Сказки бабушки про чужие странушки
Шрифт:
Бац! Большая лапа Балу сбила Маугли со спины Багиры, и, лежа на траве между большими передними лапами медведя, мальчик увидел, что Балу сердится.
— Маугли, — сказал Балу, — ты разговаривал с Бандар-Логами — народом обезьян!
Маугли посмотрел на Багиру, чтобы понять, рассердилась ли также пантера, и заметил, что взгляд ее стал жестким, как камень яшма.
— Ты был у обезьяньего племени, ты играл с серыми обезьянами, с народом без закона, — сказала пантера. — Как стыдно!
— Когда Балу ударил меня по голове, — сказал Маугли (он все еще лежал на спине), — я убежал, и ко мне с деревьев спустились серые обезьяны, они пожалели меня, никто
— Сострадание обезьян! — Балу фыркнул. — Тишина горного потока! Прохлада летнего солнца! А что было потом, человеческий детеныш?
— Потом… потом они дали мне орехов и других хороших вещей и… и на руках отнесли меня на вершины деревьев, сказали, что я их брат по крови, что я отличаюсь от них только тем, что у меня нет хвоста, что когда-нибудь я сделаюсь их предводителем.
— У них нет предводителя, — сказала Багира. — Они лгут, они всегда лгали.
— Они были очень добры ко мне и просили меня вернуться к ним. Почему меня никогда не водили к обезьянам? Они ходят на задних лапах, как я. Они не били меня, они целый день играют. Позволь мне уйти на вершины деревьев. Злой Балу, пусти меня к ним. Я опять поиграю с ними.
— Слушай, человеческий детеныш, — сказал Балу, и его голос зазвучал, как гром в жаркую ночь. — Я научил тебя законам всех племен, живущих в джунглях, не говорил только о племени обезьян. У них нет закона. Их все презирают. У них нет собственного языка, они пользуются подслушанными словами; их обычаи непохожи на наши. У них нет предводителя, у них нет памяти. Они хвастаются, болтают, уверяют, что они — великий народ, который совершил великие деяния, но едва упадет орех, как Бандар-Логи начинают смеяться и забывают обо всем. Мы не имеем никаких дел с ними. Мы не пьем там, где пьют обезьяны. Мы не охотимся там, где они охотятся, мы не умираем там, где умирают они. Слыхал ли ты до сегодняшнего дня, чтобы я когда-нибудь говорил о Бандар-Логах?
— Нет, — прошептал Маугли. Теперь, когда Балу замолчал, в лесу было совсем тихо.
— Народ джунглей не думает и не говорит о них. Их очень много, они злы, грязны, бессовестны и во что бы то ни стало хотят, чтобы мы замечали их, но мы их не замечаем, даже когда они бросают в нас орехи и грязь.
Едва он выговорил эти слова, как сверху посыпался град орехов и сухих веток, послышались кашель, вой, сердитые возгласы.
— Племя обезьян для нас не существует, — сказал Балу, — запомни это!
Посыпался новый град, и звери убежали. Балу сказал правду. Обезьяны жили в вершинах деревьев, и так как звери почти никогда не смотрят вверх, они редко сталкивались с племенем Бандар-Логов. Однако когда обезьяны находили больного волка, раненого тигра или медведя, они мучили его; кроме того, они бросали палки и орехи во всех зверей. Потом они выли и выкрикивали бессмысленные песни, звали к себе на деревья четвероногих жителей джунглей, предлагали им сразиться, иногда дрались между собой из-за ерунды и бросали убитых обезьян там, где звери джунглей могли увидеть их. Они все собирались выбрать себе предводителя, придумать для себя законы, но никогда не делали этого, потому что у них совсем не было памяти. Ни один из зверей не мог подобраться к ним, зато никто и не замечал их. Поэтому они так обрадовались, когда Маугли пришел поиграть с ними.
Одна из обезьян предложила остальным удержать Маугли, так как он умел сплетать прутья для защиты от ветра. По ее мнению, поймав человеческого детеныша, они могли заставить его выучить их этому искусству и другим полезным вещам.
Все обезьяны бесшумно бежали за Балу и Багирой и следили за ними, пока не настало время полуденного отдыха. Когда Багира и Балу легли спать в кустах, Маугли, стыдившийся сам себя, заснул между пантерой и медведем, решив не иметь больше никакого дела с обезьяньим народом.
Вдруг он почувствовал, что какие-то руки — жесткие, сильные, маленькие — крепко держат его за ноги и плечи, потом ветви дотронулись до его лица, наконец он совсем очнулся от сна и понял, что обезьяны унесли его. Он посмотрел вниз сквозь качающиеся сучья деревьев, услышал громкий рев Балу и увидел Багиру, которая взбиралась на дерево, показывая все свои белые острые зубы. Обезьяны выли от восторга и карабкались на самые верхние ветви, на которые Багира не могла взобраться. Племя Бандар-Логов кричало:
— Она нас заметила! Багира нас заметила! Все звери джунглей восхищаются нашей ловкостью и хитростью!
И обезьяны бросились бежать. Нельзя описать их бегства по вершинам деревьев. У них там есть собственные дороги, обходные дорожки, подъемы и спуски, и все это на высоте 50 или 70 футов над землей. Две самые сильные обезьяны схватили Маугли под руки и прыгали с ним с одного дерева на другое, делая скачки в двадцать футов. Если бы они были одни, они могли бы бежать вдвое скорее, но тяжесть тела мальчика удерживала их. Хотя у Маугли сильно кружилась голова, ему нравилось это быстрое бегство, тем не менее ему было страшно, когда он видел землю далеко внизу под собой. Ужасный треск ветвей во время прыжков обезьян заставлял сжиматься его сердце. Обезьяны втаскивали мальчика на вершины деревьев и останавливались только тогда, когда самые тонкие ветви вершин начинали под ними ломаться. Тогда они с дикими воплями прыгали вниз, хватаясь за ветви соседних деревьев. Иногда Маугли видел окрестности на много миль вокруг, как с верхушки мачты, потом ветки и листья ударяли его по лицу, и он и его два спутника снова спускались почти к самой земле. Так, прыгая, ломая ветви, с воем, племя Бандар-Логов неслось по древесным дорогам, увлекая с собой своего пленника, Маугли.
Иногда мальчику казалось, что его сейчас бросят вниз; он начал сердиться, однако решил не отбиваться и стал думать. Прежде всего следовало дать знать о себе Балу и Багире. Он понимал, что его друзья сильно отстанут от обезьян. Искать помощников внизу не стоило: Маугли видел только ветви, а потому он поднял глаза вверх и вдруг высоко в синем небе заметил коршуна Чиля, который то делал большие круги, то висел в воздухе, выискивая добычу. Чиль увидел, что обезьяны тащат что-то, и спустился пониже, чтобы посмотреть, не несут ли они чего-нибудь съедобного. Увидев Маугли, он засвистел от удивления. В эту минуту мальчик сказал ему Великое Слово для птиц. Волны листвы сомкнулись над Маугли, но Чиль, распустив крылья, остановился в воздухе над следующим деревом и успел снова увидеть среди ветвей маленькое бронзовое лицо:
— Заметь, куда меня уносят, — крикнул Маугли, — и скажи об этом Балу и Багире.
— От чьего имени, брат?
До сих пор Чиль никогда не видел Маугли, хотя и слышал о нем.
— Я Маугли-лягушка. Меня называют человеческим детенышем. Заметь мой сле-е-ед.
Он выкрикнул последние слова в тот момент, когда его подбросили в воздух, но Чиль кивнул головой и так высоко поднялся, что казался теперь только небольшим пятном на лазури. Он замер в воздухе, наблюдая своими зоркими глазами за колебанием вершин деревьев, качавшихся от движений обезьян.