговский поначалу, не зная еще результатов миссии Тетери в Москве, внешне интереса к этой теме не проявлял. Сообщая путивльскому воеводе Зюзину о смерти Хмельницкого, он писал, что еще при жизни покойного гетмана вся старшина избрала его сына «пана Юрия, который и теперь гетманом пребывает, а вперед как будет, не знаю; тотчас после похорон соберется рада изо всей старшины и некоторой черни; что усоветуют на этой раде, не знаю. А я после таких трудов великих рад бы отдохнуть и никакого урядничества и начальства не желаю».

Конечно, Иван Евстафьевич лукавил – ни о каком отдыхе он и не помышлял. Генеральный писарь внимательно отслеживал настроения в казацкой среде, а верные ему люди, как бы невзначай, заводили разговоры о том, что Юрий Хмельницкий еще мал летами для того, чтобы стать гетманом. Григорий Лесницкий, уже не опасаясь никого, открыто заявлял, что решение рады следует пересмотреть и выбрать в гетманы Выговского.

– Юрко молод еще, – говорил он полковникам, – потом, позже, настанет и его время получить булаву.

– Выговский сейчас самая верная кандидатура, – поддерживал его бывший нежинский полковник Григорий Гуляницкий, – не зря же покойный гетман поставил его наставником над сыном.

Сам Гуляницкий очень недолюбливал Хмельницкого, так как, когда в 1652 году выступил с критикой его решения перейти в подданство Порты, гетман приказал отрубить ему голову, но Гуляницкому удалось скрыться и объявился он в Чигирине только после смерти Хмельницкого.

Недавно назначенный при поддержке Выговского брацлавский полковник Иван Сербин тоже считал, что лучше генерального писаря кандидата в гетманы нет. Корсунский полковник Иван Дубина также склонялся к поддержке Выговского.

О том, что совсем еще недавно, и месяца не прошло, как в преемники Хмельницкому рада уже избрала его сына Юрия Хмельницкого,

в кругах генеральной старшины как-то все забыли. Да и многие простые казаки понимали, что избрание Юрия являлось не более чем данью признания и уважения отцу за те великие деяния, которые он совершил во благо всего Войска Запорожского.

Народ, всегда чутко реагирующий на животрепещущие события общесоциального значения, не случайно отразил их в думе того времени:

Эх, и затужила, закручинилась Хмельницкого седая голова,

Что при нем ни сотников, ни полковников нет сполна:

Только пребывал при нем Иван Луговский,

Писарь войсковой,

Казак реестровой.

Вот и стали они думать думу,

Тихо, без шуму:

Своеручно письма писали,

По городам, по полкам, по сотням рассылали,

А казакам в тех письмах добавляли:

«Эй, казаки, дети, други!

Прошу вас, делом смекайте,

Зерно ссыпайте,

К Загребельному кургану прибывайте,

Меня, гетмана Хмельницкого, на совет ожидайте!»

Казаки вдругорядь просить себя не стали,

Зерно позасыпали,

К Загребельному кургану прибывали.

К воскресенью Христову поджидали –

Хмельницкого не увидали:

К вознесенью Христову поджидали –

Хмельницкого не увидали:

К Троицыну дню поджидали –

Хмельницкого не увидали:

На Петра-Павла ожидали –

Хмельницкого не увидали:

На Илью-пророка начали ждать –

Хмельницкого и в глаза не видать.

Тогда казаки стали думать думу

Тихо, без шуму

«Хвалился наш гетман Хмельницкий,

Батько Зиновий Богдан Чигиринский,

В городе Субботове

На Спаса-преображение ярмарку собрать…»

Вот так они меж собой толковали,

В город Субботов поспешали,

Хмельницкого встречали,

Пики в землю сухую втыкали,

Шлыки с себя поскидали,

Хмельницкому низкий поклон отдавали:

«Пан гетман Хмельницкий,

Богдан Зинов наш Чигиринский!

Зачем мы тебе надобны?»

И тогда Хмельницкий тихими словами ответил:

«Эй, казаки, дети, други!

Прошу вас, делом смекните,

Гетмана себе изберите.

Нету ли между вас казака старшого,

Атамана куренного?

Постарел я, болею сильно,

Гетманства дольше не осилю, –

Вот и велю я вам среди себя гетмана избрать,

Будет он над вами пановать,

Вам порядок казацкий учреждать».

Тогда казаки ему так отвечали:

«Пан гетман Хмельницкий,

Батько наш Зинов Чигиринский!

Не можем мы сами меж собой, казаками, гетмана избрать,

А желаем от вашей милости слово услыхать».

И тогда Хмельницкий тихими словами ответил:

«Эй, казаки, дети, други!

Прошу вас, сами рассудите:

Есть у меня пан Иван Луговский,

Который при мне двенадцать лет в джурах состоял,

Все мои казацкие обычаи узнал, –

Будет он над вами, казаками, пановать,

Будет вам порядок казацкий учреждать».

Тогда казаки тихими словами отвечали:

«Пан гетман Хмельницкий,

Батько наш Зинов Чигиринский!

Не хотим мы Ивана Луговского:

Иван Луговский близко к вельможным панам живет. –

Будет с вельможными панами-ляхами пановать,

Не будет нас, казаков, уважать».

Тогда Хмельницкий тихими словами отвечает:

«Эй, казаки, дети, други!

Коли вы не хотите Ивана Луговского,

Есть у меня Павел Тетеренко».

«Не хотим мы Павла Тетеренка!»