Сказки дервишей (суфийская традиция)
Шрифт:
И вот однажды, не в силах более сдерживать своего гнева, он воскликнул: "Я не стану истинным хозяином этой страны до тех пор, пока не захвачу самого Хатим Тая. Пока он жив, мне не удастся завоевать сердца этих людей. Ведь они только для вида признают меня своим господином".
Тут же по всей стране был оглашен королевский указ о том, что человек, который доставит во дворец Хатим Тая, получит в награду пять тысяч золотых.
Хатим Тай в это время по-прежнему находился в своем укрытии и, конечно, ни о чем не подозревал. Как-то, сидя перед своей пещерой, он услыхал, будучи скрытым зарослями, разговор старого дровосека со своей женой. "Дорогая, - говорил дровосек, -
– Как тебе не стыдно!
– с негодованием ответила женщина, - да лучше мне с детьми умереть голодной смертью, чем запятнать себя кровью самого щедрого человека на свете, который ради нас пожертвовал всем, что имел.
– Я тебя прекрасно понимаю, но каждый человек думает прежде всего о своих интересах, а на мне лежит забота о семье. И потом, все больше людей с каждым днем склоняется к мысли, что Хатим просто струсил. Может быть, со временем они и будут искать всевозможные доводы для его оправдания, но сейчас...
– Только из-за жадности к деньгам ты решил, что Хатим - трус. Побольше таких умников, как ты, и окажется, что его жизнь и вовсе не имела никакого смысла.
Тут Хатим вышел из своего укрытия и, представ перед изумленными супругами, сказал, обращаясь к дровосеку: "Я - Хатим Тай. Отведи меня к правителю и потребуй от него обещанную награду".
Его слова произвели на старого человека такое сильное впечатление, что он, устыдившись своего поведения, заплакал и сказал: "Нет, о великий Хатим, я не могу этого сделать".
– Если ты меня не послушаешь, я сам явлюсь к королю и расскажу ему, что ты меня укрывал. Тогда тебя казнят за измену.
Между тем люди, разыскивающие в горах беглого короля, услыхали их спор и подошли к ним. Поняв, что перед ними никто иной, как сам Хатим Тай, они схватили его и повели к правителю. Позади всех плелся несчастный дровосек.
Представ перед королем, каждый из толпы, стараясь перекричать остальных, заявлял, что именно он первым схватил Хатима. Король же, ничего не понимая, смотрел то на одного, то на другого, не зная, как поступить. Тогда Хатим попросил позволения говорить и сказал: "О король, если ты хочешь решить это дело по справедливости, то выслушай меня. Награды заслуживает только тот старик, а не эти люди.
– И Хатим указал на дровосека, стоявшего в стороне.
– Выдай ему обещанные пять тысяч и поступай со мной, как хочешь".
Тут дровосек вышел вперед и рассказал королю о том, как Хатим ради спасения его семьи предложил себя в жертву.
Король был так изумлен услышанным рассказом, что тут же вернул Хатиму его трон, а сам возвратился назад в свое царство и увел с собой армию.
Дервиш окончил рассказ и замолчал.
– Отличная история, дервиш!
– воскликнул король иранский, позабыв о своей угрозе.
– Из такой истории можно извлечь пользу. Но для тебя она в любом случае бесполезна, ведь ты ничего не ждешь от этой жизни и ничем не владеешь. Другое дело я. Я король и я богат. Аравийские правители, питающиеся вареными ящерицами, не могут сравниться с персидскими, когда речь идет об истинной щедрости. Меня осенила счастливая мысль, но не будем тратить время на болтовню, к делу!
И король тут же велел призвать к себе выдающихся архитекторов и строителей; когда же они предстали перед ним, коленопреклоненные, он велел им выстроить на широкой городской площади дворец с сорока
Спустя некоторое время такой дворец был выстроен. Король приказал заполнить размещавшуюся в нем казну золотыми монетами. Со всей страны в столицу согнали множество людей, верблюдов и слонов, которые в течение нескольких месяцев перевозили золото из старой казны в новую. Наконец, когда работы были окончены, глашатаи объявили королевский указ: "Слушайте все! По воле царя царей, фонтана щедрости, выстроен дворец с сорока окнами. С этого дня Его Величество через эти окна собственноручно будет раздавать золото всем нуждающимся. Спешите все ко дворцу!"
Итак, ко дворцу потекли, что вполне естественно, бесчисленные толпы народа. Изо дня в день король появлялся в одном из сорока окон и одаривал каждого просителя золотой монетой.
И вот однажды, раздавая милостыню, король обратил внимание на одного дервиша, который каждый день подходил к окну, получал свою золотую монету и уходил.
Поначалу монарх решил, что дервиш берет золото для какого-нибудь бедняка, который не в состоянии придти за милостыней сам. Затем, увидев его снова, он подумал: "Может быть, он следует дервишскому принципу тайной щедрости и одаривает золотом других". И так каждый день, завидев дервиша, он придумывал ему какое-нибудь оправдание. Но когда дервиш пришел в сорок первый раз, терпению короля пришел конец. Схватив его за руку, монарх в страшном гневе закричал: "Наглое ничтожество! Сорок дней ты ходишь сюда, но еще ни разу не поклонился мне, даже не произнес ни одного благодарственного слова. Хоть бы улыбка однажды озарила твое постное лицо. Ты что же, копишь эти деньги или даешь их в рост? Ты только позоришь высокую репутацию заплатанного одеяния!"
Только король умолк, дервиш достал из рукава сорок золотых монет, которые он получил за сорок дней и, швырнув их на землю, сказал:
– Знай, о король Ирана, что щедрость только тогда воистину щедрость, когда проявляющий ее соблюдает три условия.
Первое условие - давать, не думая о своей щедрости.
Второе условие - быть терпеливым.
И третье - не питать в душе подозрений.
Этот король так никогда и не стал по-настоящему щедрым. Щедрость для него была связана с его собственными представлениями о "щедрости", и он стремился к ней только потому, что хотел прославиться среди людей.
Эта традиционная история, известная читателям из классического произведения на урду "Истории четырех дервишей", кратко иллюстрирует весьма важные суфийские учения.
Соперничество без основных качеств, подкрепляющих это соперничество, ни к чему не приводит. Щедрость не может быть развита в человеке до тех пор, пока другие добродетели так же не будут развиты.
Некоторые люди не могут учиться даже после того, как перед ними обнажили учение. Последнее продемонстрировано в сказании первым и вторым дервишами.
ЛЕЧЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КРОВЬЮ
Мауляну Баха ад-дина Накшбанди спросили однажды: "Как объяснить сообщающиеся во многих историях случаи, когда великие учителя одним взглядом или каким-либо иным косвенным воздействием одухотворяли невежественных людей или детей, находящихся с ними в контакте?"
В ответ Баха ад-дин рассказал следующую притчу, заметив при этом, что притчи тоже представляют собой метод косвенного одухотворения. Итак, вот история, рассказанная Накшбандом:
Во времена великой Византийской империи один из византийских императоров заболел какой-то странной болезнью, и никто из его докторов не знал от нее лекарства.