Сказка о малярной кисти
Шрифт:
Федя испытывал настоящее счастье, увидев, что Мишка, который никогда ничему не удивлялся, разинул рот и так с открытым ртом и остался. А Катя, хотя в домовую контору ещё не дозвонилась, будто зачарованная, положила трубку куда-то на стол и опустилась на коленки. Она сперва понюхала корзиночку, потом посмотрела на Федю, на кисть, деловито поправила пионерский галстук и лизнула крем. Федя ждал. Ему для полноты счастья нужно было,
— Подумаешь! Вот у нас в школе Серафима Алексеевна опустила в воду белую бумажку, а вытащила красную! — И, повертев пирожное, начала есть.
Федя хотел дёрнуть Катю за косу, но раздумал. А Мишка, глядя, как девочка уплетает пирожное, нерешительно сказал:
— Знаешь, Федя, я больше люблю «Мишку на севере».
— Кисть, а кисть, — сказал с готовностью Федя, — хочу «Мишку на севере»! Пять штук!
Кисть тотчас же исполнила приказание: на полу оказались конфеты в зелёных бумажках с картинками. Целых пять штук!
Развернув бумажку, Мишка вынул конфету и так осторожно положил её в рот, будто она могла взорваться.
— Ерунда! — сказала Катя, доедая пирожное и забирая три конфеты. — В шестом классе Серафима Алексеевна электрическую машину показывала, так от головы у всех такие искры летели... Спросите у девочек, даже волосы вставали дыбом!
— Да что с ней разговаривать! — вдруг взорвался Мишка. — Уходи отсюда!
— Очень надо! — сказала Катя. — Только ничего не разбрасывать! Убирай за вами! — И, подняв нос, удалилась готовить уроки.
7
Когда приятели остались одни, Федя рассказал Мишке про злого волшебника, и про резинку, и про всё, что знал сам. И мальчики решили действовать.
— Чур, первый! — сказал Мишка.
— Чур, второй! — сказал Федя.
Мишка внимательно осмотрел кисть, как бы желая вникнуть в её устройство; но, не обнаружив ничего особенного, солидно откашлялся и сказал:
— Кисть, а кисть, хочу плотницкую пилу!
Кисть не заставила себя ждать: в руках Мишки она работала не хуже, чем у Феди. Подняв с пола пилу, Мишка провёл пальцем по зубьям, удовлетворённо крякнул и остановил взгляд на ножке дубового кресла. Пила легко вошла в дерево.
— Ты что? Ты что?! — заорал Федя. — Мама тебе задаст!
Теперь взял в руки кисть он. Чего бы пожелать?
— А что, если мокасины, как у Монтигомо Ястребиного Когтя?
— Да ну их! — сказал Мишка.
Но, едва мокасины появились на свет, он с большим интересом их осмотрел, в особенности подмётки.
Не прошло и пяти минут, как комнату было не узнать. На столе, стульях, диване, на полу лежали пушки, стреляющие горохом, лупа величиной с тарелку, мячи для всех игр, какие только есть на свете, тот самый перочинный ножик с двадцатью четырьмя предметами, полный головной убор вождя племени ирокезов, рубанок, шкура белого медведя, резиновая надувная лодка, оловянные солдатики тридцати шести армий мира, клетки для кроликов, фотоаппарат «Пионер», собрание сочинений Корнея Чуковского, гигантские рогатки, водолазный костюм и три банки с настоящим жемчужным порохом.
Всё это было запутано удочками, лесками и крючками, которые вцепились во что можно было вцепиться. Сидя среди всего этого и многого другого, что было бы слишком долго перечислять, мальчики лениво жевали тянучки, с трудом разжимая челюсти, едва отрывая верхнюю от нижней. Их мутило оттого, что после арбуза они пили кокосовое молоко, заедая его жареными ласточкиными гнёздами с квасом. Они думали, — чего бы ещё пожелать? У Мишки на голове был надет набекрень водолазный скафандр.
— Правда, хорошо? — неуверенно сказал Федя.
— Угу, — кивнул Мишка, но счастья в его голосе не было. — Скучно... — вдруг сказал он и с грохотом сбросил скафандр на пол.
Федя хотел накинуться на неблагодарного друга, но неожиданно зевнул и сказал:
— Всё время было так хорошо... и вдруг скучно... Отчего?
Мишка промолчал. Он бы и не мог на это ответить. Но мы-то знаем в чем дело. И, словно догадавшись, Мишка сказал:
— Почему всегда хочется чего нет? Почему это? А когда всё есть... — и он снова зевнул.
Мальчики помолчали, стараясь не смотреть друг на друга.
— Вот что, — сказал Мишка. — Бери кисть, и пошли!
— Куда? — лениво спросил Федя.
— Во двор.
Но, прежде чем выйти во двор, нужно пройти лестницу, а на лестнице в лифте сидел злой волшебник. Что же делал в лифте Абракадабр?
Он проклинал себя, что не захватил с собой резинку. Ведь так просто было бы протереть дыру в лифте и сквозь неё выйти! А этой девчонке, которая ему обещала помочь, а потом позабыла про него, он стёр бы косички! Да, да, стёр бы вместе с головой! И того мальчишку стёр бы с его гербом и фуражкой! В груди Абракадабра кипела ярость. И он даже не мог бегать из угла в угол, потому что углы лифта были рядом.
«Ну и королевство! — горестно думал Абракадабр. — Если верить сказкам, оно было когда-то могущественным и обладало многими тайнами: там были разные волшебные лампы, скатерти, палочки, кольца — и всё это куда-то девалось! Разокрали, что ли? Осталась какая-то несчастная резинка, чёрный кот да два десятка заклинаний! И это называется королевством!..»
Не успел Абракадабр так подумать, как мимо пронеслись по перилам двое мальчиков, сверкнув золотой кистью.
— Стой!
Это крикнул Мишка, соскакивая с перил на четвёртом этаже.
— Совсем забыл! — сказал он Феде.
Мальчики поднялись назад на пол-этажа, к старичку. Тот встал на коленки, чтобы видеть мальчиков, и, глядя на кисть, сказал, сладко улыбаясь:
— Здравствуйте, детки!
— Здравствуйте, — вежливо сказал Федя.
— Виделись, — сказал Мишка.
— Что же ты, мальчик, забыл про бедного старичка?
Абракадабр говорил с Мишей, но видел только золотую кисть, её одну, и так вцепился в решётку лифта, что прищемил кота. Кот заорал дурным голосом и вылетел из кармана вверх, как чёрная ракета. Мальчики отшатнулись.