Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад
Шрифт:
Она двинулась назад и через минуту вышла из заулка за его спиной. Видела, как он поворачивается по кругу, ослепленный дымом, размахивает во все стороны мечом, кричит и ругается.
Она подняла саблю для удара.
– Не кричи, монах. Я слышу.
Он отскочил, мгновенно выставив защиту. Она заглянула ему в глаза и задрожала снова.
– Значит, – голос его скрипел, словно камни, – я догадался верно. Ты…
– Я не та, за кого ты меня принимаешь.
– Нет? – Он мигом успокоился. – Я чую в тебе ауру, древнюю и мощную. Чую Силу. Твоя Сила, у которой явный привкус смерти, она дикая, первобытная…
Он рассмеялся.
– Аспектированная магия. Предписанные Источники. Некогда я свято верил, что это единственный путь для людей, путь, благословенный богами. Я истово охотился на тех, кто осмеливался нырнуть глубже. Да, Кайлеан, глубже, потому что аспектированная магия – словно масляное пятно на поверхности океана. Радужно переливается, обещает многое, но это лишь тончайшая пленка, под которой… – он принялся судорожно жестикулировать, – под которой – всё, истинная Сила, истинная мощь, дорога к… божественности… ко всему, что только ни пожелаешь.
Кайлеан его не прерывала. Пусть говорит, пусть чванится: пока он здесь, не сможет кружить по городу и нападать на людей ее чаардана.
– Скажи мне, – вмешалась она, когда он на миг замолчал. – Скажи мне, когда ты перешел на другую сторону? Когда сделался Помётником?
Ловчий улыбнулся широко и искренне. Переложил меч в левую руку, а с правой принялся зубами стягивать перчатку. Только теперь Кайлеан вспомнила, что никогда не видела его без перчаток – ни разу. Он поднял голую руку и медленно повернул ее, чтоб она могла к ней присмотреться. Это была женская ладонь, тонкая, холеная, с ногтями, украшенными рисунками цветов. Ладонь молодой дворянки.
– Видишь, – прошептал он. – Моя и не моя. Я получил от Владык нечто, в чем отказала мне Владычица Степей. Шанс на нормальную жизнь. Кеннея, моя невеста, она… не знала, не верила, до самого конца не верила, что я это сделаю. Но теперь-то мы вместе, ближе, чем когда бы то ни было. И будем вместе до самого конца времен.
Он взглянул на нее с безумным выражением на лице.
– Знаешь, что ладонь эта не стареет? И не меняется? Она постоянно такова, как в тот миг, когда я отрубил ее. А она кричала, как же сильно, как сильно она кричала. Люблю тебя, кричала, люблю тебя. Помни об этом, Ар. Помни-и-и-и!!!
Он издал безумный вой, выбрасывая руку вверх.
Кайлеан решила, что с нее хватит. Прыгнула к нему, словно выстреленная из катапульты, и нанесла широкий горизонтальный удар, должный лишить его головы. Он держал меч в левой, глаза его оставались прикрыты, он вопил, и вопль его несся из самой глубины несчастной души. Должно было получиться.
Он отбил удар – совершенно без усилия, почти презрительно. Кайлеан непроизвольно встала в защиту, но он не стал контратаковать, только отступил и снова улыбнулся. Она успела уже возненавидеть его улыбочку.
– Я потерял обе руки на службе у Храма. – Он атаковал небрежно, почти нехотя, и сила удара едва не выбила саблю из ее руки. – Рубанули меня обычной, набитой на рукоять, косой. А они не сумели ничего с этим поделать. Не хотели с этим ничего поделать! Будь я сыном графа или князя, тогда нашли бы средства, заклинания, Силу. Но для шестого сына какого-то там пограничного барона? Прости, парень, наша Владычица подвергает тебя испытанию. Выдержи его с честью!
Два следующих удара заставили Кайлеан отступить на шаг. Третий она даже не пыталась парировать, чувствуя, что не справится, отскочила от Помётника, разорвала дистанцию. Он медленно, шаг за шагом, ступал вслед:
– Скажи-ка мне, Кайлеан, много ли чести в том, чтобы просить старого слугу стянуть с тебя штаны, когда ты хочешь высраться, а потом – подтереть тебе зад? Много ли чести, когда кормит тебя слепой, беззубый старикан, дующий на твою ложку и украшающий каждый кусок капелькой слюны? Знаешь ли, каково оно, когда укусит тебя комар, а ты не можешь почесаться? И когда все смотрят на тебя как на мебель? Твои старые друзья первые дни заходят, сочувствуют, утешают, обещают помочь. А через пару месяцев отводят глаза и, повстречав тебя, переходят на другую сторону двора.
Он совершил движение столь быстрое, что фигура его превратилась в смазанную полосу, и внезапно вырос над Кайлеан, словно грозовая туча. Непонятно, когда перебросил меч в правую руку и осыпал девушку градом ударов. Она отступала, парируя, всегда в последний миг, на волос уклонялась, чувствуя, что следующий удар может быть последним. Через минуту она уперлась спиной в стену. Он загнал ее куда хотел, и не осталось куда бежать.
Приблизил лицо к ее лицу, ощерился дико, дыхание его смердело гнилью:
– Я просил всего лишь об одной, Кайлеан, я просил ее только об одной руке. Все равно, правой или левой. Жрецы Владык обещали, что ничего с нами не случится. Но она не хотела, говорила, что мы справимся, что она меня не бросит. Что все будет хорошо. – В глазах его загорелось безумие. – Но хорошо не было бы, я видел это в ее взгляде. Она боялась, Кайлеан… боялась этого и хотела уйти. Она этого не говорила, но я знал. Потому я завлек ее в потаенное место и забрал обе руки. Она умерла там, истекла кровью, крича, что любит меня и чтобы я об этом помнил. Что мы всегда будем вместе. Сумеешь ли… Сумеешь ли понять это, ведьма?
Кайлеан почувствовала прикосновение на уровне колена. Не было нужды смотреть вниз. Бердеф наконец-то появился.
– Нет, Помётник, не сумею.
Она потянулась ко псу. Разумом. Волей. Желанием глубоким и истинным. Он не сопротивлялся, воссоединясь с нею весьма охотно.
Мир вокруг не изменился, он остался, как был, серо-черным. Изменилось то, как она начала слышать и ощущать запахи. Звуки появились вокруг нее, словно фон, которым до сего момента был вой ветра и далекое рычание пламени, внезапно утих. Конечно, они остались где-то там, далеко, но большая часть ее сознания едва воспринимала их. На первый план вышли короткие, обрывочные отзвуки, далекий звон оружия, обрезанный на половине крик, бряканье тетивы, ржание коней. Город сражался. Это хорошо. И запахи. Пот, страх, кровь, дерьмо. Запахи из глубины города. Раззявленная могила, рана, покрытая червями, трупы детей, гниющие где-то в полях, твари из Урочища в своем истинном, полном облике. Запах Помётника. Он стоял слишком близко.