Скажи им, что я сдался
Шрифт:
Со Ва мельтешит между ними, предлагает то-сё, что-то приносит, что-то уносит и никак не может остановиться.
— И что же вам обещали за такое верное служение? — не выдерживает Ён.
— Как же что? — хвалится тот. — Обещали взять в семейство Варов!
От удовольствия он краснеет и расплывается в широкой улыбке.
— И вы поверили? — стыдит его Ён. Взрослый человек, а на сказки ведётся. Чтобы стать Варом, нужно быть полезным обществу, умным, пользоваться уважением. А этот только и умеет, что кланяться да прислуживать. — И как
— Он отдаст мне всё, что имеет! — Со Ва аж взвизгивает.
Поделиться невероятной новостью ему не с кем, иначе — чего юлить — может, и не провалит план Деда, но значимо подпортит.
— Да кто ж всё-то отдаёт? — продолжает тянуть из него ответы Ён. — Сами подумайте? Вы что же с одним из Варов на сделку пошли? И так просто он с вами связался и сказал, что прямо вот всё отдаст?
— Не сам… — робеет Со Ва. — Через него, — и указывает на Диля.
— А вы и поверили? Без доказательств?
— Были доказательства! Были! Он…
— Обещал значит сделает, — прерывает их разговор Диль.
Своим вмешательством, однако, он подтверждает, что Со Ва ни чуточки не приврал. Он действительно имеет некий договор с кем-то из Варов, и тому не жаль отдать нажитое непосильным трудом, лишь бы добраться до Вера Изу.
Ёну такой расклад на руку. Диль упоминал, что разборки они ведут только с подчинёнными Вера Изу. Вот и выходит, что тех бандитов, что поджидали Ёна дома и с которыми Диль беспощадно расквитался, тоже подослал владелец Больга Враш.
Да и сам Диль не прочь скрутить ему шею.
Сколько же врагов нажил себе Вер Изу! Ещё бы он не превратил своё здание в неприступную крепость! Чтобы избежать могилы, и не так изворачиваться будешь!
И воля Гао нужна ему за тем, что на флешке может быть информация, способная загубить долгие годы его плодотворных трудов. Что началось вперёд? Кредитные конторки, одну из которых опять же Диль прикрыл прямо здесь? В «Холодной Луне», которую люди Вера Изу приняли за свою.
— Вы брали в долг, чтобы открыть клуб? — уточняет Ён.
— Нет, — усиленно мотает головой Со Ва. Каждое его движение пропитано чрезмерно энергичностью. — Своими усилиями и молитвами Великому Гао…
Ён не знает, что ответить, особенно на упоминание о мессии. С другой стороны, за молитву процент не берут. Да и бесплатная она. По крайней мере, раньше была.
Вер Изу настолько обнаглел, что считает, в городе каждая соринка ему принадлежит. К такому выводу приходит Ён, сопоставив ответы Со Вы с его поступками. Просто приходит и берёт, что хочет.
Может, и И Бана он на тот свет отправил. Нет! Ён морщится, и Со Ва незамедлительно подносит ему стакан с водой. Нет… Агенства Гао и И Бана недолюбливают друг друга, и Ён не удивился бы, узнай, что Больга Враш повлияла на то, как сильно испортилась репутация И Бана. Разве мог он упоминать Вера Изу и доверие в одном предложении?
Первым вспоминает о существовании Ёна брат. Юн пишет:
«Ничего».
Ён
«У тебя были случаи с вливанием?»
«Конечно, нет. Это не тот вид преступления, который под силу совершить каждому. Представляешь, сколько стоить сделать такой чип? Причём он также считается орудием убийства. Ведь человек, в которого он вживлён, считай, ходячий труп. Долго не протянет».
«Важно, по своей воле операция или нет?»
«Нет. Убийство есть убийство. Если это не врач с разрешением на эвтаназию, то значит незаконно отнял чью-то жизнь».
Ён посматривает на Диля из-за телефона, и когда тот, замечает на себе его пристальное внимание, опускает взгляд и приближает экран к носу. Конечно, из-за линз он плохо видит, но главная причина в том, что он не хочет, чтобы Диль обнаружил эту переписку. Если кто-то спросит, что такого в том, что у него получилось что-то рассмотреть — а если бы даже и получилось, то читает он из рук вон плохо и вряд ли что-то понял бы, — то Ён ответит: я сам ещё ничего не знаю! К чему пустые надежды?
«А жертва, которую заставляли совершать преступления под действием чипа, считается также соучастником или же её признают невиновной?»
Юн долго молчит. Три точки, обозначающие, что он что-то пишет, то появляются внизу окна с беседой, то пропадают. Наконец приходит ответ:
«Говорю же, не было у меня прецедентов. Скорее всего будут судить как соучастника, потому что сложно доказать, действовал ли он только по воле владельца чипа или же имел свой злой умысел».
— Тебе нравится убивать?
Внезапный, брошенный невпопад вопрос Ёна ошеломляет и Со Ву, и Диля в равной степени.
— Ты мне? — растерянно стучит по груди Диль.
— А здесь кто-то ещё считает, что этот вопрос адресован ему? — Ён смотрит на Со Ву, но тот предпочитает поклониться и умыть руки.
— Какая разница? — по-прежнему не понимает Диль.
Кажется, выражать свои мысли и чувства для него дело непростое. Спроси напрямую, что он думает… да хотя бы даже о себе, он вдруг превращается в мямлю.
— Просто ответь, — говорит Ён. — Ни хорошо, ни плохо никого от этого не будет.
Привирает немного. Конечно, на сердце у Ёна полегчает, если Диль скажет, что никогда и никого он убивать не хотел. Но в тот же миг, когда он признается в этом, Ён с головой потонет в сожалениях. Как можно жить, понимая, что собственное тело тебе не принадлежит? Что в любой момент твои руки могут совершить нечто ужасное? Нечто такое, чего ты никогда бы и никому не пожелал? Не легче ли просто быть злодеем с самого начала и не мучаться? И не мучать тех, кто рядом.