Сказка о Кабанчике

Кэрролл Льюис

Птички прячут черта в стуле,

И укрыть умеют даже

Аргументы в ридикюле

И улики в саквояже.

Птички в раже корчат рожи,

Вымазавшись прежде в саже.

По утрам, покинув ложе,

Объезжают вернисажи.

Украшаться любят златом.

Но не вечно длится лето.

И невесело пернатым.

Вот и песенка их спета.

____________________________________________

*

Примечание переводчика:

В этих двух строках переводчик цитирует стихотворения Саши Чёрного «Потомки». См.:

...Нынче так же, как вовеки,

Утешение одно:

Наши дети будут в Мекке,

Если нам не суждено.

Даже сроки предсказали:

Кто – лет двести, кто – пятьсот,

А пока лежи в печали

И мычи, как идиот....

Перевод Андрея Голова (2002)

Сказка о Кабанчике

Пташки любят кушать,

Я вам доложу.

Я по мху сужу.

Надевайте гетры:

Я под шелест ветра

Сказку расскажу.

Пташки любят лопать

Ветчину, друзья,

Радость не тая;

Любят устриц лопать

И по тине топать –

Так же, как и я.

Пташки улыбаться

Учат малышей

И тигрят, ей-ей –

Петь, забот не зная,

Ротик разевая

Прямо до ушей.

Птички дремлют сладко

Посреди болот,

Где удача ждёт.

Открывайте ж глазки:

Будем слушать сказки

Старые. Так вот,

Жил-был Кабанчик. День и ночь

Над сломанной трубой

Он плакал и – ни шагу прочь:

Никто не мог ему помочь,

Он прыгать не умел – точь-в-точь

Обижен был судьбой.

Верблюд спросил, на берегу

Услышав плач и вой:

«А вдруг я горю помогу?

Ты, может, в плен попал к врагу?»

«Ах нет, я прыгать не могу:

Обижен я судьбой!»

Верблюд задумался слегка:

«Подумаешь, герой!

Ей-ей, такого толстяка

Я не видал ещё пока.

Но хоть задача нелегка,

Давай поспорь с судьбой!

Вон – тёмный лес в двух милях, тень

Простёрший над рекой.

Что ж ты весь день сидишь, как пень?

К нему раз десять сбегай в день –

И через год, осилив лень,

Подпрыгнешь над судьбой!»

Верблюд вздохнул – и зашагал

Над сломанной трубой.

О, как Кабанчик наш рыдал,

Как на себе щетинку рвал!

Ещё бы: маленький нахал,

Обижен он судьбой!

Тут Лягушонок на него

Зрачок набычил свой:

«О чём ты плачешь? Ничего!

Есть горе хуже твоего!»

«Я толстый, только и всего:

Обижен я судьбой!»

Раздулся Лягушонок тут

И стал гора горой.

«Не плачь! Пусть слёзы не текут!

Я научу, взяв грош за труд –

И через несколько минут

Поспоришь ты с судьбой!

Начни сначала, милый мой,

Ты с кочки небольшой,

Трудись упорно день-деньской –

А там, глядишь, и над стеной

В двенадцать футов вышиной

Махнёшь, как над судьбой!»

Кабанчик так и подскочил:

«Ах, Лягушонок мой!

Меня ты просто окрылил!

Уж я не пожалею сил,

Нет! Лишь бы ты меня учил,

Как прыгать над судьбой!»

«Меня сначала угости

Бараньей отбивной,

Пониже хвостик опусти

И сосчитай до десяти,

Согни коленки – и лети,

Подпрыгнув над судьбой!»

Кабанчик бедный, как дурак,

Подпрыгнул над трубой –

Но дело вышло не пустяк:

О камень шлепнулся он – так,

Что кости затрещали: «Крак!»

Вот так! Не спорь с судьбой!

Пташки пишут книжки

И забавный стих,

Но – для поварих…

Лучше их обшарить

Взглядом – но не жарить

Жарка портит их.

Пташки на волынке

Любят поиграть

Для гостей опять.

Но бросают гости

Шиллинг им со злости:

– Хватит! Перестать!

Пташки крокодила

Окунают в крем.

Бред! А между тем

В креме крокодилы

Просто очень милы

И не злы совсем!

Верблюд пришел, и день погас

Над сломанной трубой.

«Бедняга! – ухом он потряс. –

Знать, прыгнул ты в недобрый час!

Иметь нам надо верный глаз,

Чтоб прыгать над судьбой!»

Кабанчик всё лежал пластом,

Ни рылом, ни ногой

Не шевеля, на камне том,

И слезки капали ручьем…

Ему, как видно, напролом

Не прыгать над судьбой…

А Лягушонок наш затих;

Он понял той порой,

Что не видать, как лап своих,

Ему бараньих отбивных –

И грустно носом он поник

Над сломанной трубой!

Пташки баронетов