Сказка о юной прелестнице Клотильде, ночном колпаке для сна и короле Генрихе «синяя борода»
Шрифт:
1
Хотелось бы начать с того простого факта, что практически каждый житель нашей планеты знает страшно-жуткую и в то же время поучительно-трагическую историю одного средневекового аристократа по прозвищу «синяя борода», который безжалостно расправлялся со своими невинными жёнами. Впрочем, некоторые именитые историки смеют утверждать, что не такие уж невинные они были. Мол, кое-кто из жён элементарно изменял своему супругу, был неверен и нарушал брачную клятву, прочие же слыли невыносимыми занудами и ужасными сквалыгами.
Кстати, всё те же историки приписывают титул «синяя борода» королю Англии Генриху VIII, правившему в начале XVI века, притом правившему аж целых 38
Дело в том, что у Генриха VIII между пятой и последней женой, Екатериной Парр, была ещё одна супруга, о которой не принято говорить, писать и упоминать, ибо длилось то супружество, всего-то пару недель. И даже церковь не признала его действительным, вроде это было лишь какое-то чудачество короля, лёгкий каприз и не более. Хотя совсем недавно некий знатный англичанин нашёл записки придворного лекаря, в которых весьма подробно описана история того краткого супружества, ведь лекарь сам лично участвовал в тех событиях. А начинаются те записи с момента знакомства главных героев, и это весьма значимый эпизод в жизни короля.
К тому же сразу становится известно и имя той таинственной супруги, а звали её слегка неуклюже, но пафосно – Клотильда, немного странное имя для Англии, не правда ли? Притом согласно тех же записей лекаря, она обладала очаровательной внешностью и невероятной гибкостью ума, проще говоря, Клотильда была ужасно красива и жутко прозорлива, а ещё хитра не по годам. Носила простые, незамысловатые одежды, однако ловко совмещала их с изысканными украшениями, благодаря чему выглядела словно богиня, сошедшая с фресок античных живописцев. Именно такими словами описал её придворный лекарь, а остальные его записи уже менее щедры на эпитеты. Однако вернёмся к королю.
Генрих VIII в те годы имел уже весьма поношенный вид. Этакий вид бывалого мужа. И здесь имеется в виду его возраст. К тому же несколько полноватое телосложение, чуть одряхлевшая кожа на щеках, и неприятная плешивость на голове, из-за которой он на портретах постоянно изображался в головных уборах. Вот как раз об одном из таких головных уборов дальше и пойдёт речь. При этом стоит заметить, что в Англии в те времена, да и сейчас тоже, не было, и нет ничего зазорного или предосудительного, чтоб носить подобный головной убор, ведь это всего лишь простой шерстяной колпак, который на ночь надевают на голову, дабы было тепло спать.
Кто-то может ухмыльнуться и сказать, мол, «хм, подумаешь, какой-то там смешной колпак», однако зря, ибо вещь эта крайне необходимая, ведь по ночам в неотапливаемом помещении голова без защиты может запросто замерзнуть. А отсюда и простуда, и отит, и противный гайморит, и даже горло может заболеть, ангина, а это страшное дело, надо сказать, с осложнениями на сердце. Вот и берегли голову, надевали на ночь колпак. Тело укрывали одеялом, периной, а голову защищали прекрасно изготовленным и аккуратно выделанным тёплым колпаком. Одним словом уделяли этому аксессуару немало внимания, ведь за ночь спальня, как бы хорошо она ни была протоплена, всё же остывала. Хоть протоплена голландской печью, хоть немецким камином, тепло неизбежно выветривалось, и если не было колпака, то голова замерзала первой.
А между прочим, как установили всё те же учёные, голова является крайне важным органом в процессе терморегулирования всего тела. Иначе говоря, ни в коем случае нельзя студить голову, потому как можно легко подхватить менингит, а это уже конец всему. О чём, кстати, и повествует наша история. А началась она с одного весьма любопытного момента. Дело в том, что король Генрих VIII страстно любил охотиться; и неважно на кого, хоть на пернатую дичь, хоть на крупных жвачных, хоть на злобных хищников, хоть на кого, лишь бы охотиться. Это занятие королю безумно нравилось, и он придавал ему огромное значение.
2
И вот как-то однажды осенью, Генрих, накануне избавившись от очередной супруги, выехал в сопровождении своей свиты и егерей на облаву волчьей стаи, которая слишком донимала местных жителей. Повадились волки домашний скот травить, вот король и решил навести порядок. Всё чинно и красиво, по-королевски. Засада удалась, волков загнали в угол, устроили ловушку и заманили в глубокий распадок, в старый заросший овраг.
– Ага, попались серые разбойники!… Напрасно вы позарились на скот моих подданных!… Не видать вам теперь света белого!… – властно вскричал король, и уже было собрался дать сигнал егерям для уничтожения хищников, как произошло нечто необыкновенное. Вдруг откуда ни возьмись, средь оврага появилась женская фигура в длинном до пят, чёрном плаще балахоне, с накинутым на голову капюшоном. Однако в проёме капюшона всё же было видно юное девичье лицо невероятной красоты. Отчего король, да и его свита с егерями, впали в настоящее оцепенение. Их словно кто действительно сковал цепями. Они и шага не посмели сделать. А меж тем девица заговорила.
– Здравствуй, достославный король Генрих!… Сразу хочу заверить тебя, что волки услышали твои упрёки в их сторону!… И я согласна, твои обвинения правдивы, но жестоки, ведь в них справедливости только наполовину!… Ты озвучил лишь версию своей правды, а ведь есть правда и на стороне волков!… И уж коли ты взялся быть судьёй, так почему же ты не подумал о правах волков!?… – строго взирая на короля, неожиданно спросила его девица. На что король, вмиг очнувшись, сурово молвил.
– Прежде всего, я удивлён такой наглостью, которую ты проявила!… Как смеешь ты являться предо мной без спроса и уведомления!?… Это верх всякого неприличья, ведь я властитель этих земель, и здесь всё делается только с моего дозволения!… Впрочем, глядя на твой прекрасный юный лик, я, пожалуй, прощу тебе этакую дерзость, и отвечу!… Да, я не подумал о правах волков,… и это лишь потому, что я и не должен этого делать, ведь я, как ты слышала, властитель здесь, и моё слово закон!… Хотя я и готов выслушать тебя, и узнать, что же это за такие волчьи права!?… – чуть смягчив тон и лукаво усмехнувшись, важно изрёк король. И тут уж девица дала себе волю.
– Ну что ж, раз тебе невдомёк, то слушай и знай: у каждого существа на свете есть свои права, и их не стоит нарушать, иначе быть беде!… Но ты со своей свитой нарушил эти права!… Ты попрал права волков, ты вторгся в их владения!… Более того, ты даже не понимаешь, что когда со своими егерями едешь в лес на охоту, то отнимаешь часть добычи у волков!… Забираешь их корм, ведь на самом деле, это они истинные хозяева леса, ибо они жили здесь ещё до тебя,… до пришествия сюда людей!… И это ты здесь гость, а они повелители!… Но ты всё переиначил, и стал грабить лес!… Ты чуть ли не каждый день занят охотой, и убиваешь всех без разбору: и оленей, и лис, и зайцев, и глухарей, всех кто тебе попадётся!… И это ты настоящий разбойник, а не волки!… Волки берут себе добычи лишь на прокорм, да и то всё больше больных и слабых, старых зверей, которым уже и так пора на покой!… А ты охотишься только чтоб потешить себя и своё себялюбие!… Ишь, нашёл себе забаву!… – вновь сердито нахмурившись, упрекнула короля девица. И вот тут Генрих не выдержал, его словно прорвало.