Сказки для всех — не для всех
Шрифт:
— Слышь, Дик, ты когда заскочишь? Меня завтра не будет, а послезавтра, если что, я заброшу сюда «Хроники». Ладно?
Сэкономить время
Зависке на Десне посвящается…
Ледяная вода поднимается все выше, стягивая грудь безжалостными обручами, замораживая разум и саму душу… Рвешься из последних сил, но их нет даже на крик, и кожаные ремни лишь глубже впиваются в тело… Кто выдумал эту пытку?.. Ждать осталось недолго — вместе с приливом завершится и моя жизнь… Холодно!..
…Холодно… И мокро… Твою!.. В Бога!.. В душу! Мать!!. Перемать!!!
Девушка начала яростно выпутываться
— Дождь.
Дик осторожно прополз к выходу, поднял полог, обозрел «утренний пейзаж» и уныло заметил:
— Я уже заметил.
Молодые люди сочувственно взглянули друг на друга и начали будить приятелей.
О, Великие Утренне-Мокрые Сборы, когда холодная вода льет за шиворот, вещи не желают впихиваться ни в какую… (вставить по усмотрению), а громогласный мат оглашает окрестности. О, Hезабвенная получасовая пpогулка под пpоливным дождем по щиколотку в гpязи!.. О, Hеземное Блаженство Извечного Hепpуна, ибо, по пpиходу к автобусной остановке немедленно выясняется, что тpанспоpт только что ушел, а до следующего pейса — тpи часа…
Тусовка уронила рюкзаки и молча уселась — материться уже не было ни сил, ни желания. Кис сосредоточенно разглядывал неподкуренную сигарету, Дана несчастными глазами смотрела на Дика, а Тао… Девушка сидела и думала, что дороже всех богатств Востока и Древних Империй — заначка, о которой не знает муж, что двадцать баксов в нагрудном кармане почти не намокли, а если сидеть здесь три часа, то ничего хорошего не получится, и что очтаваться без прикида — ее карма, против которой, как известно, не попрешь, а домой все равно надо… Наконец она поднялась:
— Пошли.
— Ща пошлю! — радостно отозвался Кис.
— Куда? — вяло полюбопытствовал Дик.
Дана промолчала.
— На трассу. Тачку стопить.
— Без «бабок»?
Тао молча показала сложенную двадцатку.
Минуты две молодые люди поиграли в «благородное отрицание», затем, в — дцатый раз выслушав сообщение Тао, что у нее дома «этого гуталина — ну просто завались!» (под понятием «гуталин», по-видимому, имелись в виду двадцатидолларовые купюры), сделали вид, что поверили, и бодро помаршировали к шоссе.
Водитель обшарпанной легковушки с тихой ненавистью взглянул на четырех мокрых и грязных молодых людей, голосующих на обочине, но зажатая в руке одного из них купюра пробудила в его душе христианское милосердие. И вскоре рюкзаки были загружены в багажник, а тусовка, умостившись на сидениях, начала лениво-умиротворенный треп, поглядывая на мелькающий за окном лес.
— …Сэкономим время… Еще на мультики успеем…
— …Эх, водку не допили!..
— О, Единый! Кто про что…
— Дик, все течет, все меняется…
— А дома — муж с ребенком. Штаны — пеленки…
— Усохни, выродок!.. Много бы отдала, чтоб Элька скорее выросла…
Разговор постепенно затих. Тусовка задремала…
Тао проснулась от того, что кто-то деликатно тряс ее за плечо. Девушка оглянулась. Дика с Даной в машине уже не было… Ах, ну да! Добрый водитель за остатки водки подрядился развезти всех по домам. Тао вытянула рюкзак, прохрипела Кису вместо прощания: «Вечерком звякни…», — и поплелась на пятый этаж, мучительно пытаясь проснуться. По окончании пути ей это удалось, и девушка тупо уставилась на свою дверь. Драный «дерьмантин» был заменен на нечто новое, модно-строгое, изящная бронзовая пластинка с номером квартиры заменила две невзрачные алюминиевые циферки… «Ни фига себе, сказал я себе, — подумала Тао, даже не трудясь доставать ключи — количество замков увеличилось вдвое. — Видать, с головушкой у благоверного не все в порядке. То палец о палец не ударит, а то — вот… Титанический труд за двое суток.» Она нажала кнопку звонка, который немедленно выдал замысловатую мелодию, что окончательно убедило девушку в том, что за два дня ее отсутствия в голове мужа обнаружились значительные неполадки…
«Не прошло и полгода», как дверь открыли. На пороге стоял Стен… Челюсть Тао медленно, но верно устремилась вниз. Каштановые волосы «благоверного» остались длинными, но нечесанные пряди трансформировались в элегантную прическу, вечно неухоженная борода была аккуратно подстрижена, а знакомые карие глаза смотрели из-за стекол очков в изящной золотой оправе, смотрели…
Смотрели с ужасом и удивлением…
— З-заходи…
Тао, «в полной непонятке», переступила порог… На полу в прихожей — палас… Шкаф-вешалка с огромным зеркалом… Из-за открытой двери комнаты видна обстановка, ни разу не напоминавшая прежнюю… Уют, идеальная чистота и порядок… Порядок, будь проклят этот мир! Порядок во «Дворах Хаоса»!!! Порядок, который физически невозможно навести за два дня… Она обернулась к мужу, который стоял, прислонившись
(вжавшись?) к стене — ладная фигурка в темно-синем мужском халате на фоне светлых обоев… Обои — тоже другие…
ВСЕ ДРУГОЕ!!!
Тао подняла голову и, стараясь говорить очень спокойно, поинтересовалась:
— Что сие означает?
— Я… — Стен запнулся. — Я сейчас объясню… Проходи на кухню…
Мягкий уголок… Кафель «под мрамор»… Во всем чувствуется уверенная хозяйская рука… Рука Хозяйки — ценящей и берегущей свой Дом… И она — Тао, была здесь инородным телом, чужачкой в промокшей вымазанной одежде, со спутанными волосами, еще влажными от дождя, но не ставшими от него чище. Мелькнула дурацкая мысль, что ей бы никогда не удалось так следить за квартирой…
— Садись.
— Измажу, -
(«Я грязный, я его испачкаю…») — интонации почему-то стали злыми. — Что случилось?.. Объясни, что случилось?!!
— Не кричи, — Стен наконец-то взглянул ей в глаза, и Тао уловила…
Нет! неправда!!! Показалось…
Видит Бог — показалось!!! «Благоверный» стал… старше…
Старше?!.
— Что я мог сделать? Что?..Ты уезжаешь… А потом — тебя нет… Тебя искали… Родители кучу денег вбухали… Где ты была?… Где?!. Всю страну перерыли… А через три года сказали, что ты мертва. Ты же знаешь закон, Тао… А тебя искали, понимаешь?.. Все ребята с ума сходили… Кис, ты, Дик с Данкой — вы исчезли… Суд был… Вас признали мертвыми… А мне как было?.. Вдовец с ребенком… Отец твой умер… Мать уехала… Я один остался… Вы исчезли… Пять лет прошло… И вдруг — ты…