Сказания Реки забвения
Шрифт:
Уж когда умер муж у соседки, сочувствовала ей на словах, а в душе радовалась.
«Всё этой Варне – и семью, и мужа справного, и детей здоровых. А я всё в девках хожу. Да, так и надо ей, пусть одна погорюет» – злорадствовала Лурия.
А в последнее время заметила она какого-то незнакомца на соседнем дворе, и тут же отправилась разузнать о нем, что к чему. Выходил-то он по вечерам, когда уж сумерки сгущались, и тихонько чего-то по дому мастерил.
День присматривалась Лурия, второй, да всё никак не могла подсмотреть за соседями.
Крепкий мужчина крышу справлял, сыновья её ему помогали, Варна же ждала их на крыльце.
Зашипела Лурия от злости:
– Опять ей повезло.. Откуда муж взялся? Да ещё такой крепкий и справный..
Заслышав его ломаный говор, догадалась, что иноземец он. Тут уж ей подлый план и пришел в голову. Собралась быстро, лишь бы соседке беду привесть. Отправилась к главе их селица и всё рассказала.
Тут уж делать нечего, было, пришлось идти Сидхе на княжеский двор. Пошла с ним земледелица с детьми. Шуму было немало.
Виданное ли дело – ослушаться князя, чужака домой привести! Забрали его в острог, вдову тоже хотели. Но кумовья взяли бедовую на поруки: любили они добрую Варну, да и куда отымать мать от детей! Разрешили ей ожидать судилища у них в селице.
Наступил день суда, народу собралось видимо-невидимо, шумели, галдели. Давненько Исстари такого не бывало, чтобы за чужеземца нарушать законы государевы.
На княжеском дворе выставили узкую длинную лавку для обвиняемых, на помосте возвышались сиденья для Салаэтта и Арайи. Служка возвестил о начале суда. Все замолкли.
– Обвиняется земледелица Варна в нарушении княжеского закона, а именно: в укрывательстве иноземца прежде, чем государь решит его судьбу.
Соседку позвали свидетельницей.
– Выйди вперед, Лурия. Клянись всеми Богами, что только истину ответишь.
Вышла она, а Варне аж дурно стало. Встав на колени, подняв руки к небесам, дева дала клятву.
Князь велел отвечать только правду:
– Как узнала о иноземце Сидхе?
– Да как-то вечером вышла во двор, да и увидала незнакомца. – Тихо рассказывала Лурия.
– Громче, пускай все слышат.
Покрасневшая дева продолжала:
– Несколько раз его видела за околицей соседки.
– Отколь решила, что он иноземец?
– Да говорил на языке ломаном, на не нашем, и выглядел не по-иллайски. Волосы темные, роста высокого.
– А что, околица соседская так близко от твоего дома? Что всё услыхала и увидала ты?
Залилась румянцем еще пуще Лурия да отвечала:
– Да нет.
– А как узнала тогда?
– Подслушала, – еле слышно призналась она.
– Что далее стало?
– Испугалась я за наше княжество, вдруг это лазутчик какой, вот и побежала до главы селица.
Тут бледная, как полотно, Варна вскрикнула:
– Ах ты проклятая, завистница! Так отплатила мне за соседскую дружбу?
– Ты мне не подруга, а предательница князя, – прошипела Лурия.
Служка застучал посохом, призывая к тишине.
– Тишина, судилище идет!
Женщины замолкли, одна красная, словно помидор, вторая бледная, как снег. Только в глазах их отражалась ненависть друг к другу.
Вызвали главу селицы, тот поведал то же, что и Лурия.
Служка назвал имя Варны.
– Выйди к честному народу и отвечай по совести.
Земледелица вышла к помосту и принесла клятву Богам.
Князь стал расспрашивать её:
– Ведала ли ты, что нарушаешь закон о чужеземцах? Ведь мог оказаться он шпионом или засланцем, погубить нашу землю?
– Да, знала, князь батюшка. – И горько заплакала.
– Разумела ли, что за нарушение закона можешь пойти под суд?
– Даа! – Ещё пуще залилась слезами. – Пожалела я его душу исстрадавшуюся, рассказал мне Сидха о погибших детях. Тронул он моё сердце! Ведь недавно у меня погиб муж. А как услыхал он о моих сыновьях, глаза загорелись надеждой, не смогла я его отдать в острог. – Последние слова утонули в рыданиях земледелицы.
– Вытри слёзы, Варна. Садись и жди решения моего.
Поплелась она на скамью, горько вздыхая и вытирая слезы.
Заохали иллайцы, заахали – было жаль женщину, ну, чего уж теперь! Отвечать придется по закону.
Вот уж и Сидху вызвали. Чужеземец, пока шел к помосту, всё искал глазами Варну да детей. Обменявшись с ними взглядами, кивнул, улыбнулся и поднялся на помост.
Князь строго смотрел на мужчину:
– Как тебя звать и как оказался здесь?
Сидха отвечал спокойно, рассказал про гибель своей семьи и как от отчаяния бросился в Реку Забвения, и очутился на Иллайе.
– Что ж не явился на государев двор? Ведь ты воин. Зачем прятался за женской спиной?
– Князь батюшка, не знал я о запрете! Так бы ни в жизнь не стал навлекать беду на Варну и детей. Спасла она мою душу, отогрела добротой и лаской. Казните меня, если надобно! Не наказывайте её и мальчиков.
Земледелица всхлипнула, и закрыла себе рот рукой, чтобы не зарыдать.
Салаэтт, чуть подобревший от честных слов воина, произнес:
– Кого казнить, а кого миловать – сам повелю. Ответить по закону придется Вам обоим.
Решение объявлю завтра. Разойтись всем по домам.
Лишь переглянуться удалось подсудимым, как развели их в разные стороны.
Князь же с Арайей отправились в покои. Еле дождавшись окончания трапезы, княжна упросила его зайти к ней.
– Батюшка, ну разве нельзя спасти Варну? Женщина, вроде добрая – вон как сельчане за нее переживают, да и детей сиротить…
– Доченька, ты иначе это уже не закон. Вечно ты всех опекаешь, Арайя. Станешь правительницей – придется и казнить, и миловать. Иначе добра и мира в княжестве не сохранить.