Сказания о славном мичмане Егоркине
Шрифт:
Знакомство с Александром Павловичем Егоркиным. Как мичман Егоркин спас целую планету
Как всегда, плановый отпуск наступил неожиданно. Естественно, заранее купить билет на поезд не удалось. Еще бы!
С отпуском решили только вчера. И понеслось! Шеф подсуетился и все формальности утрясли уже к обеду.
Хорошо еще, что дали отпускные деньги, По тем скудным временам – редкая удача! Совершенно случайно, какая-то сумма откуда-то возникла! Не все, правда, да уж и так вам бессовестно повезло – сказали мне финансисты. В те времена
Однако задерживаться в гарнизоне уж очень не хотелось. Ибо там, куда бы ты ни шел, периодически натыкаешься на свое, погруженное в лично-служебные заботы начальство. И эти твои командиры и начальники, заметив праздношатающееся лицо, его независимое состояние и позавидовав ему по-черному, очень даже могут тебя ласково попросить выйти на службу. Скажем, для решения очередной нерешенной проблемы. Так, зайди, мол, на полчасика… ага, щас! Знаем, ученые! Как будто без тебя не обойтись! Ну, уж нет!
А тут еще разгулялся противный, холодный дождь, лившийся из черно-серых туч, которые тащил злой северо-западный ветер на нашу небалованную теплом Кольскую землю, уже съежившуюся рубцами скал и сопок, укрывавшуюся опадающей листвой. Он настойчиво гнал меня на юг, в заслуженный-переслуженный отпуск. Там еще господствовало лето, а ранняя осень лишь робко заглядывала на южные окраины страны.
Поэтому, собрав походную сумку, в тот же вечер я двинулся на вокзал, примерно подгадав под отправление московского поезда, известного всему населению области как «Арктика».
А было это, надо вам сказать, еще в те славные времена, когда железнодорожные комендатуры старались, по мере сил, помочь служилому люду в его стремлении получить заветный билет. Это как пропуск в рай. Все мечтали сесть в зеленый, как зимняя мечта, вагон столичного поезда! Особенно, если этот самый служилый люд, вдруг и неожиданно, по воле начальства, собрался в командировку, на учебу, в санаторий по «горящей» путевке, в неожиданно – долгожданный отпуск. Кроме того, было много других неотложных, но менее приятных и радостных поводов. Комендатуры имели свою «бронь» на такие случаи, и действительно, часто выручали. Лично меня – раза три, за что спасибо нашему тогдашнему славному ВАСО.
Но почему-то потом этот порядок отменили, решив, что служебные трудности у офицера не должны заканчиваться на службе, и должны продолжаться еще и в отпуске. Впрочем, это еще не самое плохое в реформах по усложнению жизни офицеру. И теперь дежурный офицер комендатуры с гордым, независимым видом, лишь свысока глядит на всех страждущих… Если их еще на ноль не помножили…
В тот самый день, о котором здесь идет речь, убедившись, что в кассах – полная «безнадега» в плане перспективы обретения «пропуска в лето», я спустился к комендатуре. Тогда она располагалась в домике из красного кирпича. Постройка была сурового
Это допотопное зданьице стыдливо прятало среди деревьев свои облезшие и отсыревшие стены. Не теряя надежды уехать сегодня же, я обратился к скучающему дежурному помощнику коменданта. Как раз в это время «снимали» какую-то «бронь», и тот, бегло проверив мои документы, куда-то позвонил, а потом выписал мне записку в кассу, подтверждающую мое право за счет «брони» и резерва на нижнюю полку в купированном вагоне поезда.
Его гордое название – «Арктика» – у меня всегда ассоциировалось не с необъятными просторами «белого безмолвия», а с более приятными понятиями – «отпуск», «сладкое слово – свобода»!
Нет, все-таки, отпуск – это благословенное пятое время года! Кто со мной не согласен, для того отпуск не является необходимостью!
Настроение сразу поднялось, в душе запели фанфары. Я оглянулся – слышит ли их еще кто-то, или у меня уже ум за разум зашел от радости?
Но до отхода поезда оставался еще приличный кусок времени. Еще надо было сделать необходимые закупки съестных припасов на дорогу. А как же – бегущий пейзаж за окном, мерное покачивание вагона у меня всегда вызывали повышение аппетита… рефлекс, однако!
В Мурманске уже уверенно наступила осень, и в воздухе стало сыро, прохладно, если не сказать – холодно. Это – ерунда, особенно, если едешь на юг, вдогонку за улетающими птицами и убегающим летом… Но что важнее – навстречу своему отдыху и свободе – от семьи и начальников. А также от дурных мыслей о службе.
Я живо, уклоняясь от суматошных прохожих, пошел к выходу из вокзала. Шел между людьми, ожидающими объявлений диктора, проскользнул между праздношатающимися милиционерами, от скуки сверлившими меня «проницательными» взглядами. Работа такая!
На ходу я лениво соображал, чем общественно таким-эдаким и лично-полезным заполнить время, оставшееся до отхода заветной «Арктики», уже притулившейся к перрону первой платформы.
И в это же самый момент, у выхода из комендатуры, я столкнулся со своим сослуживцем и даже соседом по дому в Загрядье. Там я служил долгое время после училища, и многих еще помнил.
Это был заслуженный старший мичман Егоркин Александр Павлович, личность колоритная и заметная. Это как вам нравится – хоть в прямом, хоть в переносном смысле.
В нем было килограмм сто двадцать живого веса при росте 190, грива вьющихся черных волос, пышные казацкие усы и большие карие глаза. Он был родом из одной кубанской станицы, потомственный казак, как он себя называл, и преданный служака, до мозга костей влюбленный в службу.
Но известен он был еще и тем, что часто «влипал» в большие и малые неприятности и даже в истории, которые становились фольклором не только в гарнизоне, но, как говорили, даже на целом родном флоте. При всем при этом, «зеленым змеем» не злоупотреблял. Во всяком случае, не больше других, меру свою твердо знал, да и, наверное, трудно было его «удивить» обычной застольной дозой.