Сказания и повести о Куликовской битве
Шрифт:
И скончавъ молитву, иде къ Пречистей и къ епископу Герасиму,* и рече ему: «Благослови мя, отче, поити противу оканнаго сего сыроядца Мамаа, и нечестиваго Ягайла и отступника нашего Олга, отступившего33 от света въ тму». Святитель же Герасимь благослови князя и вся воя его поити противу нечестивых агарянъ.
И поиде с Коломны с великою силою противу безбожных татаръ, месяца августа 20, а уповая на милосердие божие и на пречистую его матерь богородицю, на приснодевицю Марию, призываа на помощь честный крестъ. И, прошед свою отчину и великое свое княжение, ста у Оке на усть Лопастны,* переимаа вести от поганых. Ту бо наехалъ Володимерь, брат его, и великий его воевода Тимофей Васильевичь* и вси вой остаточный, что были оставлении на Москве. И начаша возитися за Оку, за неделю до Семеня дни,* въ день неделный. Переехавше за реку, вни-доша
Слышавше въ граде на Москве, и въ Переяславли, и на Костроме, и въ Володимере, и въ всех градех великаго князя и всех князей руских, что пошол за Оку князь великий, и бысть въ граде Москве туга велика и по всем граду его приделом плачь горекъ35 и глас и ридание, и слышано бысть сиречь высокыих Рахиль же есть рыдание36 крепко:* плачющися чад своихъ и великим рыданиемь, въздыханиемь, не хотя утЗялитися, зане пошли с великимъ княземь за всю землю Рускую на остраа копьа. Да кто уже не плачется женъ онх рыданиа и горкаго их плача, зряще убо их? Каяждо к собе глаголаше: «Увы мне, убогаа наша чада! Уне бы намъ. было, аще бы ся есте не родили, за сиа злострастныя и горкиа печали вашего убийства не подняли быхом. Почто быхом повинна пагубе вашей?».
Великый же князь прииде к реце к Дону за два дни до Рожества святыа богородица.* И тогда приспела грамота от преподобнаго игумена Сергиа* — и от святаго старца благословение. В, ней же написано благословение таково, веля ему битися с тотары: «Чтобы еси, господине, таки, пошел, а поможет ти богъ и святаа богородица». Князь же рече: «Сии йа колесницах, а сии на конех, мы же во имя господа бога нашего призовем:* победы дай ми, господи, на супостаты и пособи ми, оружьем крест-нымъ низложи враги37 наша, на тя бо уповающи, побеждаемъ, моля-щеся прилежно къ пречистей ти матере». И сиа изрекше, нача полци ставити, и устрояше и во одежду их местную, яко великии ратници, и воеводы ополчиша свои полкы. Приидоша к Дону и сташа ту, и много думавше, овии глаголааше: «Поиде, княже, за Донъ», а друзии pima: «Не ходи ти, бо понеже умножишася врази наши — не токмо тотарове, но и литва, и рязанци».
Мамай же, слышавъ приход княжь къ Дону и сеченыа свои видевъ, и възьярився зраком и смутися умомъ и распалися лютою яростию, аки аспида некаа, гневом дышуще. И рече Мамай: «Двигнитеся силы моа темныа и власти и князи. И поидемь и станем у Дону противу князя Дмитриа доколе приспееть к нам съветник нашь Ягайло съ своею силою».
Князю же слышавшу хвалу Мамаеву, и рече: «Господи, не повелелъ еси в чюждь приделъ ступати, аз же, господи, не приступих. Сии же, господи, преступааше, аки змиа къ гнезду; оканный Мамай, нечестивый сыроядець на крестьянство дрьзнулъ еси, кровь мою хотя прольяти, и всю землю осквернити, и святыя божиа церкви разорити». И рече: «Что есть великое сверьпьство Мамаево? Аки некаа ехидна прискающе пришедше от некиа пустыни, пожрети ны хощет. Не предай же мене, господи, сироядцю сему Мамаю. Покажи ми славу своего божества, владыко. Где ти ангелстии лици? И где ти херувимьское предстояние? Где серафимьское шестокрилное служение? Тебе трепещет вся тварь, тебе покланяются небесныя силы, ты солнце и луну сътвори, и землю украси всеми лепотами,* яви ми, боже, славу свою, и ныне, господи, преложи38 печаль мою на радость и помилуй мя, яко же помиловал еси слугу своего Моисеа, в горести душа възпивша к тебе, и столпу огненому повелелъ еси ити пред ним, и морьскиа глубины на сушу преложи,39* яко владыка сый господь страшное възмущение на тишину преложилъ40’ еси». И си вся изрекше, брату своему и всемъ княземъ и воеводамъ великим и рече: «Приспе, братие, время брани нашеа; и прииде праздникъ царици Марии, матере божии богородици, и всх небесных чиновъ госпожи и всеа вселныа и честнаго еа Рожества. Аще оживем — госпо-деви есмы, аще ли умрем за миръ сий — господеви есмы».
И повел мосты мостити на Дону и бродовъ пытати 41тоа нощи,42 в канун пречистыа матере божиа богородица. Заутра в суботу порану, месяца сентября 8 день в самый нраздникъ — Огоспожинъ день,* въсхо-дяшю солнцю, бысть тма велика по всей земли: мьглане бо было баше того от утра до третьяго часа.* И повели тм уступити, а пришествие свту дарова. Князь же исполчи свои полки великии, и вся его князи рускиа свои полци устроивше, и велиции его воеводы облачишася во оджди мстныа. И ключа смертныа растерзахуся, трусъ бе страшенъ, и ужасъ събранным чадом издалеча, от востокъ и западъ. Поидоша за Донъ, в далняа части земля и, преидоша Дон въскор, люто и сврепо и напрасно, яко основанию земному подвизатися от множества силъ.
Князю же перешедшу за Донъ в пол чдсто, в Мамаеву землю, на усть Непрядвы,* господь богъ единъ въжааше его, Hi 6 с ними богъ чюждь. О, крпкиа и твердыа дерзости мужество! О, како не убояся, ни усумняся толика множества народа ратных? Ибо въсташа на нь три земли, три рати: первое — тотарьскаа, второе — литовьскаа, третьее — рязаньскаа. Но обаче всх сих не убояся, никако же не устрашися, но, еже к богу врою въоружився, и креста честнаго силою укрпився, и молитвами пресвятыа богородица оградився, и богу помолися, глагола: «Помози ми, господи боже мой, и спаси милости твоеа ради, виждь враги моа, яко умножишася на мя. Господи, что ся умножишася стужающии мн? Мнози въсташа на мя, мнози'борющися съ мною, мнози, гонящей мя, стужающии ми, вси языци обидоша мя. Именемъ господнимъ противляхся им».*
И бысть въ шестую годину дни, начаша появливатися погании измал-тян* в пол, бе бо пол чисто и велико зло. И ту исполчишася тотарьстии полци противу крестьянъ. И ту сретошася полци.43 И, велиа силы узревше, поидоша, и земля тутняше, горы и холми трясахуся от множества вой бесчисленых, извлекоша оружие обоюду остри в руках их. И орли събирахуся, яко же есть писано: «Гд трупи, ту и орли».* Пришедшемъ роком, преже бо начаша ся съждати44 сторожевыи полки и рускии с тотарьскими. Самь же великий князь наха наперед въ сторожевых пол-цх на поганаго царя Теляка,* нареченаго плотнаго дьявола, Мамаа; таче потомъ, не долго попустя, отъха князь въ великий полкъ. И се поиде великаа рать Мамаева и вся сила тотарьскаа, а отсел великий князь Дмитрий Иванович съ всими князи рускими, изрядивъ полки, поиде противу поганых половець и съ всми ратми своими. И възрвъ на небо умилнима очима, въздохнувъ45 изь глубины сердца, рече слово псаломское: «Братье, богъ намъ — прибжшце и сила».*
И абие сступишася обои 46силы велици47 их на долгъ час вместо, и покрыша полки пол, яко на десяти верстъ, от множества вой. И бысть сеча зла и велика и брань крепка, трусъ великъ З’ло, яко же от начала миру сча не была такова великим княземь руским, яко же сему великому князю всеа Руси. Бьющим же с я им от 6-го часа до 9, прольяша кровь, аки дождева туча, обоих — руских сынов и паганых; множество бесщисле-ное падоша трупья мертвых обоих: и много руси побьени быша от татаръ, и отъ руси тотари, паде трупъ на трупе, и паде тло тотарьское на глеси крестьяньском. Инди видти баше русинъ за тотарином ганяшеся, а тотаринъ сии настигаше. Смятоша бо ся и размсиша, коиждо бо своего супротивника искааше побдити.
И рече к соб Мамай: «Власи наши растерзаются, очи наши не могут огненыхъ слз истачати, языци наши связаются, и гортан ми присыхает, и сердце48 раставает, чресла ми растерзаются, колени ми изнемогают, а руцй очшгбнивают».
Что нам рещи или глаголати, видяще пагубную смерть? Инии бо ме-чемь прескаеми бывааху, инии же на копья взимаеми. Да гм же рыданиемь исполнишася москвици мнози небывалци, то видёвше, устраши-шася, и живота отчаявшеся, и на бчги обратившеся, и побгоша, а не помянута, яко мученици глаголаху друг къ другу: «Братие, потерпим мало: зима яра, но рай сладокъ, и страстен меч, но сладко венчание».* А ины сыны49 агаряны* на бгъ възвратишася от крича велика, зряще злаго убийства.
И по сих же, въ 9 час дни, призри господь милостивыма очима на вси князи рустии и на крчпкыа воеводы и на вся крестьяны и дрьзнувше за крестьяньство и не устрашившеся, яко велиции ратници. Видиша бо вр-нии, яко въ 9 часъ бьющеся ангели помагають крестьяном и святых му-ченикъ полкъ, воина Георгиа50 и славнаго Дмитриа* и великих князей тезоименитых Бориса и Глеба,* в них же бе воевода свршеннаго полка небесных вой архистратиг Михаил.* Двои воеводы видЗипа полци, тре-солнечный полкъ и пламенныа их стрелы, яже идут на них. Безбожнии же тотарове от страха божиа и от оружьа крестьяньскаго падаху. И възнесе богъ нашего князя на победу иноплеменникъ.51