Сказки Малагетты
Шрифт:
Воины вроде Этельреда рассуждать не любят и удовольствуются краткими инструкциями, а потому славный рыцарь тут же пустился в путь. Быстро добравшись до Леса Чудес, Этельред некоторое время ехал по дороге, что вскоре превратилась в едва заметную тропку, а потом исчезла совсем. Деревья кругом стояли словно мертвые, укутавшиеся снежным саваном. Этельред спешился и повел коня в поводу, чувствуя себя странно в безмолвном лесу.
Но рыцарь недолго оставался один: из-за спутанных снежных ветвей послышался хохот, и вокруг Этельреда закружились
— Глупый, глупый, глупый рыцарь,
Вот собьешься ты с пути!
Здесь ты можешь заблудиться
И дороги не найти!
— Чем дразниться, — сказал Этельред, отмахиваясь от пикси, — лучше рассказали бы, где искать Дремлющую королеву!
— О, это мы запросто! — закричали зловредные пикси. — Ты должен идти туда!
— Нет, туда!
— Нет, туда!
Они показывали пальцами в разные стороны, и Этельред не стал слушать пикси. Всем известно, что шуму от них много, а толку мало.
Славный рыцарь шел и шел, пока не забрался в самую чащу, и тут встала перед ним заповедная роща древесных эльфов. Зевающий от сумерек ясеневый эльф расспросил Этельреда, зачем тот пришел, и умчался куда-то. А вскоре вышла к рыцарю Дремлющая королева.
Она была словно соткана из лиственного сна, крылья ее искрились инеем, а по рукавам платья бежала огненная кайма. А ростом королева оказалась не больше ладони Этельреда.
— Мой слуга доложил, ты ищешь меня, — певучим голосом произнесла Дремлющая королева. — Мы, древесные эльфы, должны засыпать с приходом холодов, и только одна лишь я никогда не сплю. Но это не значит, что можно безнаказанно меня тревожить. Что тебе нужно?
— Простите за дерзость, ваше величество, — поклонился ей Этельред и рассказал, зачем пришел.
— Значит, тебе нужен эльфийский лист? — уточнила Дремлющая королева. — А что ты готов отдать за него?
— Все, что угодно.
— Даже кусочек своей души?
Этельред ответил не сразу, а когда заговорил, то голос его звучал твердо:
— Даже кусочек моей души. Ведь каждому, кто любит, известно: если отдаешь душу за свою любовь, ты ничего не теряешь, ибо все вернется многократно.
Королева улыбнулась, и ее улыбка была похожа на песню малиновки.
— Ты знаешь правильные ответы. Ты получишь то, что хочешь.
И в руках у рыцаря оказался эльфийский лист. Он был словно выкован из чистого золота, и в нем переливалась вся яркость и все волшебство тех красок, которыми полыхают осенью деревья эльфов.
Этельред поблагодарил Дремлющую королеву и тут же возвратился в Эль Корасон. Там он отдал лист волшебнице Кристине. А Кристина взяла ножницы, отрезала от листа крохотный кусочек, и внезапно с потолка обрушился колдовской листопад. Листья танцевали, сами сцеплялись черенками и уголками, и в конце концов сложились в платье и накидку. И каждому было понятно, что без волшебства тут не обошлось, — а вот эльфийского или же просто любовного, кто знает!
…Через неделю принцесса Гортензия танцевала на балу в честь своего дня рождения. Мягко сияло платье, сшитое из осенних листьев, и развевалась накидка, и красивее принцессы в тот день не было никого. А танцевала она только с Этельредом, и никто на нее за это не обижался.
Цвет лета
Однажды в Малагетте лето взяло и не наступило. За 31-м мая пришло 32-е, а потом 33-е. Весна с ее красками свежей зелени, сирени и черемухи никак не могла уступить место яркому, безудержному лету.
Король Эрик срочно созвал Малый Совет и спросил:
— Что случилось, кто-нибудь знает?
— Нет, — покачали головами советники.
— Ветра ничего не рассказывали? — спросил король у колдуньи Марии. Та развела руками.
— Северный поет песни о мохнатых елях, южный — о раковинах на дальнем берегу, а западный и восточный поссорились и не говорят ни друг с другом, ни со мной. Ветра ничего не знают.
— А эльфы? Феи? Дриады? Драконы?
— Вы бы еще зловредных пикси упомянули, ваше величество! — сказал министр иностранных дел Алехандро. — Мы спрашивали. Никто не знает, почему не наступило лето.
— А все условия были соблюдены? Может, мы что-то упустили?
— Давайте снова проверим, — вздохнули советники.
— Эльфы плясали Последний Майский Танец?
— Да!
— Сурикаты выкопали все священные абрикосовые косточки?
— Да!
— Гильдия мясников приготовила Могучую Колбасу?
— Да, ваше величество!
И так они перебирали все условия, которые должны быть соблюдены, чтобы в Малагетте наступило лето, пока не дошло дело до самого последнего.
— …А художник Примитивус нарисовал летнюю картину?
Советники переглянулись.
— Честно говоря, не помню, ваше величество, — сказала канцлер Наталия. — Он ведь каждый год исправно пишет картину и представляет ее ко двору. Мне казалось, он приносил…
— Нет, — сказал король, — я не припомню.
Спросили королеву, принцев и принцесс, но никто о картине ничего не знал.
Тут же отправили слугу к Примитивусу, однако через некоторое время посланник возвратился в одиночестве.
— Я долго стучал, — доложил он, — а Примитивус сказал из-за двери, что никого нет дома. А раз нет никого, то и открывать некому!
— Все понятно! — хором сказали советники. — Надо ехать!
И они отправились к Примитивусу.
Художник жил в Акварельном переулке, под самой крышей узкого зеленого дома. Примитивус был довольно известен: он рисовал картинки, похожие на детские рисунки, очень светлые и искренние. Этот стиль назывался «примитив», а потому и художника так прозвали.
Советники гуськом поднялись по узкой лестнице, и канцлер Наталия постучала в дверь.
— Никого нет дома! — ответил печальный-печальный голос, в котором с трудом можно было узнать голос жизнерадостного художника.