Сказание о Распрях
Шрифт:
— Чего же ты желаешь? — С усмешкой спросил чернокнижник, пристально глядя на Рагнильду.
— Хочу я власти. — Заявила та. — И ты мне в этом поможешь!
Олертофикс переменился в лице от такой наглости, но велел ей продолжать.
И поведала Рагнильда магу свой коварный план:
— Знают все, что кронинг глуп и очень слаб. И знаю я, чего желаешь ты. Предлагаю я объединиться.
Рагнильда повернулась к чародею лицом:
— Не дано сына моему отцу, и достанется всё Хельге, хоть и говорит он, что дороги ему все трое. Своенравная выскочка Хельга есть главное моё, но не единственное, препятствие. Её нужно заточить здесь навеки. Что до моей младшей сестры, то она не представляет собой угрозы никому, разве что наступит нечаянно ножкой своей на какую-либо букашку, но и тогда будет винить себя в этом до скончания времён.
Олертофикс со скукой в голосе зевнул:
— Хорош твой план, по нраву мне бесчинство. Чего ж ты хочешь от меня?
— Сегодня пир, и захмелели люди во дворце, ибо открыто было много бочек. Посему сопутствует тебе удача. Все помыслы твои я вижу насквозь, потому что ведьма я давно. Возьми да и подсыпь ты яду в кружку кронинга, да выпьет он его немедля и да отравится насмерть. Знаю я, что в ссоре кронство наше со многими соседями его, и много кто захочет княжить. Так возьми же, и прибери к рукам своим ты власть сию минуту после кронинга кончины, мне же выдели надел земной, дабы правила я троннарами, как ты; ибо дщери они, и во прах уйдут, тогда как я имею сил остаться духом.
И поступил Олертофикс так, как велела ему ведьма.
Утром ранним не добудились до кронинга преданные ему люди, и развели целители руками. И не нашли остатков яда, и объявлен был по всему Тронну траур.
И воцарился в земле той Олертофикс, взяв себе новое имя Визигот, что значит «видящий сквозь мрак». И дурных верноподданных в кронстве было больше, нежели чистых сердцем, а посему не прошла для Визигота коронация в напряжении.
И обложил налогами непосильными народ свой новый кронинг, и распространилось повсюду зло и насилие. И невмоготу стало даже скверным жителям страны, потому что свободно теперь ходить стали по землям их троллюди и вервольфы, и не было от них никакого покоя.
И нашли, и связали нелюди Хельгу, заперев её в Чёрной башне. И было там темно, глухо и сыро. И как ни призывала Хельга кого-нибудь на помощь, не отозвался никто, ибо никто её не услышал.
И схватили Майю, и поволокли в темницу. И наложила Рагнильда сильнейшие чары на собственную сестру, и уснула та глубоким сном, превратившись в Спящую красавицу.
Не пощадила дочь и отца — казнили купца прямо на площади.
И править стала ведьма в поместье своём купеческом, и вздыхали люди, потому что не могли понять, откуда в этой юной особе столько злобы.
И приходила порой Рагнильда к Хельге в Чёрную башню, и нравилось ей истязать исхудавшую от недоедания, прикованную цепями родную сестру плетьми.
— Как я рада! Как же я рада! — Хохотала ведьма, и съязвила: — Наконец-то собью я с тебя всю твою спесь. Дрянная выскочка, девушка-воин! Ну же, застрели меня из лука! Подать ли тебе стрел?
— Душа твоя под стать цвету твоих волос; такая же чёрная. — Отвечала ей Хельга, и по-прежнему взгляд её был твёрд.
— Когда же покоришься ты мне? — Озадаченно вопрошала Рагнильда. — Сломить тебя моя воля.
— Не дождёшься. Никогда. — Хрипела Хельга, глядя прямо в глаза сестре; ни звука, ни единого стона не издав на сыплющиеся удары.
Рассвирепев, взмахнула чернобровка плетью ещё раз и вышла вон.
Майя же покоилась на другом конце дворца, и была она ни жива, ни мертва.
И настал в скором времени час, и преставился Визигот, и лет жизни его было сто тридцать четыре. И случилось это на второй год его владычества. Тогда при помощи всех своих чар взяла Рагнильда бразды правления в свои руки, и стала кронинхен, королевой государства Тронн. И мало ей было даже этой власти, ибо взор её лежал на все прочие земли Фантазии.
Ей доставляло большое удовольствие смотреть, как корчатся от боли брошенные в пламя кошки и собаки; ей нравилось сеять смерть, муки и страдания, и дикий хохот стоял там, где случалось горе.
И спала Майя мёртвым сном, и мучили Хельгу враны своим карканьем.
Но случилось так, что дано было Хельге бежать из Чёрной башни — как ей это удалось, не знает никто. Измотанная долгим пребыванием в плену, еле добралась девушка окольными путями до ближайшей деревни, и поначалу дух добрый сопровождал её незримо, отгоняя нежить, ибо рядом находился древний погост.
Но узнала вездесущая кронинхен о побеге: и вот — дева, умеющая держать в руках оружие оказалась бессильна против магии — смастерила Рагнильда куклу из воска, и нарекла её Хельгой. И колола ведьма куклу иглами; и где был укол, хваталась за то место, кусая губы, чтобы не взвыть от боли, Хельга, продолжая убегать, пока силы не оставили её прямо у чьей-то избушки. И упала оземь, и затихла в бессилии своём.
И подобрали Хельгу добрые люди, каких уже мало осталось в кронстве. Приютили на ночлег, обогрели, накормили и облачили в крестьянскую одежду.
Однако осторожная Хельга не представилась, не назвала имени своего, но как бы между прочим спросила у спасителей про странствующего купца и трёх его дочерей.
Купца, как оказалось, знали все.
— Отрубили буйну его головушку, и заточили старшую дочь в тёмную башню. Средняя правит нынче над всеми нами, а младшая пропала, словно и не было её.
Хельга кое-как нашла в себе мужества и сменила тему беседы, дабы не выдать себя, про себя поклявшись жестоко отомстить Рагнильде и отыскать Майю. Поблагодарив за всё, ушла девушка, куда глаза глядят. И кровоточили у рыжей раны, хотя врачевали её малость.
«Сокрушённая однажды не позволит сокрушить себя вновь», мрачно рассуждала Хельга, направляясь к берегу. И не побоявшись неизвестности, взошла на борт торгового кнорра под видом торговки, который благополучно доплыл до Китовой гавани, что у пиратского кронства Сюшер.
И проявила себя там Хельга, и заметили её. И зачислили Хельгу в отряд лучников, и не было ей равных в искусстве стрельбы из лука, и назначили её главной над отрядом. Но скрывала Хельга происхождение своё, уклончиво отвечая, что она просто сирота, которой всё же повезло и теперь она и впредь готова верой и правдой служить сюшерскому кронингу. Ныне Сюрхом её новый дом…