Сказка о золотом петушке, Пушкин Александр Сергеевич

Сказка о золотом петушке

9.03 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве, Жил-был славный царь Дадон. С молоду был грозен он И соседям то и дело Наносил обиды смело, Но под старость захотел Отдохнуть от ратных дел И покой себе устроить; Тут соседи беспокоить Стали старого царя, Страшный вред ему творя. Чтоб концы своих владений Охранять от нападений, Должен был он содержать Многочисленную рать. Воеводы не дремали, Но никак не успевали: Ждут, бывало, с юга, глядь, — Ан с востока лезет рать. Справят

здесь, — лихие гости Идут от моря. Со злости Инда плакал царь Дадон, Инда забывал и сон, Что и жизнь в такой тревоге! Вот он с просьбой о подмоге Обратился к мудрецу, Звездочету и скопцу — Шлет за ним гонца с поколоном. Вот мудрец перед Дадоном Стал и вынул из мешка Золотого петушка. "Посади ты эту птицу, — Молвил он царю, — на спицу; Петушок мой золотой Будет верный сторож твой: Коль кругом все будет мирно, Так сидеть он будет смирно; Но лишь чуть со стороны Ожидать тебе войны, Иль набега силы бранной, Иль другой беды незванной, В миг тогда мой петушок Приподымет гребешок, Закричит и встрепенется, И в то место обернется". Царь скопца благодарит, Горы золота сулит: "За такое одолженье, — Говорит он в восхищенье, — Волю первую твою Я исполню, как мою". Петушок с высокой спицы Стал стеречь его границы. Чуть опасность где видна, Верный сторож, как со сна, Шевельнется, встрепенется, К той сторонке обернется И кричит: "Кири-ку-ку! Царствуй, лежа на боку!" И соседи присмирели, Воевать уже не смели: Таковой им царь Дадон Дал отпор со всех сторон! Год, другой проходит мирно, Петушок сидит все смирно; Вот однажды царь Дадон Страшным шумом пробужден: "Царь ты наш! Отец народа! — Возглашает воевода, — Государь! проснись! беда!" — — "Что такое, господа? — Говорит Дадон, зевая, — А?.. Кто там?.. беда какая?" Воевода говорит: "Петушок опять кричит, Страх и шум во всей столице". Царь к окошку, — ан на спице, Видит, бъется петушок, Обратившись на восток. Медлить нечего: "Скорее! Люди, на конь! Эй, живее!" Царь к востоку войско шлет, Старший сын его ведет. Петушок угомонился, Шум утих, и царь забылся. Вот проходит восемь дней, А от войска нет вестей: Было ль, не было ль сраженья — Нет Дадону донесенья. Петушок кричит опять. Кличит царь вторую рать. Сына он теперь меньшого Шлет на выручку большого; Петушок опять утих. Снова вести нет от них, Снова восемь дней проходит; Люди в страхе дни проводят, Петушок кричит опять, Царь скликает третью рать И ведет ее к востоку, Сам не зная, быть ли проку. Войска идут день и ночь; Им становится невмочь. Ни побоища, ни стана, Ни надгробного кургана Не встречает царь Дадон. «Что за чудо?» — мыслит он. Вот осьмой уж день проходит, Войско в горы царь приводит И промеж высоких гор Видит шелковый шатер. Все в безмолвии чудесном Вкруг шатра; в ущелье тесном Рать побитая лежит. Царь Дадон к шатру спешит... Что за страшная картина! Перед

ним его два сына Без шеломов и без лат Оба мертвые лежат, Меч вонзивши друг во друга. Бродят кони их средь луга, По протоптанной траве, По кровавой мураве... Царь завыл: "Ох, дети, дети! Горе мне! попались в сети Оба наши сокола! Горе! смерть моя пришла". Все завыли за Дадоном, Застонала тяжким стоном Глубь долин, и сердце гор Потряслося. Вдруг шатер Распахнулся... и девица, Шамаханская царица, Вся сияя, как заря, Тихо встретила царя. Как пред солнцем птица ночи, Царь умолк, ей глядя в очи, И забыл он перед ней Смарть обоих сыновей. И она перед Дадоном Улыбнулась — и с поклоном Его за руку взяла И в шатер свой увела. Там за стол его сажала, Всяким яством угощала, Уложила отдыхать На парчовую кровать. И потом, неделю ровно, Покорясь ей безусловно, Околдован, восхищен, Пировал у ней Дадон. Наконец и в путь обратный Со своею силой ратной И с девицей молодой Царь отправился домой. Перед ним молва бежала. Быль и небыль разглашала. Под столицей, близ ворот С шумом встретил их народ, — Все бегут за колесницей, За Дадоном и царицей; Всех приветствует Дадон... Вдруг в толпе увидел он: В сарачинской шапке белой, Весь, как лебедь, поседелый Старый лруг его, скопец. "А, здорово, мой отец, — Молвил царь ему, — что скажешь? Подь поближе. Что прикажешь?" — "Царь! — ответствует мудрец, — Разочтемся наконец. Помнишь? за мою услугу Обещался мне, как другу, Волю первую мою Ты исполнить, как свою. Подари ж ты мне девицу, Шамаханскую царицу". Крайне царь был изумлен. "Что ты? — старцу молвил он, — Или бес в тебя ввернулся, Или ты с ума рехнулся. Что ты в голову забрал? Я, конечно, обещал, Но всему же есть граница. И зачем тебе девица? Полно, знаешь ли, кто я? Попроси ты от меня Хоть казну, хоть чин боярский, Хоть коня с конюшни царской, Хоть полцарства моего". — Не хочу я ничего! Подари ты мне девицу, Шамаханскую царицу", — Говорит мудрец в ответ. Плюнул царь: "Так лих же: нет! Ничего ты не получишь. Сам себя ты, грешник, мучишь; Убирайся, цел пока; Оттащите старика!" Старичок хотел заспорить, Но с иным накладно вздорить; Царь схватил его жезлом По лбу; тот упал ничком, Да и дух вон. — Вся столица Содрогнулась, а девица — Хи-хи-хи да ха-ха-ха! Не боится, знать, греха. Царь, хоть был встревожен сильно, Усмехнулся ей умильно. Вот — въезжает в город он... Вдруг раздался легкий звон, И в глазах у всей столицы Петушок спорхнул со спицы, К колеснице полетел И царю на темя сел, Встрепенулся, клюнул в темя И взвился... и в то же время С колесницы пал Дадон — Охнул раз, — и умер он. А царица вдруг пропала, Будто вовсе не бывало. Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок.