Сказки и сказкотерапия
Шрифт:
Утро застало ящера на полу, в пылу очередной баталии, и когда за ним явились свадебные генералы, он прогнал их, а затем приказал запереть все двери своего дворца.
С того дня жители города Чаня уже не видели ящера. Они долго не верили своей рухнувшей с неба свободе; но наконец собрали свои пожитки и покинули город своего детства. Самые смелые перед тем карабкались на стены дворца, чтобы через окно увидеть ящера, игравшего в солдатики. Давно исчез хитрый механик Ю Чень; давно обезлюдел город Чань. Но вот во дворец к ящеру явилась молодая девушка. Ящер, уставший
«Я пришла отомстить тебе за оскорбление, — сказала девушка. — Ты променял нас — и меня! — на солдатиков». Она вытащила нож и ударила ящера в сердце.
Это было время линьки, когда чешуя была мягкой. Нож вошел будто в масло, и прежде бесчувственное сердце стало кровоточить. Девушка бросила нож и убежала.
Ящер пошел вслед за ней. Из приоткрытого сердца капала кровь, и там, где она попадала на землю, вырастали цветы и трава. Он долго шел, покинув родной город; кровь капал реже, но из многих капель вырастал уже не один цветок, а целая поляна.
Так прошел он по земле, удивленный тем, что ему открылось. Наконец кровь перестала капать. Как в тумане, он принялся строить мост над глубокой пропастью, смутно думая, что взорвет его, как только на нем соберутся люди. Но вот он закончил мост, по мосту пошли пешеходы, а он сидел в стороне, безучастно на них глядя, а потом встал и ушел. Он вскоре одумался, и принялся копать колодец, чтобы отравить его. Но опять он потратил слишком много сил на подготовку; и когда колодец был готов, он так устал, что ушел и уснул, а потом уже не стал искать свое творение.
Слишком велика была охватившая его тоска; он должен был с кем-то поделиться. Он отправился в горный монастырь. «Что мне делать, на мне столько грехов и крови?» — спросил он у монаха. «Не вижу», — отвечал тот. «О, на мне много, много крови людей. Я весь в грехах». «Я не вижу, — повторил монах, — ни крови, ни грехов».
Ящер вышел. Вокруг был голод. Он почти обрадовался этому, потому что так он знал, что делать. Он стал рыскать по округе, отыскивая пищу и раздавая ее голодавшим животным. Но пищи с каждым днем становилось все меньше. Ящер бродил по округе, голодный и грязный; те, кому он не приносил пищи, боялись его и прятали детей.
Однажды он лег спать под деревом, не зная, день был или ночь. Он проснулся от того, что на него что-то упало. Как собака он бросился на этот предмет и сомкнул челюсти. Вдруг рот наполнился сладким соком. Это был плод раскинувшегося над ним дерева, и этот плод нес жизнь — ящер посмотрел вверх — ему и многим лесным обитателям.
Месяц ящер разносил плоды по норам и дуплам. Каждый день плоды появлялись заново. Дерево цвело без устали. Ящер носил и носил.
Через месяц голод кончился. Лес наполнился ягодами и грибами. Ящер подошел к любимому дереву, и последний плод упал к его ногам. Больше на дереве их не было; оно отдыхало. Ящер не знал, как отблагодарить прекрасное дерево. Он повязал вокруг ствола красную ленточку, принес и вылил под него ведро воды, но больше ничего не придумал.
Еще неделю он прожил в этом лесу, и когда лес оделся красками и перестал блестеть голодными глазами, он опять оказался один. Ничто ему не угрожало, он бродил по лесу вдоль и поперек, и от нечего делать научился слушать. Тогда он понял, что шептали ему цветы, когда он просыпался на поляне или под деревом. «Вернись!» «Вернись домой, ящер!» «Где тепло и дом, где все тебя ждут — вернись, любимый!» Теперь он слышал это со всех сторон, он тряс головой, но звуки наполняли воздух вокруг и сердце.
Он пошел к своему любимому дереву — просто так, там он чувствовал себя спокойно — и спросил: «Они все просят меня вернуться. Скажи мне, куда?» И дерево прошелестело: «Глупенький, ведь дом стоит над домом. Выбери один и ступай». И еще оно добавило: «Прости меня, но сними, пожалуйста, свою ленточку. Она мешает мне расти». Ящер присмотрелся: быстро потолстевшая кора была уже шире ленточки, и та врезалась в затекшую древесную кожу. Со стыдом он сорвал свой подарок, поцеловал след на коре и опять ушел. Он навсегда ушел из тех мест, где его окольцевала юность.
А куда он ушел?
Он ушел домой. Он спокойно прошел по месту, где когда-то правил: города не было. Все искусственное распалось. Он стал единым комочком жизни; мир признал его за своего.
— Кто ты?
— Ящер.
— Где ты живешь?
— Здесь.
Маленькая калитка; львенок, играющий у дверей дома. Прощай, хитрый механик Ю Чень. Прощай, бывшая невеста. Кормящее дерево, нежная трава — прощайте!
Остаются трава, дерево, ящер.
Когда мы работаем с ребенком, мы знаем * или делаем вид, что знаем * куда мы хотим его привести. Простой пример * боязнь темноты: нам известно начальное состояние — страх * и конечное * страха нет; таинственен лишь путь перехода. В случае себя самих картина обычно другая. Большинство сказок, которые сочиняют про себя взрослые люди, имеют начало и середину, но не имеют конца.
Это значимое различие.
Давайте посмотрим, что придумывают те самые взрослые, когда их просят рассказать сказку про себя.
«Жил да был маленький паровозик. Его сделали, чтобы он приносил пользу людям. Паровозик это знал, и очень гордился собой, когда возил вагоны из одного пункта в другой. Но когда он прибывал на станцию назначения, люди занимались вагонами, а его отводили на запасной путь, где он оставался в одиночестве иногда по многу дней. От этого паровозику становилось грустно. Однажды он взял отпуск и решил покататься по свету. Но скоро он обнаружил, что может ездить только по тем же рельсам, где он ездил всегда. И вот он едет, едет…»
«Одна маленькая девочка умела говорить на языке листьев, трав, птиц и зверей. Она только не умела говорить на языке звезд, а именно со звездами ей хотелось общаться больше всего. Она росла, но почему-то звезды становились все дальше от нее, хотя она тянулась к ним изо всех сил. А с листьями разговаривать было уже не так интересно.»
«В маленьком озере жил крокодил, очень красивый, приятный такой… Очень он там хорошо жил, кушал вкусно, на прогулки ходил, к знакомым в гости… Так продолжалось много лет. А потом пруд высох — и крокодил исчез. Никто не знает, куда он делся…»