Сказание о щуке
Шрифт:
РЫЛА И МАСКИ
Когда ешо кисельные берега в реках текли,а зверье пугалось леших и чудищ,зверюги свои лики масками порешили покрыть дабы легше пропитание сбирать было,вызова року не творить,а несгибаемый костяк враз проявлять, супро-тивника отправляя на покой одним видом. Шакал горстью медных слез и обликом зайца вызывать стал сострадание. Лев рыло свиньи выставляя напоказ обиженно плакал в дамскую мякоть,а в брюхе у него от голода раздавался един только плач. А зайцы ще-рились на волков медвежими мордасами да гыкали на лис,ощетинившись морковными штыками.Но рыла рылами,а хвосты преж-ние.Перестали лисы медведей бояться и пожрали всех зяйцев,глядючи зраком не на их рыла,а на одни лишь хвосты.Рыла льва стали поедаться козами с хвостами волка. Смекать надо животы спасти… Многого хочется да не все можется.Тут бурлящее месово рыл и хвостов, болтающих языков, хлопающих ушей на место стало.А зверье пардону запросило и маски вон поброса-ло.Злющего и хапугу и без маски распознать след.
СМЕРТНАЯ ТОСКА
Тоска похаживала в народ
КАК ЗВЕРИ КУШАЛИ И ДАВИЛИСЬ
Когда-то давно, очень давно, звери вдосталь всего имели. За последней охапкой мертвых цветов не гонялись. Угасших отзвуков необузданных страстей побороть не могли. Оттого высеченных в долготерпеливом камне жестов старших начальников понимать не хотели.Потому песнь дроздов,живущих под гнездом орла, невсегда веселой была.И легкий ветерок, словно долгий вздох, прошелестел среди зверья,когда разрешили развлекаться сытому зверью-отстреливать друг друга да впрок для деток друг у дружки воровать интереса для,не роняя попусту вош и парш не сыпля попусту впопыхах.Но зримо и неспешно бегать туды-сюды,прельстясь новой ходовой жизнью,не всякий мог,не давясь.Давиться от еды стали псы шелудивые, вестимо от жадности,телеса грешные от той работы отмывая по саунам да баням от зуда-чесотки и не токмо от ней проклятущей.А банщики, рдея той звериной братии, мыли да скребли их,рубища от кровушки да вошей спасая.А зверье помытое,не боясь умиляется.Сначала моються,а затем друг дружку по уметам животов лишают,сначала сладко и кумно кушают,а уж затем волокут ноги,руки да головы отрубати.И стал одинок зверь как последний глаз у идущего к слепым челове-ка.Близорук зверь стал:через хлеб да за пирог.То-то невзначай,за вами примечай! Но кушают и давятся,хотя и сыты все.
СЫТАЯ ЖИЗНЬ ПРОШЛОГО ВРЕМЕНИ
некотором царстве,в некотором госуда-рстве при Леониде Ильиче-правителе то ,вестимо, было. Звери жили щас-тливо и кумно.Друг к другу в гости ходи-ли,тосты во здравие поднимали,зверенышей уму-разуму учили,отдыхая много довольны были,нищих промеж себя не видывали.И анекдоты супротив правителя-Леонида запус-кали.А правитель мягкий,коли не бьет,то уж,вестимо,худо и любит…Но,а ворог лютый, –лишний глаз да ухо,о зверье всякое-всякое ведало да в сказки свои записывало,теша распухшую мякоть вышних начальников.А те в выжженом небе жизни ощупывали себя да поговаривали:”Дайте дожить,а там пущай зверье друг с другом разбирается”.А зверье все сносило, напраслину всякую, будто бы о неправденом своем поведении.А вышние начальники обносили то зверье спуста.А уж совсем негодное и строптивое на басурманные земли выкидывали и помешки недопускали потому,што, одноконечно, высоко стояли над остальным зверьем. Потому зверье против начальников укорное не баяло,свои обиды слушало да кушало, худо про себя начальников поминая. Ели,пили, не шли,не ползли,а устали так жить и нести свою сщастливую звериную жисть. Начальники мазями целебными мазались,желая жизнь продлить,со злобой от сердца глядючи на своих доклядчиков.Но курносая с косой весь старый зверинец повыкосила,а новое ништо наросло.И пшел разброд,раздрай да шатание. И по сей день идет.Пирог ядучи, помяни и сухую корочку.
КАК НАЧАЛЬНИКУ ГЛАЗА ОТКРЫВАЛИ
гда нонешние государевы мужи ешо в коротких портках бегали да мух гоняли, прославился среди человеков муж един короток, толст, кряжист, прост ликом и гласом,но спесив был.Кажну верев-ку учитывать предлагал,кому, как и где сеять,пахать, сбирать.И затеял он прежней власти великий бой,завтра пушай секут,а седня правду матку людям резал.За што и возлюбил его простой люд,а,возлюбив вче-рась,седня зачал про него же злые байки травить да насмехаться.Но ен,взаправду сказать,не шибко расстраивался. То началь-ников сивых по селам распустит,то скотину по дворам запретит содержать. Одним сло-вом ,ты ему языком,а он тебе кулаком вдарит и вся недолга. Квиты.Красота велие в то время в мире рассеялась.Люд сам по себе,начальники сами по себе.А заглавный-то все по заграницам шастал да народ тамошний аки простой смерд-скоморох шутковал,выплясывая да притопывая, пока-зуя силу неописумую в себе и своем народишке.А дружки его, в палатах сидящие, завистью лютой к нему исходили и про меж себя рекли:”Всяк убо, не исповедя прароди-теля нашего во плоти во гробе стеклянном лежащего,антихрист есте!” И порешили его со свету извести, для чего купно начали сбираться во град Москву.Отягченный дож-дем воздух жизни обратился тут в сплошной рев. И в рассветную серую морось явился, откуда не возьмись, отрок синеватой масти в сверкающем и разряженном свете ни на что не похожий и рек тому,кого величали не простым пастухом,а Главным, о зломыслии его близких дружков, им же созданных вослед уходящему сумраку прошлого: ”Погубят тебя , дела своего не окончившего! Поберегись.” Не послушал Старшой слова верного,словно время было всего лишь средой наподобие воздуха.И склонилась толпа суетна да лебезяща перед сворой его злопыхателей и отринула старшого-медведя двупалого,осмеяв его лысую голову и рога его , и сияния. А того комара-комаровича, што холодной, угрюмой решимостью вознамерился тайное выдать глушь беззвучно в себя поглотила.Та молва ходит,говор бродит, на что наткнется,тут и приткнет-ся.Вот и сказ весь.
О НАРОДЕ,КОТОРЫЙ НА СЕБЯ В ЗЕРКАЛО ГУКАЛ
каком это царстве и каком государстве видывать приходилось,слышать удава-лось, что народ на свой явленный лик в зеркало глядючи потешался? Егда глушь на встречу беззвучно двинулась да сгустилась,а не токмо в стоячих зайчиках зеленого зной-ного полдня лик тот в зеркале проявлялся и от широты души народа над собой же и насмехался.Но и храброму человеку надле-жит опасаться труса.Ведь и в рьяном,почти зримом самоотречении от главного своего кормильца и поильца земли-матушки,люди отвращаются от нее и над собой по тому поводу смеются.Из одной тарели телятину жрут и в ту же тарель объедки кидают да похохатывают,зубами крегчая и возопия:”В аренду ли землю даю и куды мои паи уходят,то не ведаю и не знаю и знать не желаю,-вот какой я щасливый да вольный народ!”И снова тот народ позрит на себя, пождет,неспешно подумает,на кого,на чого глядючи,за одно только слово ласковое чоловечье да и ну хохотать в зеркалы зырка-лы пуча и хищную лапу одаривая в морях, где железные чудища лазят,а с тех чудищ злые люди поглядывают да свои злые думы подумывают.А што об этом об них басур-манные или иншие люди скажут,то еще пу-щий смех вызывает.Так и продолжают сме-яться по сей день.
КАК РЫЖИЙ ДА ЧЕРНЫЙ КОБЫЛУ УГОВАРИВАЛИ
Однажды рыжий да черный на кобылу взгромоздились и ну ее уговаривать и всякие блага сулить,униженное чувство собственной хрупкости и бессилия не чувствовать, трусости и колебаний не испытывать, про тоску забыть и покорной им быть.Этому земно кобыла кланялась и просила чести далее ей ихние словеса. Черный да рыжий же тарабарскому языку обученные стращали ее прошлым поганым житьем,вонью ейного стойла, грязью, ко-потью да шелудивостью, указуя на белые рученьки басурманного лона,чистоту и красный завод жеребцов по ту сторону окияна, могутное признание тамошним миром не супленных личек. Кобыла же, забыв свой северный ум, любилась, дралась и волновалась под седоками будто взаправду за море-окиян собралась.Но землю на вальс копыт менять не желала.Тогда рыжий и черный порешили ее слегка рогатиной убодать. Тут токмо почуяла она сгусток былых и мертвых времен, конденсат дикого и бессмертного духа,сбросила и рыж-его и черного,потопталась малость возле них лядащих, да и пошла в свое вонючее стой-ло.И сатана в славе да не подобру.
ФОРТУНА ДА ЗНАК СУДЬБЫ
Тихий сиреневый сон фортуны да вечерняя полутьма, хранительница мира и покоя, знака судьбы распростерли как-то свои мохнатые матового воска крылья,удлинняя тени текущего момента народа, што, забыв свой северный ум,любился,дрался и волно-вался.А человек тамошний звал землю на пляски джексоновы, сгущая руки свои все около причинных мест.Из синевы экранов карабкались к ним забубенные лики певу-ний, младенческими голосами, царапающие стекла душ, золотыми травами млений сея лжу в сердцах тех,у кого деньги не имут-ся.Фортуна куковала над всеми ими и каждым в отдельности,а люди,забыв привыч-ку спанья и затупив шпаги логик, кучко-вались около звездохыстов, проворивших свою фортуну,за ними в турнирах уметыва-ли знаки судьбы певцы дармовых денег, выбрасывая вон трупы оступившихся на рытвинах и колдобинах жизни,где старик Ромуальдыч,не нюхая портянки,уже ведал свой смертный конец, позабыв и о форту-не,и о знаке судьбы.И все хором придумы-вали новые звезды и точно ведали,что за по-воротом,вот уже совсем рядом будет так хорошо,что и дальше некуда.
БОЯРЕ И ЗАКОН
У нас,што не боярин,то умница и закон-ник,а закон та лошадь,отпряг,-телегу тащи на себе. Но закон для боярина этакая голова, матерински-бокастая булка с удобными, оттопыренными и по краям завернутыми ушами и хлипкими, нелепо-длинными ногами: жмурь глаза и шествуй по коридорам власти тихим и смутным шагом так, штобы вся стервь расступалась. Тогда горит и бредит боярин новыми прожектами законов в ущельях стен думских палат и счастьи жирообразующих обстоятельств в сладком, ленивом запахе свар, подсиживаний и дрязг,где примиряется своеволие с приголубниками своими.А законы евонные, тугими бумажниками растопырив бока, душу овец пьянят словесами:”Кидай ад,райские кущи спешите искать!”И меж струек дождя сухие волки под тусклым светом времени,в улыбке пасти разевая,овец встречают по закону. Причесанным быть невозможно. Иные ревели,коровы мычали и блеяли овцы среди разъяренных быков,огонь помутнел от рассвета законов, и суд козыречком бровей помахивал,сея улыбки закону, из пепла надежд,выдувая тепло. Боярин взыграл,а закон отрыгнулся в бессмертность волков, неизбывность шакалов и неизменную юность овец.Небожители-бояре, беспочвенные оби-татели лишенного кровли воздуха, далеки, высоки и бесчувственны к пресмыкающейся в хладе земле,полной нечесаных ликов.Но топор закона и бояр перезаконит.Ваша воля,а наше поле:биться не хотим,а поле не отдадим.
КАК ЛЕВ С ВОЛКАМИ ИЗЪЯСНЯЛСЯ
Как-то лев вкусно закусил костями закона и с тех пор под себя все законы подминал, понравилось царю зверей нечетно лет володеть законами и волкам на пересмотр не давать.И объявил лев,што глух он и слово в ухи его вбивать,што клин в стену. Взволновались волки-серые,законники старые, охочие до тьмы благ и зачали матерно лаяти льва на своих сборищах-беседах,куря и в карты играя и зернь катая,глум затевая, понося скаредство льва.Но та струна, натянутая на швабре, надоела льву, ее-то он слышал в вывороченных и неожиданных до-водах серых хулителей. Облака сгустились в темной передней серых волчищ,пригласил к себе их на разборку лев. Все зайцы в рупоры застрекотали-быть беде, а голуби усовещевали остатний сонм зверей, што все как-то обойдется. Смех из глаз в глаза лей, но собрались волки перед очами царя зверей. Как и о чем промеж них речь шла и теперь никому неведомо,но порешили кость-ми законов делиться бога для.Што посытнее да поплотнее-льву, што поскромнее да по-костистее-серым волкам.Только добром ништо поделаешь и повелел лев изломать зайцев да голубей да паштет для всей братии и сделать.Да и сам в накладе не остался.