Сказания Эвенора 1-2. Принцесса из борделя и Чаровница из Беккена
Шрифт:
И все же я успела краем глаза заметить, как нечто синее и блестящее покинуло коробку… и все внутри меня затрепетало!
Это же он, мой ласковый король обещал мне подарить платье, синее, как гладь простыней, что укрывали наше ложе в мою первую ночь!
Окрыленная, я больше не смела перечить и изо всех сил старалась не выдать трепетного волнения моего сердца. Я загадала, что если на платье будут сапфиры, то оно непременно от Генриха Третьего, а значит совсем скоро я увижу этого потрясающего, галантного и нежного мужчину, а не очередного извращенца, невесть зачем возжелавшего моего зачарованного тела.
Я выступила из ванны на мягкое полотенце и не открывая глаз позволила высушить себя и умаслить чудесными пахучими смесями. Лишь только когда моей кожи коснулся прохладный синий атлас, я с замиранием сердца открыла глаза.
И они были там! Сапфиры на моем платье — украшали ворот, шедший упругой лентой ниже плеч. Платье по современной моде держалось на жестком корсете, плотно обхватившем мою тонкую талию. Сверху был лиф, покрывавший груди прилично, но не более, оставляя явной притягательную ложбинку. Рукава-фонарики держались на предплечьях, но спускались до самых локтей, откуда следовал тесный, гладкий рукав с петелькой для среднего пальца. Мои юбки в этом платье были пышны и требовали дополнительной поддержки с помощью подъюбника из китового уса.
Это было удивительной красоты платье, вручную расшитое синим шелком по атласу, рисунок создавали небольшие цветы о трех больших и двух малых лепестках, видимо то и были Розамундские лобелии…
Ах, король Генрих — это вам не Мильские гости-пустомели!
Когда с нарядом и прической было покончено — волосы мои, как и прежде, оставили распущенными, убрав лишь несколько прядей от лица — мадам Кардамон выгнала всех и взялась за макияж.
— Я бы на твоем месте не сияла так ярко, — сказала она, разводя темный перламутр для теней, — все же большая ответственность. Оцени подготовку — господин твой Зеркало Эвандоэле повелел привезти сюда из самого Геренвальда, а это как-никак два дня пути. Да и кто знает, сколько ему пришлось заплатить Геренвальдскому дожу, чтобы тот согласился отослать свое сокровище так далеко.
Не сиять было в моем положении сложно: в темной глади напротив меня отражалась невероятная красота — стройная девушка с нежными и чувственными чертами лица, облаченная в платье достойное королевы, сдержанно улыбалась, а в глазах ее плескалась синева, ярко подчеркнутая цветом наряда.
Про синеву я конечно додумала, цвета в черном зеркале были едва различимы, но я была уверена, что все выглядело именно так.
— Постарайся вести себя степенно и скромно. В ноги при его появлении не кидайся, но и голову прямо не держи. Эй, ты слушаешь меня?
Но я не сводила глаз с зеркальной глади — черный блеск внезапно померк, словно его подернуло дымкой и легкий, едва уловимый пар и правда заструился над скрывшимся отражением. Ровная поверхность дернулась и разошлась кругами, словно кто-то уронил каплю в спокойную водную гладь и более не успокаивалась, вновь и вновь добавляя круги.
— Ну, вот и все. А теперь ступай. И помни, — напутствовала мадам Кардамон, — от тебя зависит свобода твоих сестер, ты делаешь это все не только для себя, но и для них.
Признаться, честно, я слушала ее в пол-уха… меня манила скорая встреча с чудесным мужчиной, который был так добр со мной, который пожелал увидеться вновь и не пожалел для этого никаких средств.
Его тепло и ничего не обещающая ласка — вот то, что мне требовалось сейчас. И, пожалуй, я желала бы этого даже если бы мой король не внес за то никакой платы — подумала я переступая вибрирующую завезу и почувствовала себя так, словно с разбега нырнула в ледяные воды реки — головокружительно удивленной, парализованной холодом.
Но все это сменил яркий свет и жаркое каминное тепло…
На мгновение свет ослепил меня, ведь в Кардском королевстве только вступил в силу рассвет, а здесь огромное закатное солнце било в большие окна передо мной, высеченные, казалось, прямо в скале. Из-за этих окон, насколько хватало глаз, виднелся океан…
"Неужто я на другом конце Недремлющего моря" — поразилась я на секунду, но тут же отмела эту мысль. Да нет же, это прибрежный Розамунд, просто солнце с этой точки обзора выглядит слишком непривычно, ведь я никогда не забиралась так высоко.
Я огляделась вокруг, давая глазам привыкнуть к новому уровню освещенности. Большая комната с высоким потолком — черные блестящие стены, пол… кое-где все еще оставались сталактиты и сталагмиты… ох, что где? Я всегда их путаю… Похожее на пещеру помещение было уютным и сухим; полы местами были устланы яркими Месканскими коврами, стены украшали красные бархатные штандарты с золотым узором, таким же, как на одеждах мужчин, доставивших бесценное зеркало в "Лиловую Розу". В углу, под огромным алым балдахином расположилась необъятное ложе, сплошь заваленное разноцветными подушками. Люстра со свечами над центром комнаты, подсвечники на тумбах у стен и даже вазы, вмещавшие в себя дивные композиции из сухих цветов, были сплошь сделаны из золота, а в самом центре всего этого великолепия, разглядывая язычки пламени в камине, отделанном розовым мрамором, стоял он.
Каштановые волосы, аккуратно откинутые назад спускались на плечи, едва доставая золотого ворота к которому крепился короткий плащ из красного бархата, отделанный по краю собольими шкурками. От того же ворота на одну из рук перетекал металлический доспех… золотой доспех, скрывавший руку практически до запястья. Метал был украшен гравировкой, изображавшей сплетение кругов и витееватых знаков, и инкрустирован драгоценными камнями — алмазами и рубинами.
"До чего же необычный символ королевской власти в Розамундских землях, нет бы как все — надеть корону поувесистей" — подумала я и замерла, потому что мой король обернулся, окинув меня холодным взором…
И я потеряла дар речи.
Глава 10. В логове зверя
Должно быть, замешательство живо отразилось на моем лице.
Безошибочно узнав мою эмоцию, мужчина возмущенно фыркнул и, кинув какую-то бумагу, что сжимал в руке в жадную до всего горящего пасть камина, отошел к столику между нами, чтобы наполнить бокал.
Красное вино медленно лилось из золотого кувшина в золотой кубок, а мой господин не отрывал от меня холодного взгляда.