Сказки Бурого Медведя
Шрифт:
— Всё, барин, не нужна мне воля. Понял я урок твой и благодарствую тебе за науку, да терпение твоё. Что не кнутом меня уму-разуму учил, а самому дойти позволил. Буду я теперь всё как ты говоришь делать, точь-в-точь. А что Вешке доля такая досталась, так и пусть сам с нею возится да шкандыбается. На то он и неслух.
— Вот и ладно. Раз понял, быть тебе вторым приказчиком, а не младшим. Через годик невеста твоя в возраст войдёт, так и оженим вас, а там дети пойдут, так и вовсе некогда будет тебе о всякой глупости думать. Будешь им рассказывать, как волю добывал да как не для тебя она оказалась. Чтобы и они глупости эти в голову не брали. Ладно, отдыхай сегодня, сил набирайся, а завтра снова за работу.
Ушёл Мякишка
Так и закончилось отрочество двух друзей. Настало время юности. Время учения и познания, любви и деяний, красоты и молодости. Вот только много оттого зависит, кто как своей юностью распорядится. Наши друзья, наверное, тоже по-своему каждый её пройдут, только это уже другая сказка.
Часть 2. Свобода и воля
(продолжение сказки «Два камня»)
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пролетели целых два года, как Вешка к Крице в ученики пришёл. Да не просто в ученики, а почитал он их как род свой. Жену Крицыну матушкой звал, сыновей братьями, дочек сестрами. Крепко Крица его учил. Всякая вина у него виновата! Всякий недогляд отмечен. Только Вешка давно привык над каждой вещью думать да к остальному примерять, а что трудов всяких много, так он их с детства навидался, потому и не в тягость ему учение Крицыно было, а в радость. Крица на такого ученика нарадоваться не мог, только вида не подавал. Не испортить бы парнишку.
Научился Вешка руду искать. С Топлюгой подружился. Она ему много тайн своих раскрыла, многому вразумила да многое позволила. Научился он из той руды железо выплавлять, да не просто железо, а для разных дел разное. Научился он Слово говорить да заговоры на железо своё накладывать. И были те заговоры силы большой, почти как у Крицы стало получаться. Научился он в железо добавки разные добавлять, от которых оно нужные свойства приобретало. Но самое главное — научился он в семье жить. В семье людей, своей волей живущих, своим умом мир вокруг правящих. Где каждый, за себя отвечая, для всех старается. Ибо только совместно можно в таком хозяйстве справиться, и только жертвуя собой для всех, и самому выжить. Научился он и Природу блюсти да понимать, что для чего в ней нужно. Почему нельзя её просто так изводить, а хранить да беречь надо. Увидел, что всё вокруг живое и что со всем говорить и дружить можно. Увидел вращение и строгую размеренность Кола годового. Многое Крица ему показал, многое самому понять дал. И наконец настал день, когда Крица его к себе позвал и при всех сказал, что теперь он, Вешка, готов самостоятельно дело делать. Что не нужен ему теперь догляд старшего наставника. Что волен Вешка теперь поступать как сам решит и идти свою долю искать, а коли хочет, так может тут остаться. Люб он всем родичам за доброту свою, за помощь, в коей никогда не отказывал. За ум пытливый, за нрав сходный.
Подумал Вешка, да и говорит с поклоном:
— Благодарю тебя, Крица — учитель мой! И вас, люди добрые, за ласку да помощь вашу. Коли примете меня в род ваш, счастлив буду. Коли нет, благодарен буду. Только путь мне лежит к барской доменке, потому как обещал ему поднять её до должного уровня. А слово данное держать надо. Уж как там разберусь, так и видно будет, куда путь держать.
— Не ждал я от тебя других слов, — сказал в ответ Крица. —
Так будь нам родичем добрым, мне сыном младшим, детям моим братом названным. Сынам опорою, дочерям заступою. Мы же будем за тебя головой стоять, как за родича своего. Быть по сему!
— Быть по сему! — повторили все.
— Быть по сему! — ответил радостно Вешка.
И устроили они пир горой! Но на холопский пир он вовсе не похож был. Сначала дела сделали, потом на завтра всё приготовили, чтобы скотине да прочему хозяйству урона не было, а затем уж и за пития и яства взялись! А и тут всё по-другому делалось! Никто хмельного не пил, не потому что не дали, а потому, что разум свой всего дороже, а во хмелю какой разум? Потому ещё, что вольному человеку достоинство и честь терять нельзя, а под столом валяясь, как их сохранишь? В общем, гульба прошла чинно, сытно и весело. За столом решили родичи отправить с Вешкой сына Крицына младшего, Метеля, чтобы помогал ему да самостоятельности набирался. Да дочку Дарёнку, что к девичьему возрасту подходит, чтобы хозяйству училась. Была она что утица серая, ничего приметного в ней нет, ни лицом, ни статью не вышла. Как такую замуж выдавать? А так может, хоть хозяйкой хорошей станет, всё проще мужа ей сыскать будет. Дали им припасов в дорогу, а ножи, топоры да струмент какой у каждого свои были.
Так они на следующий день и пошли в усадьбу к барину.
В усадьбе Метель от батьки барину слово передал, что обучился Веш знаниям рудным и теперь он, Крица, ручается за то, что сын его Веш дело в лучшем виде справит.
Подивился барин, что сыном Вешку Крица назвал. Да что там? Дело обычное, толковых да правильных людей в род принимать. Подивился, да виду не подал.
— Ну, коли так, то в путь собирайтеся. Доменка вас давно уже ждёт. Холопов двоих, как и обещал, завтра пришлю, припасы купите…
— Стой, барин! — остановил его Веш. — Тут теперь другой ряд заключать надо. Раньше я один был, а теперь нас трое. Да все не холопы какие, а люди, дело знающие, а значит, и доменку твою быстрее поднимем. Нам только один холоп нужен, посметливее да помоложе, чтобы делу рудному его научить. Так что десятины мало будет, а вот половина — в самый раз.
— Ну ты, Вешка, и загнул! — воскликнул барин. — Это же надо так? Так ведь это я тебя к Крице послал. Ты благодаря мне этому делу научился. А теперь ряд менять? Нехорошо это!
— Так ведь и ты не платил ничего за то, что с Крицей меня свёл. А сейчас не один рудознатец к тебе пришёл, а три. В общем так, я тебе за половинную долю дело на доменке поставлю. Так и договор выполнится, и тебе честь.
— Это где же ты троих рудознатцев видишь? Ты ещё отрок сопливый, девка совсем малая, ну и Крицын сын. Тот ещё чему-то обучен, верю. Неужто ты думаешь, что я свою доменку не пойми кому доверю?
— А что тебе остаётся? Да и от доменки, пока она без дела стоит, наверное мало что осталось. Так что выбора у тебя нету.
— Ну так и ты совесть поимей! Половина — это дюже много! Дам я тебе двух холопов, помоложе да посмышлёней. С ними вы быстро управитесь. И на это две десятины как раз хорошо будет. Ну что, по рукам?
— Не, не по рукам. Холопов твоих ещё и кормить надо будет, а они пока что ничего не умеют, и неизвестно когда научатся. Но так и быть, пойду тебе на уступки — четыре десятины.
— Ладно, я харч на холопов сам дам, и вам продам подешевле, но две с половиной десятины ваши.
— Не-е, знаю я твой харч холопский, с него они ноги таскать не будут, а мне хорошие работники нужны. Коли я сам его выбирать буду, то соглашусь на три с половиной десятины.