Сказание о распрях 2
Шрифт:
Между тем, наступил полдень, и почти всё уже было готово к празднеству – кроме, разве что, кушаний, да невеста с женихом всё ещё прихорашивались каждый в своих покоях.
Тем временем Яккоб, которого едом поедала злоба, разъедая всё нутро, где-то тайком выкрал точно такой же наряд, каков будет на Вильхельме. Как он это сделал, как он провернул – неведомо, уму непостижимо.
И близился вечер, и готовили родные каждого из молодых речи пламенные в покоях белокаменных, дабы всё прошло согласно издавна предписанным канонам.
Хризольда же, несколько грустная
Яккоб, осторожничая, прокрался в покои Вильхельма и стал исподтишка наблюдать. Как же он был зол, когда увидел, что его брат примеряет иной наряд – не тот, не тот, который мгновениями ранее приобрёл Яккоб. Может, Вильхельм не столь наивен и глуп, как думал бастард? Будто что-то нехорошее предчувствовал жених.
И было четыре часа дня, а в пять часов вечера назначена была церемония венчания. И времени у Яккоба оставалось всё меньше – времени, дабы свершить задуманное.
Сидит Вильхельм пред зеркальцем, и видит в нём себя. И вскоре видит там себя вновь, но отражение это – дьявольщина какая-то! В кресле – один, но в зеркале – двое! Двое его. И похолодел изнутри, и попытался подняться.
– Не оборачивайся. – Предупредили его.
Горе-жених послушно последовал приказу.
– Знаешь ли, кто я? – Вопрошал бастард, с ненавистью глядя на затылок своего заклятого врага.
– Голос твой знаком, о безумец. – Выдавил из себя человек, который должен сегодня стать мужем Хризольды. – Кто же ты, и чего желаешь?
Вначале вместо ответа раздался смех, сменившийся, однако, подобием всхлипываний.
– Талеров, гульденов и прочих монет; власти, положения и счастья. – Проговорил некто. – Всего того, что есть у тебя, и никогда не было у меня.
– Забирай. – Спокойно сказал Вильхельм. – Мне не жалко.
– Не жалко??? – Рявкнул Яккоб и дал ему подзатыльник. – Ты столь щедр? Иль столь не отёсан и туп, чтобы расстаться со своим добром, вручив его первому встречному?
– Ничего не понимаю. – Бормотал жених. – Словно дурной сон.
– А вот мой дурной сон есть явь. – С содроганием произнёс Яккоб.
Наступило неловкое молчание, пусть и не мучительно длительное.
– Всё тебе, всё тебе. – С явной обидой в голосе твердил сквозь зубы бастард, которого буквально выворачивало от ярости и гнева. – Сахар –
Злость сменилась на тревогу, отчаяние, дрожь и боль.
– Кто же ты? – Только и спросил Вильхельм.
Тогда второй блондин, отражающийся в зеркале, опрокинул на себя накидку.
– Узнаёшь ли так?
– Яккоб…? – С сомнением предположил жених. Кажется, теперь до него дошло.
С ухмылкою ему кивнули, вновь откинув то ли полотенце, то ли покрывало.
– Что я сделал тебе, Яккоб? – Взмолился было брат, а про себя подумал: «Ну, надо же, как сильно похож; как две капли воды».
– Если мать моя – служанка, выходит, я – не человек? С какой же стати мне всю жизнь терпеть лишения, покуда брат мой – в роскоши и злате?
– Я не знал, что у меня есть брат; клянусь, не знал! – Возмутился Вильхельм. – Спрашивай тогда с нашего отца! Коль так, у меня к нему теперь вопросы.
– Поздно; слишком поздно. – Повторял Яккоб, уже особо ни к кому не обращаясь.
– Яккоб, одумайся! Тотчас же, сию минуту выйдем же, и пойдём к отцу! Истребуем с него ответа.
Яккоб молчал.
– Яккоб, я пристрою тебя к себе на лучшую должность! Оруженосцем моим верным станешь, а не каким-то возницею. А то и вовсе разделим наследство пополам…
Яккоб промолчал и на это. Наконец, он глянул на часы, которые показывали полчаса до пяти.
– С отца спрошено отдельно. Ты же, коль так сильно мил и добр – отдай-ка мне за все страдания свою невесту!
– Яккоб, ты с ума сошедший! Это невозможно…
– Чего ж тебе стоит-то, а? – Наклонился к нему бастард. – С тебя не убудет; много по твою душу, по твоё богатство других невест, страждущих весьма.
– Я не могу этого сделать, Яккоб! Зачем мне все, когда люблю я лишь одну Хризольду? Извини, прости; не могу я на сие пойти…
– Она подумает, что я – это ты; ведь как две капли воды.
– Нет.
– Всё равно дитятко будет от тебя. – Продолжал уговаривать Вильхельма его брат.
– Ты и об этом знаешь??? Нет, нет, и ещё раз нет!!!
– На нет – и суда нет, – Мрачно изрёк Яккоб, и братоубийством завершился диалог, поскольку выхватил из пазухи кинжал, вонзив Вильхельму в спину. Проткнул клинок левое лёгкое и сердце; силён, могуч, оказался удар. Бездыханный ныне Хризольдов жених.
Шума, возни никто не слышал, потому что толсты и плотны стены в замке. Никто и помыслить не мог, что такое действо приключится.
Яккоб же заблаговременно отравил и отца Вильхельма – всё успел, всё сумел. Никто не уличил, потому как предпраздничная суматоха, суета; каждый занят был приготовлениями, к иным деяниям приковано внимание.
– Не слишком ли долго переодевается Вильхельм? – Насторожилась невеста. – Тихо там совсем.
– Относила я в покои жениха некоторые вещи; сначала он вошёл, а потом и вышел. И входил в одном одеянии, а вышел в другом. Воистину, долго переодевался он…