Сказки дедушки Валякси
Шрифт:
Дедушка Валякси достал из костра уголёк, разжёг потухшую трубку. Он долго смотрел на горизонт, на буровую вышку, думал о Фёдоре. Вдруг появилась светящаяся точка, которая описала круг высоко над его головой, она не рассыпалась и не гасла, шла и шла по небу.
— Спут-ник, — уважительно проговорил Валякси. — На падающую звезду говорили, будто это варежка великана. А теперь что сказать можно, когда ум человека в железном ящике летает?
Валякси так долго думал,
— Видно, жизнь вперёд сказки ушла…
Затарахтел поселковый движок, вспыхнули на столбах лампочки, загудели провода. Пятнышко на окне стало чернильным, затянулось паутинкой льда. Ундре уже плохо слышал, как к ним пришли гости, приехал дедушка Валякси. Пельмени дымились до самого потолка. Бабушка Пелагея жаловалась матери Ундре, что после «суда» над ними ей плохо торгуется и что у неё новая болезнь открылась. Врач прослушал её всю, понять не может, где болезнь прячется.
— Но я-то уж знаю и название моей болезни, — говорит бабка Пелагея, — это не иначе как «нервы да ещё испуг».
Мать смеялась, прикрывая ладошкой свои красивые зубы. Но громче всех смеялся Фёдор, настраивая гитару. Дом наполнился уютным шумом.
Деловито рассказывал Сем Вань дедушке Валякси про своё путешествие. Сем Вань никак не мог понятливо объяснить Дедушке Валякси, что это за зверь с распухшим носом-пятачком и совсем голый. Дедушка, правда, изредка соглашался, серьёзно поддакивал: «Сиды, сиды — так, так», — а сам думал: что это за слова такие — «поезд»?
— …Купили мы, значит, поросёнка на базаре — недорого обошлось, — рассказывал Сем Вань. — Правда, заминка получилась. Проводник поезда ни в какую: дескать, не возьму, и только. Нет, мол, на него не то паспорта, не то справки. Да пассажиры дружные попались, уломали наконец проводника. В тамбуре караулили по очереди. Я-то через окно на улицу смотрю, как пшеница растёт, — это хлеб из чего делают.
— Сиды, сиды, — поддакивал Валякси, а сам думал: «Что же такое «тамбур»? Хлеб — знаю, а пшеницу — не знаю». Но из уважения не перебивал рассказчика. «Пусть человек наговорится, может, очень много слов у него скопилось в голове, может, он как будто переел словами, и ему плохо, пока не скажет».
— Смотрю, значит, в окно. Ну и появись тут опять проводник.
— Сиды, сиды, — соглашается Валякси, а сам думает: «Какое хитрое слово есть «проводник» — не разгадать».
— Проверка так проверка, —
— Сиды, сиды, — поддакнул дедушка. «Каких только слов не знает этот хитрый Сем Вань. Но почему так смеётся дочь, раскачиваясь из стороны в сторону, как будто её ветром качает?»
Ресницы становятся клейкими, нет сил их приподнять. «Как он оказался на постели!» — успевает подумать Ундре. Всё закачалось и поплыло. Поплыло оттого, что Аркашка впрягся в санки, но когда Ундре ткнул его хореем, он заржал на всю улицу почему-то по-лошадиному. Аркашке ничего не стоит перепутать. Вот они уже летят вместе, просто так, без всего.
— Это и есть вышка, — говорит Ундре и показывает вниз.
— Ух ты! — удивляется Аркашка. Он ведь в первый раз видит её.
— А вот дедушкины олени, — показывает Ундре. — Это чум…
— Ух ты, — удивляется Аркашка. Он ведь вообще не был в тундре. И Ундре спешит, захлебывается, старается всё рассказать другу.
— А это место дедушка назвал «Геолог», — показывает на холм Ундре. — Фёдор говорит, здесь город будут строить. Пока никто не занял, поедем туда жить?..
— Ух ты, ух ты, ух ты! — жадными глазами смотрит Аркашка на всё, что показывает Ундре.
Ундре совсем ничего не слышал, он так далеко был сейчас от дома. Они с Аркашкой стремительно неслись в незнакомое завтра. Завтра дожидались на табуретке около кровати и новые кисы с тесёмками и красными узорами. Без них ни одной тропы своей не проложишь.