Сказка о девочке, о корабле, который она смастерила, и о путешествии, опоясавшем всё Королевство Фей
Шрифт:
– Я хочу домой, - тихо плача, дрожащим голосом обратилась она в темноту. Впервые за столько времени эти слова были правдой. – Мамочка, - стуча от холода зубами, проскулила она, - тут так страшно. Я скучаю по тебе.
Девочка прижалась щекой к холодной заплесневелой стенке колодца. Ей хотелось представить Субботу и его чувства, ведь он находился практически в таких же условия, - хотелось почувствовать его надежду на то, что она придет за ним и, как уже случалось, разрушит его клетку. Еще ей хотелось почувствовать громадину Дола, с его теплом и грациозными ужимками.
–
Только ничего не происходило. Маленький круг колодца высоко вверху постепенно превратился из бледно-голубого в темно-синий, однако каким бы не оказывался цвет неба, солнечное сияние внушало девочке храбрость. Бессмысленное утекание времени она пыталась заполнить воспоминанием о золотой ванне Лии, о запахе корицы, шорохе осенней листвы под ногами и потрескиванию поленьев в камине. Она даже попыталась подняться, но и здоровая нога, на которую пришелся весь вес ее тела, предательски подогнулась, и девочка вновь плюхнулась в холодную воду.
Прошло какое-то время, и Сентябрь внезапно почувствовала нежное прикосновение ко лбу. Было так темно в колодце (и наверху тоже должно быть спустилась ночь), что Сентябрь, не увидев ничего, вытянула вперед руку, - и неожиданно теплый оранжевый свет затопил узкий колодец. Невысоко над головой девочки, упираясь зеленой кисточкой в самую макушку, парил абажур. Девочка пригляделась внимательнее и увидела, что это вовсе не кисточка касалось ее лба, а обвязанный с ее помощью крупный зеленый фрукт. Парящая тыковка с зеленым фруктом на шнурочке, - Сентябрь просто восхищалась красотой увиденного. Она схватила плод руками и, быстро содрав зубами кожуру, впилась в розовую сочную мякоть. Абажур молча взирал на неё сверху; он не ждал от нее благодарности, потому что в такой ситуации меньше всего думаешь о манерах. Когда с едой было покончено, Сентябрь долго переводила дух, одичавшим взглядом обводя все вокруг.
В воздухе над абажуром теперь можно было различить пару тонких зеленоватых рук, появлявшихся медленно из металлической шапочки, приделанной к самой верхушке. Очень аккуратно две руки подцепили оранжевую обивку и медленно потащили ее вверх. Внутри проволочной сетки фонарика показались две немного толстоватые девичьи ноги. Изумленная Сентябрь ждала, что вот-вот появится голова, но ничего подобного не произошло.
– Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда, - прошептала Сентябрь.
Оранжевая обивка вновь натянулась на проволочный каркас и через несколько мгновений на ней замерцали золотистые буквы, уже привычные в своей угловатости:
Не могу.
Они меня на кусочки порежут.
Вместо этого оранжевый абажур спустился ниже, обвил девочку руками и принялся укачивать ее. Строчка за строчкой на боках высвечивались слова колыбельной, - вот только Сентябрь не поднимала головы и не видела их:
Засыпай, моя кометка, засыпай,
Долог путь еще до земли…
Очень быстро Сентябрь уснула.
Когда девочка снова проснулась, абажура рядом не было. Уровень воды немного поднялся. День еще не наступил, и, опустив голову, Сентябрь раздосадовано
– Как я по-вашему дотяну до ста лет в таких условиях? – заорала она сердито. – Со сломанной ногою и в темноте!
Холод моря гораздо легче теперь пробирался под кожу. Бессловесный стон и неодолимый страх открыли ему все потаенные лазейки. Сентябрь, дрожа, засунула руки поглубже в карманы зеленого жакета, который не жалел для нее тепла из личных запасов, - и (надо же, что бы это могло быть?!) обнаружила в одном из них стеклянный шарик, подаренный ей Зеленым Ветром. Разочаровавшись в находке, она швырнула шарик об стену. Он разбился, наполнив девочку чувством удовлетворения. Когда ломаешь что-то, легче забываются обиды. Детям это особенно актуально, поэтому они так часто совершают подобное.
Маленький зеленый листок приземлился на поверхность воды и завертелся, подобно стрелке компаса.
Что-то тяжелое и пушистое уселось ей на коленки. Через мгновение узкий глубокий колодец пронзило знакомое мурчание.
– Ну и…- задыхаясь от изумления, забормотала Сентябрь. – Такое просто невозможно. Я опять наверное уснула.
Девочка вытянула руки вперед и погрузила пальцы в мягкий ворс, обхватив ладонями уши. Даже в темноте она была уверена, что шерсть угнездившегося на коленях животного, покрыта пятнышками. Она даже чувствовала, как жесткие струнки усов щекочут порезанные руки.
– Тебе захотелось провести время в моей компании, Сентябрь? – раздался знакомый голос, принеся в темный колодец запах всех зеленых созданий: мяты, травы, розмарина, свежей воды, лягушек и листьев. Сентябрь восторженно вскинула вверх руки, зная что в темноте они лягут на широкие плечи, и, обнимая Зеленого Ветра, слезинкой обожгла ему щеку.
– Ох ты, мой непоседливый лесной орешек, куда же тебя занесло?
– Грин! Грин! Ты не оставил меня! Знаешь, всё шло так весело и хорошо, пока Маркиза не пригрозила превратить Дола в клей, и тогда я украла у нее Марида, и мы прокатились на великах, и всё это время я пыталась быть храброй и вспыльчивой и несносной, но потом они исчезли, все до единого, и мне пришлось построить плот и отстричь волосы, и я не знаю, где теперь моя тень, и что с моей ногой, и я никогда раньше так не боялась! А главное, мой гаечный ключ! Я понятия не имею, что мне придется с его помощью чинить, и я не помню, чтобы читала где-нибудь, чтобы герои ломали себе ноги, но точно знаю, что это как-то связано с моими туфельками, и получается, что Маркиза с самого начала знала, что я окажусь здесь. Грин, я так хочу домой!
– Ты не шутишь? И всё? Если это действительно то, что ты хочешь, - зашептал Зеленый Ветер, - я легко верну тебя домой прямо сейчас. Моргнуть не успеешь, и мы уже в Омахе. Целы-целёхоньки, как будто ничего и не происходило. Ну, ну, не плачь так.
– Но... мои друзья… Они ждут меня…я должна освободить их из темницы…
– Как посмотреть. Это ведь всё сон. Нет смысла волноваться, когда всем известно, что лучше всего с неприятностями во снах справляются сами сны.