Сказки (200 сказок)

Гримм братья Якоб и Вильгельм

Слуги сидели за дверьми, слыхали, как плакала девушка всю ночь напролёт, и наутро рассказали об этом своему господину.

Когда на другой вечер она перемыла всю посуду, она раскусила второй орешек, – и оказалось в нём платье ещё прекрасней. Как увидала его невеста, захотелось ей купить и это платье. Но продать его за деньги девушка не соглашалась и выпросила себе за него, чтоб дозволили ей переспать ещё раз в комнате у жениха. Но невеста подсыпала ему сонного зелья, и он так крепко уснул, что услышать ничего не мог. Проплакала судомойка целую ночь, причитая:

– Я тебя вызволила из дремучего

леса и из железной печи, искала тебя повсюду, перешла через Стеклянную гору, через три острых меча и разливы речные, пока тебя, наконец, не нашла, а ты и слушать меня не хочешь!

Слуги сидели за дверью и слышали, как плакала девушка целую ночь напролёт, и наутро рассказали о том своему господину. И когда на третий вечер она всё перемыла на кухне, раскусила она третий орешек, – и было в нём ещё более прекрасное платье, было оно всё из чистого золота выткано. Как увидала его невеста, захотелось ей, чтоб и это платье было её. Но девушка согласилась его отдать только за то, чтоб ей дозволили в третий раз переспать в комнате у жениха. Но тот был теперь осторожней и велел сонный напиток выплеснуть. Как только девушка заплакала и начала причитать: «Мой любимый, я выручила тебя из дремучего, страшного леса и из железной печи», вскочил королевич и говорит:

– Ты моя настоящая невеста, ты – моя, а я – твой!

И он сел с ней в эту же ночь в карету, и они отобрали у фальшивой невесты платья, да так, что та уже больше и не поднялась. Подъехали они к речному разливу, переправились через него, а подойдя к трём острым мечам, уселись на колесо от плуга, а в Стеклянную гору воткнули три иглы. Так добрались они, наконец, до ветхой маленькой избушки; но только они туда вошли, как обратилась она в большой замок: и были все жабы расколдованы, оказались они королевскими детьми и были в большой-пребольшой радости. И отпраздновали свадьбу, и остались они жить в том замке, а был он куда больше отцовского замка королевны. Но старый король горевал, что ему приходится жить в одиночестве, и они поехали к нему, привезли его к себе, и стало у них отныне два королевства, и жили они в супружестве счастливо.

Тут взмахнула мышь хвостом, Сказка кончилась на том.

128. Ленивая пряха

Жил-был в одной деревне муж со своею женой, и была жена такая ленивая, что делать ничего никогда не хотела.

Даст ей муж что напрясть, бывало, а она пряжу не кончит. А если и напрядёт, то не намотает, а оставит всю пряжу на гребне. Выбранит её муж за это, а она спуску ему не даст и начнёт говорить:

– Ой, да как же мне наматывать пряжу, если нет у меня мотовила! Ступай-ка сначала в лес да сделай мне мотовило.

– Ежели дело только за этим стало, – говорит муж, – я пойду в лес и принесу дерево для мотовила.

Испугалась жена, что если будет у мужа дерево, чтоб сделать из него мотовило, придётся ей пряжу разматывать и начинать пряжу заново. Подумала она, пораздумала, кое-что надумала и побежала тайком в лес вслед за мужем.

Вот взобрался муж на дерево, чтоб выбрать и срубить подходящий кусок, а она спряталась внизу в кустах, где он заметить её не мог, и как крикнет оттуда:

Кто дерево для мотовила рубит — Умрёт, а кто мотает – тот себя погубит.

Услыхал это муж, опустил топор и стал раздумывать, что бы это могло значить. «Э, да что там, – молвил он, наконец, – что может случиться? Это мне только послышалось, нечего на себя страх напускать». Взялся он снова за топор, хотел было начать рубить, а снизу опять как закричит:

Кто дерево для мотовила рубит — Умрёт, а кто мотает – тот себя погубит.

Он бросил рубить, стало ему жутко и страшно. Начал он раздумывать, что бы это могло значить. Прошло немного времени, он опять успокоился и взялся третий раз за топор, хотел было рубить. Но и в третий раз опять кто-то громко закричал:

Кто дерево для мотовила рубит — Умрёт, а кто мотает – тот себя погубит.

Этого было достаточно, чтобы он потерял всякую охоту рубить; и он поспешил спуститься с дерева и отправиться домой. А жена кинулась опрометью окольной дорогой, чтоб вернуться домой раньше мужа. Вот входит муж в комнату, а она прикинулась, будто ничего не было, и спрашивает:

– Ну что, принёс подходящее дерево для мотовила?

– Нет, – говорит он, – вижу, что дело с мотаньем пряжи не выйдет, – и он рассказал ей о том, что случилось в лесу, и с той поры оставил жену с этим делом в покое.

Но вскоре начал муж сердиться опять на то, что в доме у них непорядок.

– Жена, – говорит он, – стыдно тебе, что готовая пряжа лежит на гребне.

– Знаешь что, – сказала жена, – так как нам не достать мотовила, то стань ты вот тут, а я нагнусь и буду гребень тебе подбрасывать, а ты будешь его бросать мне вниз, вот и получится у нас по крайней мере верёвка.

– Да, пожалуй, – сказал муж.

Так они и сделали; и когда с работой покончили, говорит ей муж:

– Ну, вот мы пряжу и смотали, а теперь надо будет её проварить.

Испугалась жена и говорит:

– Уж мы проварим её завтра утром пораньше, – а сама опять кое-что надумала.

Поднялась она раным-рано, растопила печь и поставила на огонь котёл, но вместо пряжи положила в него ворох пакли и начала её варить. Потом подошла она к мужу, тот лежал ещё в постели, и говорит ему:

– Мне надо отлучиться по делу, а ты вставай да за пряжей присмотри; она лежит в котле и вываривается. За ней надо вовремя присмотреть, ты поглядывай повнимательней, а то когда запоёт петух, а ты не досмотришь, обратится пряжа в паклю.

Начал муж подыматься, решил времени не терять, быстро схватился и направился на кухню. Подошёл он к котлу, глянул в него и, к ужасу своему, увидел в нём один лишь сплошной комок пакли. Промолчал бедный муж, ничего не сказал и подумал, что он прозевал, видно, и сам виноват в этом, и с той поры никогда уже больше не заговаривал он ни о прядеве, ни о пряже. Ну, скажи мне теперь сам, не скверная ли была у него хозяйка?